Везде
Metaphors of Everyday Speech in Modern Russian Prose
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
Metaphors of Everyday Speech in Modern Russian Prose
Annotation
PII
S013161170010740-3-1
Publication type
Article
Status
Published
Authors
N. A. Nikolina 
Affiliation: Moscow State Pedagogical University
Address: Russian Federation, Moscow
Zoya Yu. Petrova
Affiliation: V. V. Vinogradov Russian Language Institute (Russian Academy of Sciences)
Address: Russian Federation, Moscow
Edition
Issue 4
Pages
93-104
Abstract

The article discusses metaphors of everyday speech presented in modern Russian prose. The paper uses literary texts of recent years and the resources of the Russian National Corpus as the material of the study. It is noted that prose writers actively use colloquial, vernacular and slang metaphors that reflect various situations of everyday communication. The metaphors of everyday speech are mainly used in first-person narration, as well as in the dialogs of characters. The article shows that there are different semantic groups of metaphors in modern prose. The most frequent of them are zoonymic, cooking and floristic metaphors. Modern literary texts contain metaphors of different parts of speech (nouns, verbs, adjectives). They demonstrate developed semantic and derivational relationships that are significant for the text. On the one hand, modern prose writers use metaphors that have a long tradition of use; on the other hand, renewal of metaphoric types is observed, in particular, due to the use of computer terms. The considered metaphors perform various functions in modern literary texts: characterological, emotionally expressive, evaluative, in some cases, intertextual. In modern prose, one can observe prevalence of metaphors expressing negative evaluation of a people or objects. Many of them are stylistically low.

