Везде
Зачем нужен поэтический корпус и как его использовать
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Зачем нужен поэтический корпус и как его использовать
Аннотация
Код статьи
S013161170007630-2-1
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Корчагин Кирилл Михайлович 
Аффилиация: Институт русского языка им. В. В. Виноградова РАН
Адрес: Москва, Российская Федерация
Выпуск
Номер 6
Страницы
113-127
Аннотация

Поэтический корпус в составе Национального корпуса русского языка – инструмент для исследователей русской поэзии и поэтического языка. Корпус содержит обширную коллекцию русской поэзии XVIII–ХХ веков, отражает все заметные поэтические направления и продолжает пополняться. В нем присутствуют два типа разметки – грамматическая и стиховедческая. Если первая совпадает с разметкой в основном корпусе НКРЯ, то вторая — специфична именно для поэтического корпуса. Эта разметка содержит ключевые параметры поэтического текста, среди которых метр, строфика, схема рифмовки и другие. Эти параметры позволяют производить поиск и структурировать массивы русских поэтических текстов с совпадающими формальными параметрами, автоматическим образом выполняя задачу, для решения которой раньше требовались специализированная справочная литература и/или трудоемкая обработка текстов. Использование стиховедческой разметки вместе с грамматической позволяет пользователю корпуса решать задачи, лежащие на границе лингвистики и литературоведения. Среди них есть и традиционные для русского стиховедения задачи – такие, как исследование истории поэтических форм, и задачи, которые могут представлять интерес для историков языка – например, исследование русского ударения. В статье показаны примеры решения обоих типов задач, а также кратко описан функционал поэтического корпуса.

