Фраза, вынесенная в заголовок статьи, известна многим советским выпускникам юридических вузов, такие варианты произношения просто вбивались им в голову преподавателями-юристами. Трудно найти истинные причины появления такой фразы, можно лишь предположить, что она является порождением советской цензуры, когда, согласно классификации А. Роткирх, речевые нормы официальной и литературной речи, определяемые государством, налагают запрет на описание телесных проявлений. Между «общенародной» и публичной (пристойной) речью в этом отношении проводится резкая граница, и происходит четкое разделение сфер употребления [Роткирх 2000: 153].

Так, слово <em>возбуд</em><em>и</em><em>ть</em> в юридическом языке означает ‘начать уголовное дело’, а в общем языке данное слово имеет прямое значение: «<strong>1.</strong> <em>что.</em> Вызвать, пробудить какое-л. чувство или состояние»; более того, данная лексема в переносном смысле означает «<strong>3.</strong> <em>разг.</em><em> </em>Вызвать половое влечение» и снабжена в словаре пометой <em>разг.</em> (см., например, «Большой толковый словарь русского языка» [Кузнецов (ред.) 2002]). Иными словами, основной смысл этой лексемы для человека, не имеющего юридического образования, так или иначе связан с чувствами, ощущениями и т. п. Следует отметить, что восприятие смысла специального слова у профессионала и непрофессионала идет совсем разными путями. В сознании специалиста идет процесс от понятия к форме, и его ассоциативная цепочка будет начинаться со специальных признаков, т. е. «начать уголовное дело», у неспециалиста первое значение строится на семантических признаках общелитературного слова – это «взволновать» и далее по ассоциативной цепочке – «любовь», «чувство», «страсть», «сексуальное влечение» и т. п. Как помнится, «в СССР секса нет» –   <a target=_blank href="https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D1%80%D1%8B%D0%BB%D0%B0%D1%82%D0%B0%D1%8F_%D1%84%D1%80%D0%B0%D0%B7%D0%B0"><span style="text-decoration: underline;">крылатая фраза</span></a> , источником которой послужило высказывание одной из советских участниц <a target=_blank href="https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D0%B5%D0%BB%D0%B5%D0%BC%D0%BE%D1%81%D1%82"><span style="text-decoration: underline;">телемоста</span></a> <a target=_blank href="https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9B%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%BD%D0%B3%D1%80%D0%B0%D0%B4"><span style="text-decoration: underline;">Ленинград</span></a>  – <a target=_blank href="https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%91%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%BE%D0%BD"><span style="text-decoration: underline;">Бостон</span></a> («Женщины говорят с женщинами»), вышедшего в эфир в 1986 г. В ходе общения американская участница телемоста задала вопрос: <em>…У нас в телерекламе все крутится в</em><em>о</em><em>круг секса. Есть ли у вас такая телереклама? </em>Советская участница Людмила Николаевна Иванова (в то время – администратор <a target=_blank href="https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%B0%D0%BD%D0%BA%D1%82-%D0%9F%D0%B5%D1%82%D0%B5%D1%80%D0%B1%D1%83%D1%80%D0%B3_%28%D0%B3%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%B8%D0%BD%D0%B8%D1%86%D0%B0,_%D0%A1%D0%B0%D0%BD%D0%BA%D1%82-%D0%9F%D0%B5%D1%82%D0%B5%D1%80%D0%B1%D1%83%D1%80%D0%B3%29"><span style="text-decoration: underline;">гостиницы «Ленинград»</span></a> и представительница общественной организации « <a target=_blank href="https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%BE%D0%BC%D0%B8%D1%82%D0%B5%D1%82_%D1%81%D0%BE%D0%B2%D0%B5%D1%82%D1%81%D0%BA%D0%B8%D1%85_%D0%B6%D0%B5%D0%BD%D1%89%D0%B8%D0%BD"><span style="text-decoration: underline;">Комитет советских же</span><span style="text-decoration: underline;">н</span><span style="text-decoration: underline;">щин</span></a> ») ответила: <em>Ну, секса у нас… (смешок) секса у нас нет, и мы категор</em><em>и</em><em>чески против этого! </em>После этого аудитория рассмеялась, и какая-то из советских участниц уточнила: <em>Секс у нас есть, у нас нет рекламы! </em>В обиход вошла искаженная и вырванная из контекста часть фразы: «В СССР секса нет» [Википедия]. И это не пустая оговорка – это, своего рода, показатель того, что государство тогда осуществляло контроль над частной жизнью советских людей, оно диктовало и социальное, и языковое поведение граждан, тем более сознательно формировало облик советского правосудия.