Keywords
metaphor, modern Russian prose, everyday speech, slang, evaluation, characterological function, semantic groups of metaphors
Acknowledgment
This research is supported by a grant from Russian Foundation for Basic Research, project 19-512-23004 “Metaphorical Picture of the World in Modern Russian and Hungarian Prose of the Late XX – Early XXI century (comparative analysis)”.
Received
29.09.2020
Date of publication
29.09.2020
Number of purchasers
4
Views
63
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf Download JATS
1 Художественный текст отражает процессы, происходящие в живой повседневной речи1, служит ее зеркалом и подвергает ее лексические и грамматические средства стилизации. Для современной художественной прозы характерно интенсивное использование метафор обыденной речи, которые обычно служат для образной характеризации и оценки лиц, предметов, явлений. В текстах активно употребляются разговорные, просторечные и жаргонные метафоры, присущие повседневной речи, при этом границы между ними подвижны и размыты. В современной художественной речи отражаются различные коммуникативные ситуации, в которых воспроизводятся определенные типы метафор. В современных прозаических текстах регулярно употребляются метафоры молодежного жаргона (который активно пополняется арготизмами), армейского жаргона, компьютерного жаргона, просторечия, разговорной речи:
1. Понятие «повседневная речь» близко понятию «разговорная речь», однако шире его: в повседневной речи используются не только средства разговорной речи, но и жаргонизмы, профессионализмы и др.
2 Пацаны явно припухли от моей наглости, потому что не могли врубиться, мозги я отстудил или такой дерзкий; Махаться ведь совсем не хотел (Ш. Идиатуллин. Город Брежнев); А ты вообще увянь, Митрофанова (А. Иванов. Географ глобус пропил); Тебя бомбит, что ли, на тему пазликов ? (Ю. Линде. Литеродура) – молодежный жаргон;
3 Ты вот знаешь, кто такой КАРАСЬ? – рассказывал охранник Гимнюк Вадиму в курилке, блестя глазами после приятия внутрь двухсот грамм на торжественном общеконторском банкете по случаю семилетия REXa. – КАРАСЬ на флоте – это то же самое, что ДУХ в армии. Рядовой первого года службы, втоптал? Вот я, например, мичман (А. Гаррос, А. Евдокимов. [Голово]ломка) – армейский жаргон;
4 Обложили, бежать из дома, но тут же обнаруживалось, что ему все же хотелось увидеть… Мотю – только в апгрейд-версии (М. Кучерская. Тетя Мотя) – компьютерный жаргон;
5 Вместе с риелтором Оксаной – смуглой косоглазой кобылой с мускулистыми ножищами – я около месяца искал подходящую квартиру на рынке вторичного жилья (Ю. Буйда. Стален); Пособил бы, здоровый жеребец! (А. Бушковский. Рымба) – просторечие;
6 Знаю, что малодушная овца, курица недощипанная, именно за это меня не уважает никто (Ю. Линде. Литеродура) – разговорная речь.
7 Значительная часть метафор носит устойчивый характер и давно употребляется в русских художественных текстах. Это в первую очередь зоонимические метафоры курица, овца, крыса, кобыла, корова, мышь и др., например: Врачиха забралась последней. “Кого эта мышь может вывести?” – спросил он себя (С. Самсонов. Держаться за землю) – ср.: ...этот ретортный человек… сам себя, со всем своим усиленным сознанием, добросовестно считает за мышь, а не за человека. Пусть это и усиленно сознающая мышь, но все-таки мышь… (Достоевский. Записки из подполья); Эй, крыса! – радостно закричала Женя – Будешь там сидеть, поняла! (А. Иванов. Пищеблок) – ср.: Успеешь, крыса, выселиться из корабля! – думал Петр Степанович (Достоевский. Бесы).
8 Метафоры повседневной речи преимущественно используются в современной прозе в повествовании от первого лица, в сказе, в несобственно-авторском повествовании, в диалогах разных типов. Так, например, в романе Шамиля Идиатуллина «Город Брежнев» в повествовании от лица подростка последовательно употребляются просторечные метафоры и метафоры молодежного жаргона: Сани не было дома – мотался где-то с кем-то, видимо, Чувак на секундочку отлип от дырки. Эти метафоры характеризуют и персонажа, и окружающую его среду. По мнению критиков, Идиатуллин выступает «своеобразным хроникером описываемых событий. Вместе с тем автору удается показать непростые отношения времени, вписав в них изображение мира подростка» [Колядич 2019: 26].
9 В современной прозе среди субстантивных метафор представлены разные семантические группы, среди которых наиболее активны:
10 1. Метафоры-зоонимы, которые характеризуются различной степенью устойчивости в повседневной речи:
11 а) обозначения зверей: Кор-ровы безрогие! – злобно прорычал Градусов девицам (А. Иванов. Географ глобус пропил); Он через стену живет с вами и ко всему принюхивается. Крыса (Е. Долгопят. Квартира); – Что ж вы его в забое так подставили? Ведь видели, что ежик совсем (С. Самсонов. Держаться за землю);