Ключевые слова
поэтический корпус, Национальный корпус русского языка, стиховедение, digital humanities, история русского ударения, лингвистическая поэтика
Источник финансирования
Статья написана при поддержке гранта Президента Российской Федерации МК-2219.2018.6 «Типология синтагматических членений в русском стихе XVIII – ХХ века».
Классификатор
Получено
12.12.2019
Дата публикации
12.12.2019
Всего подписок
70
Всего просмотров
649
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать   Скачать pdf Скачать JATS
1 Среди всех дисциплин, пользующихся лингвистическими корпусами, теория стиха занимает особое место. С одной стороны, с первых шагов «научного» стиховедения в XIX веке, когда исследователи впервые стали отступать от догматических и нормативных способов описания стиха, они начали работать с массивами данных, которые мы сейчас назвали бы корпусами. Но с другой стороны, создание первых современных корпусов, то есть систем, состоящих не только из текстов, но и из инструментов их анализа, никак не было связано с исследованием литературных текстов, тем более поэтических. Это несовпадение двух, казалось бы, предельно близких, научных идеологий примечательно. Фактически только в последнее десятилетие получило распространение использование корпусов за пределами лингвистических задач, но даже сейчас, когда научная идеология digital humanities, получила широкое распространение, поэтические корпуса часто не получают заслуженного внимания.
2 На сегодняшний день кроме русского поэтического корпуса существует несколько других корпусов такого рода, но количество их очень мало, а те, которые существуют, как правило, представляют собой коллекции текстов без специфической стиховедческой разметки.1 Доступны корпуса русской и чешской поэзии ( >>>> ), а также башкирский поэтический корпус ( >>>> ), во многом экспериментальный. В какой-то мере поэтическим корпусом можно считать электронную библиотеку «Персей» ( >>>> ), где собраны тексты европейской античности. Русский поэтический корпус на фоне этих проектов выделяется и количественно, и качественно: представленный в нем массив текстов отражает практически все течения в русской поэзии XVIII–ХХ веков и продолжает пополняться, а специализированная стиховедческая разметка отличается большой подробностью.
1. Среди таких корпусов можно упомянуть корпус английской поэзии Gutenberg English Poetry Corpus, объем которого – 2 миллиона словоупотреблений (для сравнения в поэтическом подкорпусе НКРЯ – около 12 миллионов). Корпус доступен по адресу: >>>> . Среди других корпусов – корпус среднеанглийской поэзии (Parsed Corpus of Old English Poetry; >>>> ) объемом около 200 тысяч словоупотреблений, а также корпус староанглийской поэзии, разработанный специалистами из Йорка и Хельсинки (The York-Helsinki Parsed Corpus of Old English Poetry; >>>> ) и содержащий 17 тысяч словоупотреблений. Также интерес представляет параллельный корпус русских и французских поэтических текстов первой трети XIX века, подготовленный Б. В. Ореховым (http://nevmenandr.net/fr/).
3 Поэтический корпус, насколько возможно, стремится к полноте. Однако это не значит, что в него попадают все стихотворения, написанные на русском языке. Напротив, авторы проходят достаточно строгий отбор. Критериями для попадания в корпус оказывается появление академических собраний (прежде всего, в серии «Библиотека поэта», но не только), присутствие в антологиях русской поэзии, наличие исследовательской литературы, а для поэтов последних пятидесяти лет – литературы критической [Корчагин 2015]. Все вместе это позволяет создать относительно «взвешенную» картину развития русской поэзии. Можно сказать, что авторы, представленные в поэтическом корпусе, делятся на три группы. В первую входят те, которые представлены полными или наиболее полными из доступных собраниями сочинений, чаще всего это наиболее известные русские поэты – от Ломоносова и Пушкина до Марины Цветаевой и Бориса Слуцкого. Во вторую группу входят поэты, которые играли достаточно заметную роль в литературном процессе эпохи, но никогда не занимали в нем центральных мест. Наконец, третья группа – поэты, которые присутствуют в корпусе в виде отдельных стихотворений. Чаще всего корпус сочинений таких авторов ограничен объективными причинами – например, плохой сохранностью (как в случае ленинградского поэта Алика Ривина) или мимолетным появлением поэта на литературной сцене.
4 Если грамматическая разметка в поэтическом корпусе совпадает с разметкой в основном корпусе, то стиховедческая устроена иначе. Именно она превращает поэтический корпус в особый, не имеющий аналогов инструмент. Чтобы получить доступ к этой разметке, пользователь должен зайти на страницу поэтического подкорпуса ( >>>> ) и выбрать ссылку «Задать подкорпус». На той же странице расположена подробная инструкция к корпусу ( >>>> ), к которой лучше всего обратиться для более подробного ознакомления с функционалом корпуса (рис. 1–2).
5

Рис. 1. Поэтический корпус: выбор подкорпуса и доступные параметры поиска (начало) Fig.1. Poetic corpus: choosing subcorpora and available search options (the beginning of the procedure)
6

Рис. 2. Поэтический корпус: выбор подкорпуса и доступные параметры поиска (продолжение) Fig. 2. Poetic corpus: choosing subcorpora and available search options (proceeding with it)
7 Специфические характеристики поэтических текстов, с которыми может работать пользователь, делятся на две группы: те, что касаются обстоятельств создания текстов, и те, что описывают структуру стиха. К первому типу относятся название текста, цикл и/или книга стихов, в которые он входит, имя автора, а в случае если текст переводной – имя переводчика и язык оригинала. Здесь также можно выбрать тексты, написанные только женщинами или только мужчинами, задать дату рождения автора. Далее идут параметры, связанные с обстоятельствами создания текстов – год и место написания, а также объем текста в строках или словоформах. Затем указывается жанр текста: пользователь корпуса может выбрать из большого репертуара жанров – от басни и баллады до песни и кантаты. Разметка по жанрам применяется в основном к поэзии XVIII–XIX века, но иногда она появляется и в более поздних поэтических текстах.
8 Эта предварительная, самая «грубая» разметка поэтического корпуса, однако даже ее использование может быть информативно. Например, можно получить сведения о распространении жанра баллады в русской поэзии: всего баллад в корпусе 308 по версии 2019 года. В корпусе этих баллад можно производить поиск грамматическими инструментами основного корпуса, а список баллад можно дополнительно упорядочить, например, по году создания (рис. 3). При этом стиховедческие характеристики каждой из баллад также будут доступны.
9 Самая ранняя (1791) баллада в корпусе принадлежит Николаю Карамзину и написана четырехстопным ямбом с перекрестной рифмовкой (рис. 4).
10

