Согласно общепринятой точке зрения, которую, например, приводит в своем топонимическом словаре Е. Н. Поспелов [Поспелов 2000: 158–162], город, известный как Санкт-Петербург, первоначально имел название Санктпитербурх, по названию крепости, заложенной Петром Великим 16 (27) мая 1703 года и получившей имя в честь святого Петра, небесного покровителя императора. Этот вариант названия признается первым, очевидно, потому, что фигурирует в одном из наиболее ранних сообщений об основании крепости – в «Книге Марсовой»: Маїа въ 16 день, въ недѣлю Пятьдесятницы, фортецыю заложили, и нарекли имя оной Санктъпитербурхъ [Книга Марсова 1713]. Основываясь на современном представлении о том, что при наименовании географического объекта ему дается только одно имя, а из многих возможных вариантов написания и произношения этого имени только один является правильным, исследователи полагают, что первоначальным является именно это написание.

Однако «Книга Марсова» создавалась через 10 лет после того, как крепость была заложена, в то время, когда Санкт-Петербург уже стал столицей и его имя было широко известно. Примечательно, что во втором издании «Книги Марсовой» название крепости уже изменено на Санктпетербургъ [Книга Марсова 1766].

В письмах самого Петра Великого, относящихся ко времени начала строительства новой столицы (1703–1704 годы), используется около 20 различных вариантов написания полного названия крепости и города, в том числе и вариант Санкт-Петербург (Санктъ-Петербургъ):

Изъ Санктпитербурха, въ 1 день їюля 1703 году [ПБП 2: 204];

Изъ Санктъ-Питербурха, їюля 2 дня 1703 [ПБП 2: 214];

Изъ Санпитербурха, въ 6 д. їюля 1703 [ПБП 2: 207];

Данъ при Санктъ-Петерсбуркѣ, їюля 12-дня 1703 году [ПБП 2: 215];

Данъ въ Санктъ-Петербургѣ (въ другом черновом оттиске: при Санктъ-Петербуркѣ) їюля 18-дня 1703-го году [ПБП 2: 222];

Отъ Санктъпетерсъбурка, їюля 20-дня 1703-го году [ПБП 2: 224];

Изъ Сантпитербурха, сентября въ 20 д. 1703 [ПБП 2: 248];

Їзъ Сантъ-Питербурха, въ 23 д. сентебря 1703 [ПБП 2: 250];

При Санктъпетербуркѣ [ПБП 2: 252];

Изъ Санктъпитербурха, въ 29 д. 1703 [ПБП 2: 255];

Изъ Санпитербурха, въ 16 д. 1703 [ПБП 2: 264];

Изъ Санктъпитерсбурка, въ 21 день октября 1703-го году [ПБП 2: 262];

Изъ Санктпетербурга, въ 22 день марта 1704 [ПБП 3: 41];

Изъ Санктъпетерсбурка, апреля 30-го дня, anno 1704-го [ПБП 3: 55];

Изъ Санктъпетерсъбурка, маiя въ 7 день 1704-го году [ПБП 3: 58];

Изъ Санктъпетерзбурха того жъ 7 маiя 1704 [ПБП 3: 621];

Изъ Сан-Питербурха, вь 16 д. iюня 1704-го [ПБП 3: 92];

Изъ Санктъ-Питербурха, ноября вь 3 день 1704 [ПБП 3: 189].

Петр использует и сокращенные написания, например: Русскихъ матросовъ отпустить вь С.-Петербургъ [ПБП 2: 693]; Въ Сан: пр. бр. [ПБП 3: 672, 674].

Упрощенное название города в письмах Петра также имеет варианты написания:

будут стоять и зимовать около Копорья и Питербурга [ПБП 2: 232];

Офицер... въ Петерсъбуркъ прiехалъ [ПБП 3: 96];

Въ Питерсбуркъ [ПБП 3: 97];

Въ три дни или четыре быть в столицу [Питербурхъ] [ПБП 3: 162];

Въ Питерзбуркѣ [ПБП 3: 706].

Названия, используемые Петром, имеют признаки орфографического, фонетико-орфографического и этимологического варьирования. Наличие множества вариантов объясняется не только тем, что, как пишет Е. М. Поспелов, «лица из иноязычного окружения Петра, говорившие преимущественно на немецком, шведском, голландском, английском языках, а также его русские сподвижники, в той или иной мере владевшие этими языками, название “город Святого Петра” произносили и писали каждый на свой лад» [Поспелов 2000: 159].

Одной из характерных черт русского языка конца XVII – начала XVIII века является вариативность языковых единиц. XVIII век – время формирования русского литературного языка нового типа, а наличие вариантов «необходимо предшествует осознанному или подсознательному принятию и закреплению тех или иных средств выражения как нормативных, общих, традиционных» [Степанов 1979: 59]. Вариативность в полной мере проявляется и в топонимике того времени. Так, например, в переписке Петра 1702–1703 годов встречаем: Марiенберхъ [ПБП 2: 84], Мариенбурхъ [ПБП 2: 86], Марiенбурхъ [ПБП 2: 90], Мариенбуркъ [ПБП 2: 95], Марiенбургъ [ПБП 2: 411]; Нютебурхъ [ПБП 2: 86], Нотебуркъ [ПБП 2: 87], Нотебурхъ [ПБП 2: 90], Нютенбургъ [ПБП 2: 94], Нотенбургъ [ПБП 2: 95], Нотенбуркъ [ПБП 2: 96], Нютенбурхъ [ПБП 2: 116], Ноттебургъ [ПБП 2: 411]; Шлютельбурхъ [ПБП 2: 109], Шлютельбургъ [ПБП 2: 116], Шлиселбуркъ [ПБП 2: 151], Шлютелбургъ [ПБП 2: 151], Шлютелбурхъ [ПБП 2: 153], Шлюсенбурхъ [ПБП 2: 274] и т. п.