12 б) обозначения птиц: Как в стенке дырки вертеть, чтоб за сестрой подглядывать, так ему мозгов хватает, а как помочь толком – баклан в компоте (П. Акимов. Плата за страх); Этот не был похож на его клиента, хотя оценить волосатость мешала кроличья шапка. Лохмы из-под нее не торчали, но щеки были округлые и без прыщей, а пушок над губой еле заметным. Значит, и впрямь щегол совсем. Куда же ты залетел, щегол? И главное – зачем?; И в лагере всегда просил Петровича поставить Высоцкого. А он, удод, Ротару с Леонтьевым ставил. Пока Серый не вмешался, спасибо ему, засранцу (Ш. Идиатуллин. Город Брежнев);
13 в) обозначения рыб: – Попался, хариус! – в затылок Валерке злорадно выдохнул Бекля (А. Иванов. Пищеблок);
14 г) обозначения насекомых: – строго спросил он. – Клоп, отвечай – кто тут нарисован? Она шмыгнула, втягивая соплю, и сказала: – Обака… (Д. Рубина. На солнечной стороне улицы); Фархадов задохнулся. – Ты же… клоп, тля. Жалкий клерчишка! Нищий (С. Данилюк. Бизнес-класс).
15 2. Кулинарная лексика2: – Вы чё, эту карамельку выбрали, да?! – в ярости издалека закричала Жанна [о девочке]; Сама там себе солируй! – издеваясь, кричала в дверь Жанка. – Ливерная колбаса! (А. Иванов. Пищеблок); Был он [Эдди] мастером по прическам, довольно умелым, хотя и без особой фантазии. Жовиальный пончик такой – хохмач, балагур, заводной заяц: седовато-каштановый кок надо лбом, усы щеточкой – очень нравился пожилым леди и так приятно улыбался из-под щеточки усов (Д. Рубина. Бабий ветер); – Нет, уж ты постарайся, – потребовал Аркин, чувствуя на другом конце злую улыбку. Пельмень ты уральский! Селедка ты в простокваше! Кто ж тебя надоумил народ облагодетельствовать?! (Д. Симонова. Без Россини); – Ты кисель! – сказала мне моя единственная садиковская подружка – Больше защищать не буду (Ю. Линде. Литеродура).
2. Кулинарные метафоры, распространенные в обыденной речи, широко представлены в [Словаре русской пищевой метафоры 2015].
16 3. Обозначения растений: Неоспоримо твое ролевое превосходство. Ты претерпеваешь в незаслуженном небрежении, а я – ничтожество, бамбук, несостоятельный мужчина (М. Бутов. Свобода); И ты становишься лохом в законе, бакланом, фраером, ботвой, с тобой могут сделать все, что угодно (С. Осипов. Страсти по Фоме. Книга третья. Книга Перемен); И взрослый ведь парень, и башка вроде варит, а такой лопух… (Ш. Идиатуллин. Город Брежнев); В дверном проеме появилась его крайне недовольная репа (Т. Сахарова. Добрая фея с острыми зубками); Второй журналист, одутловатый одуванчик, уже наполовину выбритый ветром перемен, думает длинную и сложную мысль (В. Пелевин. Любовь к трем цукербринам); – Советую, – делая ударение на «у», – прошептала мне вслед, кажется, полька Марыся, такой себе одуванчик с васильковыми глазами, постоянно хлопающими (К. Сурикова. Аутсайдерский романчик).
17 По нашим наблюдениям, доминирует группа метафор-зоонимов, следующие две по частоте употребления группы метафор – кулинарные и флористические метафоры. Эти выводы частично соответствуют наблюдениям исследователей образных средств разговорной речи. Так, в книге «Русская разговорная речь» [1983: 197] в качестве групп лексики, обнаруживающих наиболее высокую способность к метафоризации, отмечаются названия животных и кулинарная лексика. В диссертации Д. И. Яхиной «Образные средства в современной русской разговорной речи (на материале метафор и сравнений)» как наиболее частотные отмечаются зооморфные и флористические метафоры [Яхина 2007: 10].
18 В художественных текстах встречаются, хотя и реже, и субстантивные метафоры других семантических групп, например «Машины, механизмы»: Ну а любовь наша –ракета космическая (А. Бушковский. Рымба).
19 В современной прозе, как и в литературе более раннего времени, продолжают использоваться метафоры, представленные именами собственными, которые могут переходить в апеллятивы, состав их постоянно обновляется: Но если захочешь увесистый трехтомник священных рецептов моей семьи, готовься к бурной переписке: на твою голову рухнет кулинарная Ниагара (Д. Рубина. Бабий ветер); Открыл казино со стриптизом на комсомольские взносы. Так и жил – во сыру да масле, а пива было – сплошная ниагара… (А. Иличевский. Бутылка); Николаю позвонил грузный сосед. Сообщил, что новая жиличка дымит, курит – “Вулкан Везувий. Я утром на кухню боюсь войти” (Е. Долгопят. Квартира); – Это я ему наркоту доставала, – в темноте негромко сказала Кабуча. – Не всегда я, но чаще всего. Поначалу по карпалю носила, чуть-чуть, когда Гурвич сам просил. А потом попёр Карабах, Гурвич на мощный дозняк уехал (А. Иванов. Комьюнити). Эти имена, как правило, носят прецедентный характер: – Ну, разумеется, – кивнула девушка и улыбнулась ему такой улыбкой, по которой совершенно нельзя было решить – сочувствует она ему или нет. Это была улыбка Джоконды, по знакомству устроившейся в инвестиционный фонд (А. Геласимов. Дом на Озерной); Буду так же загадочно улыбаться и молчать. Джоконда нашлась! (В. Ледерман. Первокурсница).
20 Ряд метафор обыденной речи, используемых в современной прозе, выполняет интертекстуальную функцию, например: Как правило, если совсем про человека ничего непонятно, то человек этот self-made. Сам себе папа Карло, сам себя вытесал из природного материала (Е. Колина. Профессорская дочка); Ты станешь дедом. Старший Хазин онемел. Илья помнил все, что он Пете про залет у золушек рассказывал (Д. Глуховский. Текст).