Рис. 3. Сортировка подкорпуса баллад Fig. 3. The sorting of ballade subcorpus
11

Рис. 4. Баллада «Раиса»: стиховедческие параметры Fig. 4. The ballade “Raisa” and its poetic parameters
12 Те параметры, которые описывают формальную структуру стиха, могут быть более интересны для стиховеда и предоставляют возможность для более тонкой настройки поисковых запросов. Каждое стихотворение в поэтическом корпусе снабжается такой же разметкой, как баллада на рис. 4. Эта разметка состоит из двух уровней, или слоев: первый – это обобщающие характеристики текста, доступные пользователю корпуса; второй – построчная разметка, в результате которой в каждом тексте отмечаются позиции ударений, рифмующихся окончаний строк, а в текстах, написанных неклассическим стихом, также ритмические формы. К этой разметке пользователь имеет лишь частичный доступ: он может, например, увидеть распределение ударений в любом из текстов заданного им подкорпуса (рис. 5)2.
2. Речь, разумеется, идет не о реальных ударениях, а о тех, которые допускаются схемой размера – так называемых иктах. В корпусе они обозначаются значком грависа (`), а не акута (′), как языковые ударения.
13

Рис. 5. Баллада «Раиса»: версия с ударениями Fig. 5. The ballade “Raisa” with accents
14 Набор параметров стиховедческой разметки в целом общеупотребителен во всех исследованиях стиха. Это метр, длина строки, клаузула (то есть окончание строки), строфика и ее графическое представление, способ рифмовки и разного рода дополнительные особенности структуры, учет которых может оказаться важным.
15 Метр – один из основных параметров стиховедческой разметки. Все метры в русской поэзии относятся к одной из трех систем стихосложения – силлабо-тонической, тонической или силлабической. Силлабических текстов в русской поэзии меньше всего: это стих «доклассической» русской поэзии, XVII и первой четверти XVIII века, потом поэты возвращались к нему лишь изредка – в подражаниях старой поэзии или в экспериментальных переводах с других языков. Силлабо-тонических текстов, напротив, больше всего: у этой системы практически не было конкурентов, начиная со второй половины XVIII века и заканчивая первой четвертью ХХ века. Это лучше всего изученный тип русского стиха. Наконец, под именем тонической системы объединяется ряд метров, образующих своего рода континуум – от дольников, наиболее урегулированных метров, до акцентных и свободных стихов, не подчиняющихся никаким заранее заданным схемам распределения ударения. Этот тип стиха начинает использоваться в русском модернизме и затем широко распространяется. Несколько в стороне от этих трех систем стихосложения стоит так называемый гетерометрический стих, в котором размеры, принадлежащие к разным системам, могут смешиваться друг с другом.
16 От метра зависит распределение ударений в стихотворении, поэтому этот параметр можно назвать ключевым для всей стиховедческой разметки корпуса. Тип разметки зависит от того, к какой системе стихосложения относится текст. В силлабических текстах в общем случае однозначно определяется только позиция конечного ударения строки, так называемой ударной константы. В силлабо-тонических с высокой точностью можно предсказать почти каждое ударение. Тонические тексты с этой точки зрения устроены неравномерно: в дольнике ударение можно определить почти с такой точностью как в классической силлабо-тонике, с меньшей мерой уверенностью это можно сделать в тактовике и с еще меньшей — в акцентном стихе.
17 Чтобы показать, как это может работать, возьмем относительно редкую в русской поэзии форму творительного падежа толпами, в которой потенциально возможно два ударения — на первом и на втором слоге. Всего эта форма употребляется 172 раза в 160 текстах, то есть очень редко по сравнению с общим объемом корпуса (рис. 6). Но уже по этой выборке видно, как одна акцентная модель сменяется другой. У поэтов XVIII века (Ломоносова и других) обнаруживается исключительно форма толпа́ми: Толпа̀ми на̀глыѐ на вѐрьх взбега̀ли к на̀м (Ломоносов); Вы лѐгкимѝ меня̀ толпа̀ми о̀кружѝте (Муравьев); И к во̀рота̀́м его̀ толпа̀́ми прѝходя̀щих (Хемницер) и т.д. То же и у поэтов начала XIX века: Наро̀ды лѝкова̀ть стека̀лися̀ толпа̀ми… (Жуковский); Смех о̀бщий ѝм отвѐт; над мра̀чнымѝ толпа̀ми (Пушкин); Какѝми стра̀шнымѝ толпа̀ми (Языков). Причем в это время форма чаще возникает в позиции рифмы: действительно, толпа́ми можно срифмовать, например, со струями или с врагами. Поэты XVIII века избегали таких рифм, предпочитая более богатые созвучия вроде толпа́ми ~ глазами или толпами ~ словами, так как во всех трех словах присутствует согласный л справа от ударения, придающий рифме глубину. Но уже в поколении Жуковского такие строгие правила рифмовки выходят из употребления.
18