Итак, фраза <em>«Тело возбуждено</em><em>́</em><em>, а дело </em><em>возбу</em><em>́</em><em>ждено</em><em>»</em>, на наш взгляд, появилась именно в советский период и связана с цензурой того времени. Однако явление, которое обнажает эта фраза, – разные акцентологические формы – имеет давнюю историю и наблюдалось еще в XIX в. именно в среде юристов. Так, известный адвокат того времени П. С. Пороховщиков (П. Сергеич) осуждал сдвиг ударения на корень в слове <em>возбу́дил</em><em> </em>и в своей книге, адресованной судебным ораторам, писал: «Неправильное ударение так же оскорбительно для слуха, как неупотребительное или искаженное слово» [Сергеич 1988: 21]. Между тем некоторые ученые считают, что причиной корпоративных особенностей речи являются особые законы внутри юридического коллектива. Они также предполагают, что для работников органов следствия, прокуратуры, полиции, т. е. силовых структур, связанных с жестким внутренним подчинением, важным фактором, влияющим на поведение и, в частности, на язык, является корпоративная традиция и особая атмосфера принадлежности к системе. В подобных коллективах, если начальник говорит с ошибкой, то с большой долей вероятности подчиненные будут повторять ее, не желая противопоставлять себя руководству и коллективу [Давыдова, Филимонова 2013: 21].

Необходимо подчеркнуть, что отклонение от общелитературной нормы в профессиональной речи может накладываться на общеязыковой процесс. Например, общей тенденцией в ударении, по признанию многих лингвистов, считается «тенденция к ритмическому равновесию, которая заключается в смещении ударения к центру слова» [Валгина 2001] (ср., например, четырехсложные глаголы <em>норм</em><em>и́</em><em>ровать</em> и <em>нормиров</em><em>а́</em><em>ть</em> как вариантные формы).

Наряду с общей тенденцией смещения ударения ближе к центру слова для достижения ритмического равновесия наблюдаются частные тенденции, характеризующие отдельные части речи: «Ненормативное перемещение ударения, очень активное в последнее время, на приставку в действительных причастиях прошедшего времени и деепричастиях происходит под влиянием литературно принятого ударения в формах страдательных причастий прошедшего времени; действ., прич. и деепр. <em>н</em><em><strong>а</strong></em><em>чавший, н</em><em><strong>а</strong></em><em>чав, з</em><em><strong>а</strong></em><em>нявший, з</em><em><strong>а</strong></em><em>няв</em> – нелитературные формы страдательные причастия прош. времени <em>н</em><em><strong>а</strong></em><em>чатый, н</em><em><strong>а</strong></em><em>чат, н</em><em><strong>а</strong></em><em>чато, н</em><em><strong>а</strong></em><em>чаты; з</em><em><strong>а</strong></em><em>нятый, з</em><em><strong>а</strong></em><em>нят, з</em><em><strong>а</strong></em><em>нято, з</em><em><strong>а</strong></em><em>няты</em> – литературные формы. Такие расхождения в кодификации в речевой практике часто не учитываются, и обнаруживается стремление свести все к одному знаменателю, тем более что закон языковой аналогии очень сильный закон, отмеченный яркой наглядностью» [Валгина 2001]. Думается, под эту тенденцию вполне подпадают такие противоречивые варианты ударения, как <em>нов</em><em>о</em><em>рождённый – </em><em>новоро́жденный</em><em>, осуждённый – </em><em>осу́жденный</em><em>, </em>и рассматриваемый в статье вариант <em>возбуждён</em><em>ное (дело) – </em><em>в</em><em>озбу́жденное</em><em>, </em><em> </em><em>возбуждено</em><em>́</em><em> – </em><em>возбу</em><em>́</em><em>ждено</em><em> </em>и т. п.<em> </em>

Как видно, причин появления разных акцентологических форм может быть несколько – и общие языковые тенденции, и смысловые тонкости, и социальная, и профессиональная обусловленность и др., – все они могут накладываться друг на друга и тем самым порождать разные взгляды на само рассматриваемое явление.