21 Метафоры повседневной речи, встречающиеся в художественных текстах, различаются по степени узуальности. Среди них широко распространены общеязыковые, часто уже стертые метафоры (лопух, овца, курица, козел и др.). В то же время используются и метафоры, характеризующиеся меньшей степенью узуальности и, следовательно, большей яркостью, например: Сколько живешь, столько убеждаешься. И потом, ну не мог ничего криминального сделать этот сладкоголосый скунс, прости меня, Ваня. А что, кстати, могло произойти? Сбил кого-нибудь? (М. Зосимкина. Ты проснешься. Книга первая); Я думала, что ты эгоистичная плакса, а ты… Не ожидала от нежной ромашки такой стойкости (Е. Колина. Я не ангел).
22 Субстантивные метафоры подчеркнуто экспрессивны и служат средством выражения субъективной оценки, при этом их семантика и функции могут варьироваться. Так, например, метафора курица может служить шутливо-ироническим обозначением глупой, слабой женщины, может использоваться как ругательство. В современной прозе она регулярно служит средством характеристики другого персонажа или самохарактеристики: Курица безмозглая. Отдельная жилплощадь ей требуется (Е. Долгопят. Чужая жизнь); В выражениях, которые даже шофер слышал не каждый день своей жизни, она объявила, что никто никуда не едет – Где эта п...головая курица? Кого она хотела обмануть? (Л. Улицкая. Пиковая дама); Да что вы, Антон! Я слабая и безвольная курица. И рыдать мне совершенно не хочется (А. Маринина. Последний рассвет). Метафора курица может обозначать даже мужчину: При одном взгляде на меня его перекашивало. Пару дней он ограничивался тем, что обзывал меня придурком и обгаженной курицей, потом чуть не сломал мне нос якобы за то, что я сидел на его носках (М. Петросян. Дом, в котором…).
23 Метафоры отмеченных групп регулярно сочетаются с оценочными распространителями, которые уточняют образную характеристику, многие из таких сочетаний имеют более или менее устойчивый характер: мокрая курица, мороженая (отмороженная) курица, ср. в прозе XIX в.: Все они теперь у меня такие, даже эта мокрая курица, Александра, но эта уж из рук вон выскочила (Достоевский. Идиот); Коли б настоящий был человек – прибил бы меня, а то – курица мокрая! (Тургенев. Клара Милич).
24 Такие сочетания входят в состав и сравнительных конструкций: Понимал, что, если она уезжает якобы в командировку на два дня, значит, едет на аборт. Она приезжала бледная до синевы, осунувшаяся, выпотрошенная, как магазинная курица (М. Трауб. Замочная скважина); Давай, кадет, шевелись, что ты как курица отмороженная? По тестам должен быть шустрым! (В. Васильев. Шуруп).
25 Высокая степень экспрессивности субстантивных метафор определяет возможность усиления, даже преувеличения обозначаемого признака. По мнению О. П. Ермаковой, метафоры, характеризующие человека, взаимодействуют с гиперболой: «Фактически все метафоры, представляющие собой перенос названий на человека (с животного, птицы, насекомого и т. п., неодушевленного предмета и т. д.) – гиперболичны» [Ермакова 2019: 81].
26 Для употребления метафор повседневной речи в современной прозе характерна семантическая аттракция: для образной характеристики лица или реалии используются не только ядерные метафоры, но и слова, связанные с ними сильной семантической связью, например петух – бройлер: Хлопая друг друга по спинам, оба вскочили. Сейчас эти два бройлера подерутся, подумал Олег (Юрий Дружников. Виза в позавчера).
27 В современных художественных текстах актуализируются и деривационные связи метафор повседневной речи, прежде всего метафор-зоонимов: …я там одного с магом накрыл, фирменным, стырил явно, щень какой-то, а он вот этого привел. Я не ожидал, главное, а этот… – Стой-стой. Ну да, вроде кабанчик такой, а сразу не скажешь. Давай я отойду, наверное, оперов встречать, а потом оформлять… Миш, стоп. – Где остальные? – Разбежались, – сказал первый. – Их тут человек пятнадцать было, я соваться сам не стал – забили бы, шакалята, поэтому сразу до автомата и в штаб позвонил, они пэгээм вызвали. Там товарищ Савченко с ними, участковый, они по подъездам пошли, вдруг найдется кто (Ш. Идиатуллин. Город Брежнев); – Мог бы не говорить, – обиделся Зайцев. – Что я, крысятник какой-то? Через несколько минут он вернулся с пивом, в пригоршне сжимая розовые палочки и сдачу. Торжественно, как если бы это были золотые монеты, выложил мелочь на стол (Е. Сухов. Делу конец – сроку начало); – В общем, ты мыслишь… в верном направлении. Я в свое время… Лизке идею подкинула… У меня серьезные подозрения имелись… Что кто-то из старост… как сказала бы моя Маша… крысятничает… то бишь… утаивает найденные Книги. У каждой фактически была… собственная агентурная сеть, шпионы, добытчики… боевики, теоретики, курьеры, смертники… (М. Елизаров. Библиотекарь); – Я в горах не коз пас, а козлов, – спокойно ответил Гусейн. – А если ты быковать приехал, так я тебе кольцо в нос продену, реально говорю. – Как ты сказал? – наморщился неизвестный и расстегнул пиджак, под левой полой которого что-то бугрилось (В. Пелевин. Generation «П»).