Рис. 6. То́лпами или толпа́ми? Fig. 6. Tólpami or tolpа́mi?
19 Во второй половине века форма употребляется довольно часто, но, видимо, постепенно начинает ощущаться как поэтическая вольность, возникая либо в начале строки в ямбических размерах, где поэту могло понадобится слово с ударением на втором слоге (Толпа̀ми о̀бразо̀в и тѐплых, ѝ лучѝстых (Случевский)), либо снова в позиции рифмы, где оно с легкостью находило рифменную пару (Когда̀ же за̀поѐте вы̀, толпа̀ми (Апухтин), где толпа́ми рифмуется с вами). По всей видимости, в середине строки оно бы ощущалось как намеренный и тяжеловесный архаизм, и этим пользовались поэты рубежа XIX–ХХ века, не чуравшиеся стилистических экспериментов – например, Иннокентий Анненский: И по̀теклѝ толпа̀ми фѐссалѝйцы (1901). По всей видимости, первый пример освобождения стиха от этой условности, осуществленный ценой потери легкой рифмы, имел место в 1905 году у Андрея Белого, в достаточно известном стихотворении, позднее включенном в прецедентный сборник «Пепел» (1908), который был прочитан многими поэтами как решительная попытка реформировать русскую силлабо-тонику:
20 Прохо̀дят то̀лпы с фа̀брик про̀чь. Отхлы̀нулѝ в пусты̀е да̀ли. Над то̀лпамѝ знамѐна в но̀чь Крова̀вою̀ волно̀й взлета̀ли.
21 После Андрея Белого форма то́лпами начинает употребляться повсеместно, причем можно заметить, что когда речь идет о «новых» толпах – рабочих, людях в многолюдном городе, то употребляется форма то́лпами с более новым ударением, а если в стихотворении возникает исторический контекст, то поэт, особенно если он не чужд стилизации, может употребить и старую форму толпа́ми. Если Сергей Соловьев, друг юности Белого, пишет В Лакѐдемо̀н толпа̀ми шѐл наро̀д, демонстративно употребляя архаичную форму в середине строки, то описывающий городскую суету Саша Черный использует более новую форму: Киша̀т концѐрты то̀лпамѝ прохо̀жих (1922).
22 Другие параметры стиховедческой разметки также содержат достаточно богатый репертуар формальных характеристик стиха. Здесь можно выбрать разные типы строф (рис. 7), среди которых встречаются также особые строфы, получившие известность в европейском стихосложении — например, октава или сапфическая строфа. Здесь же перечислены и наиболее распространенные твердые формы, в основном восходящие к романскому (сонет, триолет, рондо) или восточному стихосложению (газелла, рубаи). Из других специфических параметров важное место занимает способ рифмовки (рис. 8), где указаны самые распространенные типы рифмовок в русской поэзии. Среди них лидирующая с большим перевесом «перекрестная» рифмовка (схема абаб), популярная в XVIII веке «парная» (аа), более изысканные «охватная» (абба) и «затянутая» (абаба, аббаб и другие варианты), а также все остальные, не имеющие общеупотребительных названий.
23