На сегодняшний день сложилось два диаметрально противоположных взгляда на расхождение ударения в данном слове – недопустимый вариант произношения, только литературная норма, и допустимый вариант произношения, но с ограниченным кругом употребления. Далее более подробно остановимся на каждой из указанных точек зрения.

I. Недопустимый акцентологический вариант, только литературная норма.

Большинство ученых рассматривают данное явление как языковую ошибку [Ивакина 2002; Давыдова, Филимонова 2013; Каленчук, Касаткин, Касаткина 2017; Брадецкая, Кузнецова 2017; и другие].

Так, в «Большом орфоэпическом словаре русского языка» под ред. Л. Л. Касаткина рассматриваемый нами вариант произношения (возбу́ждено) дается с запретительной пометой: (! неправ. возбу́дить...), есть лишь одна норма: «ВОЗБУДИ́ТЬ, возбужу́, возбуди́т; возбуждённый; возбуждён, возбуждена́, возбуждено́, возбуждены́» [Каленчук, Касаткин, Касаткина 2017: 94], следовательно, авторы этого труда считают любое отступление от нормы ошибкой. То же мнение отражается и в другом орфоэпическом словаре, под ред. Н. А. Еськовой, с кричащим комментарием <em>!</em><em>н</em><em>еправильно</em><em> </em><em>профе</em><em>с</em><em>сион</em><em>.</em>:

<strong>воз</strong><strong>буди́</strong><strong>ть</strong><strong>, </strong>-ужу́ , -уди́т, <em>прич. страд. </em><em>прош</em><em>. </em>возбуждённый, -ён, -ена́ <strong>| </strong>Возбуждено́ уголовное дело <strong>! </strong><em>неправ. </em><em>профессион</em><em>. </em>возбу́жденный, -ен, -ено

Более того, не только лингвисты ратуют за языковую норму в юридической среде. Сами юристы неоднократно обращали внимание на нарушение произношения некоторых юридических терминов, призывая своих коллег изменить это положение и повысить уровень культуры речи. Особенно трепетно к языку относились одаренные юристы дореволюционной эпохи, которые деятельность юриста сочетали с литературной и научной работой (например, А. Ф. Кони, В. Д. Спасович, Н. П. Карабчевский, К. К. Арсеньев, А. И. Урусов и другие). В современных научных статьях и пособиях, посвященных деятельности судебных ораторов, также рекомендуется уделять особое внимание речи, которая должна быть правильной, при этом чаще всего приводится в пример наиболее заметная ошибка устной речи – неправильная постановка ударения: «Следует правильно произносить: <em></em><em> </em><em>возбужден</em><em>о́</em>...» – и там же далее, для закрепления: «Примеры наиболее часто допускаемых ошибок: <em>возб</em><em>у́</em><em>ждено</em><em> </em>(дело) (норма: возбуждено́)...» [Сухарев (ред.) 2003: 64].

Между тем отступление от литературной нормы продолжает не только существовать, но и укрепляться в своих позициях, несмотря ни на какие указания словарей русского языка.

II. Допустимый вариант произношения, но с ограниченным кругом употребления.

Другие ученые относят рассматриваемое явление к просторечию. Например, в «Словаре ударений для дикторов радио и телевидения» наряду с нормой <em>возбуд</em><em>и́</em><em>ть</em><em> </em>встречаем и вариант <em>возб</em><em>у́</em><em>дить</em> с пометой «просторечие» [Введенская 2004: 41]. Иными словами, автор допускает такой вариант произношения, но лишь в неофициальной, скорее бытовой, обстановке и в социально ограниченном кругу общения, причем не связанном ни с какой профессиональной деятельностью, поскольку просторечие – это одна из форм национального языка, вместе с народными говорами и жаргонами, составляющая некодифицированную сферу общенациональной речевой коммуникации – народно-разговорный язык [Русский язык. Энциклопедия 1979: 391].