28 Наряду с отмеченными дериватами встречаются окказиональные жаргонные и просторечные образования, например нестандартные производные мужского рода, возникшие в результате обратного словообразования: Их было четверо, беспризорников, которым уязвленное при даме достоинство Вади обязывало бросить вызов. В свете уличных фонарей ранним зимним вечером, в оттепель, загребая и поскальзываясь в свежем мокром снеге, они быстро шли по Малой Грузинской, озорно оборачивались, и старший, который был рослее и говорливее остальных, поддразнивал Вадю: – Давай, давай, обезьян. Догони, попробуй. Наваляем, не подъешь (А. Иличевский. Матисс).
29 В современной прозе активно используются не только субстантивные, но и глагольные и адъективные метафоры: Уж не мент ли я поганый? Понимая, что нужно как-то эту проблему решать, а то чем черт не шутит, могут и замочить, пришлось попросить Серегу всем объявить, что я недавно зашился (А. Моторов. Преступление доктора Паровозова); Смотрела по телевизору репортаж из Кремля. Парни мои сегодня зажигали (Е. Водолазкин. Авиатор); Отпахал учебную неделю; Любочка, ты чего зависла? (Ш. Идиатуллин. Город Брежнев); Дядя Жлыг широко повел рукой, словно приводя в качестве последнего довода панораму окружающего мира. Аргумент был, конечно, железобетонный (В. Пелевин. S.N.U.F.F).
30 Метафорам повседневной речи, как и самой этой речи, присущи подвижность и быстрое обновление. Как уже отмечалось, часть метафор, используемых в современной прозе, развивают традиционные образные параллели, одновременно в ней появляются метафоры новых семантических классов, в частности связанные с употреблением компьютерной лексики и лексики, связанной с гаджетами, например: В этом конвейерном группенсервисе, обслуживая и подвергаясь обслуживанию, выменивая не вещь на вещь, не товар на деньги, не деньги на силу, а – услуги на услуги, ты и сам лакируешься, штукатуришься, ретушируешься, подвергаешься апгрейду, – и быстро и незаметно усредняешься в презентабельную евростандартную евронедвижимость (А. Гаррос, А. Евдокимов. [Голово]ломка); Глеб сидел на заднем диване «форда» и с отсутствующим видом глядел в окно. Что он мог поделать? Для звонка с айфона бог был вне зоны доступа, а на молитву Глеб особенно-то не уповал: какая-то она была не та… Господи еси, всеблагой наш модератор! Да будет бесконечен твой трафик, да расточится спам, да обрящешь ты контент до скончания веков! Активируй наши SIM-карты и не укори нас за софт насущный! Мы неразумные твои гаджеты, возлюби наши опции и избавь нас от троянов, и пускай воплотится воля твоя в Enter, а не в Delete! (А. Иванов. Комьюнити).
31 Метафоры повседневной речи в современной прозе часто сопровождаются метаязыковой рефлексией: «Морковки» (так за цвет жилетов называют дворников уборщицы нашего дома) красят заградительные тумбы… (Н. Ким. Родина моя, автозавод); Еще они путешествовали автостопом и на собаках. Собаками назывались электрички, их рок-фанаты предпочитали поездам (Ю. Линде. Литеродура); – Олег! Я знаю, что ты должен сделать. Ты должен пойти в милицию и заявить на твоих бандитов. Их арестуют, и ты станешь свободным как птица. – Какая птица, мамаша... – весело отозвался Олег. У него было хорошее настроение. – Фильтруйте базар. – Что? – не поняла Ирина. – Думай, что говоришь, – перевела Снежана на русский язык. – А почему базар? – Базар – это противоречия. – А на каком языке? – На блатном, – объяснила Аля. – Боже... – испугалась Ирина. Шестилетняя Аля разбирается в блатном жаргоне. Что из нее вырастет? – Если я их сдам, – объяснил Олег, – то они придут и завалят всю мою семью. – Завалят? – переспросила Ирина. – Это что, изнасилуют? – Убьют, – уточнила Снежана. – Кого? – похолодела Ирина. – Всех, – весело заключил Олег. – Придут и замочат. Что такое «замочат», Ирина поняла без объяснений. Ясно, что замочат в крови (В. Токарева. Своя правда).
32 Итак, наблюдения над метафорами современной художественной прозы подтверждают выводы исследователей о характере употребления метафор в русской разговорной речи и отборе определенных семантических групп [Русская разговорная речь 1983: 197–199, Яхина 2007: 10]. Как и в разговорной речи, в современной художественной речи преобладают зоонимические метафоры, пищевые метафоры, несколько реже встречаются растительные метафоры. Метафоры, встречающиеся в современной художественной речи, разнообразны по частеречной принадлежности и словообразовательной структуре. Они обнаруживают развитые семантические и деривационные связи, которые актуализируются в тексте.
33 В современных художественных текстах метафоры характеризуют разные планы повествования, но чаще встречаются в диалогах персонажей и в повествовании от первого лица. Они выполняют разнообразные функции: характерологическую, эмоционально-экспрессивную, оценочную, иногда интертекстуальную. Преобладают метафоры с пейоративной оценочной семантикой, часто метафоры-инвективы. С одной стороны, в современной художественной речи используются метафоры, имеющие длительную традицию употребления, с другой стороны, они обновляются за счет обозначений реалий современной действительности, в частности компьютерных терминов.