Рис. 7. Репертуар строф Fig.7. Repertoire of verses
24

Рис. 8. Репертуар схем рифмовки Fig. 8. Repertoire of rhyme schemes
25 Одна из возможных здесь задач — изучение того, как распространяются и закрепляются в русском стихосложении некоторые формы иностранного происхождения. Например, можно извлечь из корпуса сведения об истории русской октавы. Этой строфе посвящены отдельные работы: фундаментальная статья М. И. Шапира [Шапир 2009] и кандидатская диссертация его ученицы А. С. Белоусовой [Белоусова 2013]. Данные, представленные в корпусе, возможно, менее подробны, но они могут составить базу для подобного исследования и служить первым приближением к более глубокому труду. Всего в корпусе около 130 октав: самые ранние принадлежат Феофану Прокоповичу (К сочинителю сатир, 1730) и Ипполиту Богдановичу (Понеже, 1761). После нее следует разрыв: снова октава начинает употребляться уже в пушкинское время и далее периодически используется поэтами вплоть до второй половины ХХ века. Среди поздних октав – три стихотворения Игоря Холина, где бурлескные коннотации этой формы вновь оказываются уместны, стихотворения Светланы Кековой и Тимура Кибирова. Разобьем все это пространство по десятилетиям, оставив в стороне неточно датированные тексты, и получим в черновом варианте историю распространения русской октавы (рис. 10).
26