Однако юристы, будучи в большинстве своем грамотными людьми, сознательно употребляют рассматриваемое слово с нарушением акцентологической нормы, дабы выявить «своего» в среде «чужих», где «свои» – юристы, а «чужие» – неюристы, и в зависимости от окружения выстроить свою речевую тактику, предполагающую, в частности, решение вопроса о том, следует ли разъяснять некоторые термины или в этом нет необходимости. Среди таких слов-маркеров лексема <em>возб</em><em>у́</em><em>ждено</em> занимает одно из первых мест в подобном выявлении. В этой связи справедливо замечание Л. П. Крысина: «По такого рода особенностям словоупотребления профессионал легко опознает своего, собрата по профессии и, с другой стороны, безошибочно определяет речь “чужака”, не владеющего профессиональными навыками использования слова» [Крысин 2003: 71].

Еще одна группа ученых рассматривает иной вариант произношения как профессионализм [Солоухин 2007; Кущенко 2008; Гараева, Баклашова 2016 и другие]. Отражение этой точки зрения находим в «Орфоэпическом словаре» И. Л. Резниченко:

…//<em> в профессиональной речи работников правоохранительных органов </em>возбу́жденный, -бу́жден, -бу́ждена [Резниченко 2003: 113].

То есть это слово, «свойственное только(!) речи данной профессиональной группы» [Шелов, Лейчик 2012: 47].

Необходимо уточнить, что некоторые ученые еще более тонко рассматривают данное расхождение и называют нелитературный вариант ударения профессиональным просторечием [Фельде 2010; Шелов, Лейчик 2012 и другие]. Более того, внутри данной точки зрения наблюдается разный подход к профессиональным просторечиям в целом.

Так, в широком смысле оно означает «устную некодифицированную форму бытования языка для специальных целей» [Фельде 2010]. В этом случае профессиональное просторечие рассматривается как часть профессионализмов.

В узком смысле профессиональное просторечие означает «просторечные единицы, находящиеся за границей литературной нормы и используемые в профессиональной среде для выражения специального профессионального содержания» [Шелов, Лейчик 2012]. В этом случае профессиональное просторечие рассматривается как часть просторечия и характеризуется признаками просторечия – общепонятность, ориентированность исключительно на устную форму общения, несоответствие литературной норме, недостаточная речевая культура носителей и т. п. По мнению этих ученых, нелитературный вариант ударения слова <em>возбу</em><em>́</em><em>ждено</em> является иллюстрацией профессионального просторечия в узком смысле.

В этом ключе интересна еще одна точка зрения, выраженная Л. П. Крысиным, который относит нелитературный акцентологический вариант рассматриваемого слова к профессиональному жаргону. Статус профессиональных жаргонов он оценивает следующим образом: «По своему социальному и коммуникативному статусу профессиональные жаргоны отличаются от других подсистем русского национального языка одной существенной особенностью: носители этих жаргонов владеют также какой-либо другой подсистемой – специальным подъязыком, языком общелитературным, диалектом. Иначе говоря, они диглоссны: в профессиональной среде, для целей непринужденного профессионального общения они используют профессиональный жаргон, для официального, в особенности письменного, общения – специальный подъязык, а вне этих ситуаций, при общении на профессиональные темы и вне профессиональной среды они пользуются литературным языком, реже местным говором или просторечием» [Крысин 2003: 69].

Итак, фраза «<em>Тело возбуждено</em><em>́</em><em>, а дело </em><em>возбу</em><em>́</em><em>ждено</em>», появившаяся в среде советских юристов, затронула давнюю проблему социально и профессионально обусловленных акцентных форм слова.

Рассмотрев каждую точку зрения на данное явление, мы считаем, что, несмотря на противоречия, каждая из них, безусловно, имеет право на существование. Между тем хотелось бы обратить внимание на то, что отклонение от литературной нормы – не всегда показатель низкого уровня культуры речи. В этой связи примечательно высказывание Е. Н. Ширяева о том, что употребление в профессиональной речи особых лексем или их фонетических модификаций может считаться допустимым в устном употреблении «при одном непременном условии: носитель языка должен знать общелитературный эквивалент» [Ширяев 2003: 10].

Думается, что затронутая нами тема лишь обнажила проблему, а потому требует дальнейшего исследования.

<p>Для наглядности представим рассмотренные в статье точки зрения ученых в виде схемы (см. стр. 90).</p>