References

1. Ermakova O. P. Nekotorye razmyshleniya o giperbole i tropakh // Semantika i pragmatika yazykovykh edinits. Doklady Mezhdunarodnoj konferentsii. Kaluzhskij gos. un-t im. K. Eh. Tsiolkovskogo. Kaluga, 20–22 sentyabrya 2019 g. S. 76–87.

2. Kolyadich T. M. Sovremennaya natsional'naya russkoyazychnaya literatura v literaturnom kontekste XXI veka (na primere tvorchestva russkoyazychnykh pisatelej Respubliki Tatarstan) // Nauka i shkola. 2019. № 3. S. 23–30.

3. Nikitina T. G. Molodezhnyj sleng: tolkovyj slovar'. M.: Astrel': AST, 2007. 910 s.

4. Russkaya razgovornaya rech'. Fonetika. Morfologiya. Leksika. Zhest. M.: Nauka, 1983. 238 s.

5. Yurina E. A. (red.). Slovar' russkoj pischevoj metafory. Tom 1: Blyuda i produkty pitaniya / sost. A. V. Borovkova, M. V. Grekova, N. A. Zhivago, E. A. Yurina. Tomsk: Izd-vo Tomskogo un-ta, 2015. 428 s.

6. Yakhina D. I. Obraznye sredstva v sovremennoj russkoj razgovornoj rechi (na materiale metafor i sravnenij): avtoref. dis. … kand. filol. nauk. Saratov, 2007. 22 s.

Comments

No posts found

Write a review
Translate