Различные варианты написания топонима Петербург можно встретить в одних и тех же текстах начала XVIII века:

Шведский генерал-майор Мендель от Выборка к Петербургу с войском в 8000, состоящим [из] конницы и пехоты, пришел и стал на берегу, а 40 шведских кораблей приближилися к Кроншлоту. И для того он, губернатор, отсюду из обозу июля в 13 день поехал в Петербурх ради лучшего управления (И. А. Желябужский. Дневные записки. 1682–1709) [НКРЯ];

Статуи – одна готова и с постументом дубовым… И оную готовую, ежели кораблей купецких не случится, то положу на капер, который гданчане в Петербург возьмут с собою, ежели готов. Планфон в Кениксбурхе, как поеду в Петербурх, возьму с собою (В. Н. Татищев. Я. В. Брюсу. 1717) [НКРЯ].

К 1708 году количество вариантов написания названия города, используемых Петром, существенно сокращается, в его письмах в это время чаще всего встречаются две пары вариантов: Санкт-Петербург и Санкт-Петербурх, Петербурк и Петербурх [ПБП 7]. Однако очевидно и то, что ни один из вариантов не может претендовать на звание первого, первоначального, и то, что ни один из них не возник «потом», позднее.

Этимологический вариант имени города – Петрополь – также употребляется в письмах Петра и его сподвижников уже в 1703 году:

Отъ Петрополя, їюля въ 13 день 1703-го [ПБП 2: 217];

(Федор Головин:) от Петрополя [ПБП 2: 593];

(Никита Репнин:) Изъ Петрополя, 1703 году, iюля въ 6 день [ПБП 3: 983].

В отдельных случаях используется вариант, объединяющий элементы голландского и греческого происхождения:

(Борис Голицын:) Платы, опушка и снурокъ одного цвѣта, посланы въ 17-омъ числѣ сего жъ августа прямо въ Питерполъ [ПБП 2: 622].

Согласно данным Картотеки «Словаря русского языка XVIII века» [КСXVIII] и Национального корпуса русского языка [НКРЯ], примеров нейтрального употребления названия Петрополь совсем немного, оно встречается преимущественно в текстах высокого стиля:

Сие наипаче место, неславное прежде и в свете незнаемое, а ныне преславным сем царствующим Петрополем и толь крепкими на реке, на земле и на море фортецами утвержденное купно и украшенное, – кто по достоинству похвалить может? (Архиепископ Феофан (Прокопович). Слово на похвалу блаженныя и вечнодостойныя памяти Петра Великаго. 1725);

Возрыдай днесь прегорко, Петрополе святый,

Аще и славно Петром Великим зачатый,

Ибо архитектон твой взят от тебя к богу

И радости место печаль оставль тебе многу

(Русская силабическая поэзия, № 245. 1725) [КСXVIII].

Причина этого, очевидно, заключается в том, что петровское время характеризуется противостоянием церкви и светской власти. Несомненно, что упоминание города со столь непривычным русскому уху именем Санктпитербурх, или Санкт-Петербург, ассоциировавшемся с католическим или протестантским миром, казалось невозможным в высоком стиле, имеющем корни в церковнославянском языке, поэтому предпочтительным представлялось греческое соответствие.

Неофициальное имя Санкт-Петербурга – Питер – в XVIII веке первоначально встречается как самостоятельная часть при раздельном написании сложного наименования города:

Куда мнѣ ѣхать, въ Питеръ ли бурхъ или въ Полшу [ПБП 3: 297];

Оному драгуну посланной стан велено объявить в Санкт Питер бурхе в правительствующем Сенате. Граф Андрей Матвеев (А. Матвеев. Правительствующему Сенату в Санкт-Петербург из конторы Сенатского правления в Москве. 1725).

С середины XVIII века имя Питер как самостоятельное название города становится широко употребительным в разговорном языке:

Сказывают, что у вас в Питере едят лягушек, черепах и какие-то еще устрицы (Д. Фонвизин. Недоросль (так называемый ранний «Недоросль»). 1764);

Через 10 или 12 дней еду я в Питер наверное, накопав и отправя на барках или, лучше, на барке уголь (Н. А. Львов. Г. Р. Державину. 1786–1799);

И покорно-сте просим поглядеть, больно у меня болит сердце; а особливо, когда подумаю, в городе Питере учёна, где немец на немце, француз на французе, как не покривить православием… (П. Плавильщиков. Сговор Кутейкина. 1789).

На частотность употребления неофициального названия указывает Ф. Туманский: Градъ Святаго Петра, отъ иныхъ складомъ Греческимъ Петрополь, а отъ многихъ по свойству Голландскаго языка Питеръ возъимѣлъ начало свое въ нынѣшнемъ осьмом-надесять вѣкѣ, въ пустомъ безобитаемомъ болотѣ [Туманский 1792: 12].

Название Питер тоже имеет вариант написания: 1792-го году июля 1-го дня приехал архерей Тихон ис Питира во Тверь, из Твери в Астрахань поехал 8-го дня (Блиновы. Дневник. 1783–1799).

Возникновение этимологических вариантов при необходимости обозначения новых понятий, словообразовательное и фонетико-орфографическое варьирование характерны не только для топонимов, но для русской лексики XVIII века в целом, и наблюдаемая множественность вариантов названия города на Неве отражает живые языковые процессы того времени. Анализ имеющихся материалов показывает, что ни один из вариантов названия Санкт-Петербурга не может претендовать на звание первого и ни один из них не возник позднее другого.