Рис. 10. Русская октава Fig. 10. Russian ottava rima
27 Уже этот график позволяет сделать предварительные выводы. После почти случайных опытов XVIII века интерес к октаве возникает во второй половине 1810-х годов – примерно в то же время, когда Байрон пишет октавой поэмы «Беппо» (1818) и «Дон Жуан» (1819), хотя, возможно, ранние октавы Дельвига (1817) и Кюхельбекера (1819) еще не связаны с этим контекстом. Однако в 1820-е байроническая поэма получает широкое распространение и закрепляется в русской поэзии после «Домика в Коломне» Пушкина, написанного в самом конце десятилетия (1830). При этом мода на нее возникает с запозданием, достигая пика уже в 1840-е годы и сохраняя уверенные позиции в следующем десятилетии.
28 Затем в 1860-е годы следует катастрофический спад, вызванный, по всей видимости, усталостью от октавы и ее сатирических (или, как выражался М. И. Шапир, «ирои-комических») коннотаций, и далее на протяжении 1870–1900-х годов она употребляется изредка как знак принадлежности к «пушкинской традиции». Причем даже открытие памятников Пушкину в Москве в 1880 году и в Петербурге в 1884-м, хотя и широко освещались в тогдашних медиа, не оказали существенного влияния на интерес к октаве. То же можно сказать и о столетнем юбилее поэта: по данным П. Н. Беркова, сложная общественная ситуация на фоне голода в некоторых российских губерниях не позволяла интеллигенции полностью солидаризироваться с торжественным поводом [Берков 1937: 402–403]. Употребление строфы заметно вырастает в 1910-е годы, когда в целом в литературных кругах ощущается необходимость в реактуализации русской поэзии пушкинского времени. Более низкие показатели отмечаются в следующие два десятилетия, 1920–1930-е годы, когда приближается столетие со дня смерти поэта, отмечавшееся в сталинском государстве с большой помпой и, видимо, заставившее поэтов, среди прочего, вспомнить и об октаве. Этот же интерес, впрочем, не очень ярко выраженный, сохраняется и в сороковые, чтобы начать падать во второй половине века, когда для полноценного возрождения октавы не находится существенных причин вплоть до новых бурлескных опытов Тимура Кибирова.
29 Стиховедческая разметка может быть полезна не только стиховеду, но и историку языка. Так, в корпусе стихотворений Антиоха Кантемира, значительного поэта первой половины XVIII века, видно заметное расхождение с современными нормами акцентуации. Кантемир использовал исключительно силлабический стих, а следовательно, согласно принципам, принятым в поэтическом корпусе, среди всех ударений в его стихах более или менее однозначно могут быть установлены только конечные ударения в строке. «Классическая» русская силлабика вслед за польской требовала, чтобы последнее слово в строке содержало ударение на втором слоге от конца. Но, если исходить из известных правил акцентуации, складывавшихся после нормализации литературного языка, при чтении стихотворений Кантемира часто может показаться, что это правило нарушается (хотя на его обязательность сам поэт указывает в небольшом трактате о русском стихе «Письмо Харитона Макентина», опубликованном в 1744 году). Однако при более детальном исследовании выясняется, что идиолект Кантемира содержит специфические архаичные и региональные черты. Так, в корпусе сатир встречается рифменная пара дру́же (звательный падеж) ~ у́же (наречие), второй член которой отражает исконное древнерусского сочетание ортотонической формы у и энклитики же. Согласно А. А. Зализняку, правило, позволяющее получить акцентуированную древнерусскую словоформу, предполагает, что ударение падает не на энклитику. Именно так происходит у Кантемира, который в этом отношении полностью согласуется с нормами раннедревнерусской акцентной системы [Зализняк 1985: 35, 123].
30 Другой пример – рифменная пара во́йдет ~ подо́йдет. Казалось бы, проще всего предполагать здесь нарушение силлабического размера и читать оба слова с ударением на последнем слоге, как в современном литературном языке. Однако можно интерпретировать эти формы иначе. Дело в том, что Кантемир, как и почти все русские силлабисты, прошел украинскую выучку, а в украинском языке наблюдается перемещение ударения в приставочных глаголах на приставку в формах настоящего времени, если гласная в корне выпадает: во́-jдет, подо́-jдет [Зализняк 1985: 363]. Но это совпадает и с требованием силлабического размера сохранять постоянное ударение на предпоследнем слоге, объясняя широкое распространение форм третьего лица единственного числа в финальной позиции, где они, казалось бы, невозможны.
31 Таким образом, поэтический корпус может использоваться для самых разнообразных задач на стыке литературоведения и лингвистики, а специализированная разметка формальных параметров стиха делает его незаменимым инструментом для современного стиховеда. В этой статье было показано несколько способов работы с поэтическим корпусом, хотя ими далеко не исчерпываются те возможности, которые он предоставляет.

Библиография

1. Берков П. Н. Из материалов пушкинского юбилея 1899 года // Пушкин: Временник Пушкинской комиссии. М.–Л.: Издательство АН СССР, 1937. Вып. 3. С. 401–414.

2. Белоусова А. С. Генезис и эволюция русской октавы. Дисс. ... канд. филол. наук / Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова. М.: 2013. 198 с.

3. Воронцова В. Л. Русское литературное ударение XVIII–XX веков. М.: Наука, 1979. 328 c.

4. Зализняк А. А. От праславянской акцентуации к русской. М.: Наука, 1985. 432 с.

5. Корчагин К. М. Поэзия ХХ века в поэтическом подкорпусе Национального корпуса русского языка: проблема репрезентативности // Труды Института русского языка им. В. В. Виноградова. 2015. Вып. 6. С. 235–256.

6. Шапир М. И. Семантические лейтмотивы ирои-комической октавы: (Байрон – Пушкин – Тимур Кибиров) // Шапир М. И. Статьи о Пушкине. М.: Языки славянских культур, 2009. С. 124–190.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести