В современную эпоху цифровизации и интернет-ресурсов, когда многие сведения можно найти, войдя через смартфон или компьютер в мировою Сеть, все же остаются вопросы, до сих пор не имеющие однозначных ответов и трудные даже для специалистов: чтобы ответить на них требуются глубокие знания и время для осмысления. Такими дискуссионными являются многие вопросы, связанные с русским языком. Русистика и, шире, лингвистика – науки гуманитарные. В гуманитарных науках нередко правильных ответов может быть несколько, решение той или иной проблемы зависит от выбора научной концепции, аргументированное объяснение требует знания разных точек зрения, чего не встретишь в школьных учебниках. Поэтому в Институт русского языка им. В. В. Виноградова РАН приходят письма, в которых нас спрашивают, почему надо говорить или писать так, а не иначе, как правильно сделать разбор по составу или по членам предложения, письма с просьбами объяснить трудное лингвистическое явление или непонятный фрагмент из школьного учебника. Эти письма свидетельствуют о том, что русский язык – непростой и очень интересный объект для исследования и изучения, что носителям русского языка небезразлично то, как они говорят и пишут, как живет русский язык и как общество относится к языковым проблемам. Редакция журнала «Русская речь» решила начать публиковать ответы на наиболее частые вопросы.

<strong>1. </strong><strong>-</strong><strong>ТЬ и </strong><strong>-</strong><strong>ТИ – окончание или суффикс?</strong>

Этот вопрос не столько грамматический, сколько терминологический. Прежде чем обсуждать терминологическую проблему, связанную с морфемным разбором инфинитива, необходимо объяснить (1) соотношение между грамматикой научной и грамматикой школьной; (2) соотношение между термином и языковой единицей.

1) Научная грамматика описывает языковую систему. Но языковая система – это объект исследования, не данный нам в непосредственном наблюдении. По речевым фактам мы собираем системы форм (склонения и спряжения), типы синтаксических конструкций. Все это – результат теоретического осмысления языковых фактов. Мы слышим звуки, но не фонемы (а буквой мы обозначаем фонему), слово мы употребляем в определенном значении, но лексема – это слово во всей совокупности его значений (так слово представлено в толковых словарях). Научная грамматика стремится описать языковую систему такой, какая она есть. У научной грамматики одна цель – приблизиться к объекту. Но есть грамматика школьная, которую мы видим в учебниках и которая решает другую задачу – дать то знание, которое обеспечит орфографическую и пунктуационную грамотность всех носителей русского языка и позволит сформировать навыки правильной устной речи. Это не значит, что школьная грамматика находится в противоречии с грамматикой научной, но предполагает, что между научной и школьной грамматиками всегда есть дистанция: научная грамматика движется вперед, а школьная – сохраняет значительную долю консерватизма. Есть и еще одно отличие: научная грамматика полифонична (многоголоса), в ней сосуществуют разные научные направления, отличающиеся и теоретически, и терминологически; школьная грамматика, предполагающая наличие образовательного стандарта, стремится к монофоничности, единообразию (в том числе и в терминологии). И если, в силу демократизации в сфере школьного образования, учебники начинают писаться на разных теоретических основах, то учитель и ученики оказываются перед проблемой не сущностного, а формального порядка: не в чем суть, а как правильно назвать. В результате возникает спор, подобный спору между тупоконечниками и остроконечниками у Дж. Свифта.

2) Языковая единица может быть обозначена разными терминами, поскольку лингвистика – наука гуманитарная, в ней многое зависит от точки зрения ученого. Термин в гуманитарной науке отражает не только сущность исследуемого объекта, но и свойства теории, в рамках которой работает ученый. Поэтому спор о терминах в лингвистике считается занятием, уводящим в сторону от решения проблемы.

Однако есть особенности русской лингвистической терминологии, которые нередко осложняют понимание научных текстов. Речь идет о параллельном существовании в нашей терминологии заимствованных слов, их переводов (кáлек) и исконно русских терминов: <em>субъект </em>и<em> подлежащее, инфинитив </em>и<em> неопределенная форма, перфектив</em> и<em> совершенный вид, рефлексив</em> и<em> возвратность, флексия</em> и <em>окончание</em>.

Вопрос о термине применительно к -ТЬ и -ТИ в инфинитиве (неопределенной форме глагола) научное сообщество оставляет открытым, т.е. не делает предметом дискуссии. Этим занимаются только школьные методисты.

Исходя из сказанного, должно быть понятно, что все претензии, связанные с терминологической путаницей, могут быть предъявлены не к «научному сообществу», а к школьным методистам и авторам учебников: это их право отбирать из разных грамматических теорий и терминологий ту, которая более всего подходит для практически ориентированной учебной грамматики.

Но для практики преподавания очень важно договориться о значении терминов, потому что, как когда-то сказал Декарт, «люди избавились бы от половины своих неприятностей, если бы смогли договориться о значении слов». Договариваться должны авторы программ и учебников.

Теперь перейдем к научным взглядам на русский инфинитив и тому, как терминологически обозначают его формообразующий аффикс (аффиксом называют любую служебную морфему, морфемой же – часть слова). У этой проблемы две стороны: во-первых, системно-грамматическая характеристика инфинитива, т.е. определение его места в системе глагольных форм и, шире, частей речи и, соответственно, взгляды ученых на морфемный состав инфинитива; во-вторых, значение русского слова «окончание» в грамматиках и учебниках и смежные с этим словом термины.

Итак, инфинитив (неопределенная форма, неопределенное наклонение, «неокончательное наклонение») по происхождению – падежная форма отглагольного имени, которая оказалась «втянутой» в систему собственно глагольных словоформ. По этой логике (перехода из одной части речи в другую) «бывшая форма», застывая и выпадая из системы исходных для нее форм, начинает члениться по-другому, и ее формообразующий аффикс переосмысливается. Так, бывшие окончания существительных или прилагательных в наречиях «превращаются» в суффиксы – <em>бег</em><em><strong>ом</strong></em>,<em> наутр</em><em><strong>о</strong></em>,<em><strong> </strong></em><em>хорош</em><em><strong>о</strong></em><em>.</em> Инфинитив – это форма, противостоящая, с одной стороны, спрягаемым формам, с другой – причастиям и деепричастиям. В русской лексикографической и грамматической традиции инфинитив был выбран как словарная форма русского глагола, поскольку в нем меньше всего грамматических категорий, то есть лексическое значение не осложнено еще несколькими грамматическими, а также потому, что морфемная структура инфинитива наиболее простая.

Оказавшись в системе глагола, инфинитив не встроился ни в личную парадигму, ни во временную, т.е. он продолжает стоять особняком как неспрягаемая форма глагола. К неспрягаемым также относятся причастие и деепричастие, но в них формообразующие аффиксы чаще обозначаются учеными как суффиксы, и для преподавания они терминологических проблем не создают. По своему грамматическому значению инфинитив ближе к системе наклонений, т. е. к средствам выражения модальности: <em>Стоять смирно!</em> – приказ, побуждение; <em>Погулять бы</em> – желание; <em>Коль любить, так без рассудку –</em> условие, потенциальность). И поэтому грамматисты XIX века называли инфинитив «неопределенным наклонением» [Востоков 1844: 82] или «неокончательным наклонением» [Греч 1827: 127].

Поскольку инфинитив является словарной формой глагола, его иногда сравнивают с именительным падежом (и это аргумент в пользу -ТЬ как окончания), но такое сравнение представляется некорректным, поскольку русская система полнознаменательных частей речи держится на противостоянии имен и глаголов. Об этом можно прочесть в книге В. В. Виноградова «Русский язык» [Виноградов (1947) 2001: 53–58; 351–354]. В частности, грамматическая часть в глагольной словоформе больше, чем в именной. Это означает, что в грамматической части глагола возможны не только окончания, но и суффиксы, а также постфиксы (<em>-ся </em>в возвратных глаголах).

С точки зрения синтаксиса инфинитив – форма зависимая: грамматические значения, необходимые для функционирования глагола в предложении, выражаются либо словами, стоящими рядом с инфинитивом (в составном сказуемом), либо самой синтаксической конструкцией. Инфинитив не может согласоваться с подлежащим и квалифицируется грамматиками как неизменяемая форма, а значит, в морфемной структуре этой формы нет аффиксов, предназначенных для выражения согласовательных категорий. Это свойство инфинитива важно для терминологического обозначения -ТЬ, поскольку при характеристике окончания как аффикса обычно говорится о словоизменительной и согласовательной (выражать отношения между словами) функциях, но для -ТЬ и -ТИ ни та ни другая функции не свойственны.

Второй аспект рассматриваемой проблемы – это значение русского термина «окончание». И тут налицо те самые неприятности, о которых говорил Декарт.

Обратимся к русской классике. Н. И. Греч называл -ТЬ окончанием, но при этом понимал слово «окончание» не как изменяемую часть, а как ту часть слова, на которую оно оканчивается. При этом он включал в окончание инфинитива и предшествующую гласную (<em>-ить, -ать, -еть…</em>) [Греч 1827: 132]. Д. Н. Овсянико-Куликовский также называл -ТЬ, -ТИ, -ЧЬ окончаниями инфинитива [Овсянико-Куликовский 1902: 85]. При этом ни Н. И. Греч, ни Д. Н. Овсянико-Куликовский не давали определений аффиксальным морфемам. А. М. Пешковский определял понятия морфемики. И вот что мы читаем у А. М. Пешковского в книге «Русский синтаксис в научном освещении»: «Формальные части, стоящие перед корнем, называются <strong>префиксами</strong>, или <strong>приставками</strong>, формальные части, стоящие позади корня, – <strong>суффиксами</strong>, и те и другие вместе – <strong>аффиксами</strong>. <strong>Суффиксы</strong>, образующие <span style="text-decoration: underline;">окончание</span> падежа (в склонении) или лица (в спряжении), называются нередко <strong>флексиями</strong>» [Пешковский 2001: 17]. Это значит, что для А. М. Пешковского существовала своеобразная матрешка терминов: аффиксы суффиксы флексия (окончание), т. е. для Пешковского окончание (флексия) – это вид суффикса.

Термин флексия, в свою очередь, не является однозначным. Он может пониматься как окончание (одна далее не делимая морфема) и как грамматическая часть целиком (всё, что за пределами основы). Второй вариант допускает возможность того, что флексия может члениться на формообразующие и словоизменительные форманты. В этом случае окончание – это словоизменительный аффикс, предполагающий наличие минимум двух противопоставленных форм в рамках одной грамматической категории. Такое понимание к -ТЬ не подходит.

Авторы пражской «Русской грамматики» (1979) решили терминологическую проблему по-другому. Для них все формообразующие аффиксы – это окончания, в том числе и <em>-</em><em>в, -а, -вши</em> в деепричастиях и <em>-</em><em>и </em>в формах повелительного наклонения и, конечно, <em>-ть </em>в инфинитиве. Если авторы не могут назвать какой-то формообразующий аффикс окончанием, они используют термин «формант» [Русская грамматика 1979, I].

В наших академических грамматиках наблюдаем разночтение: в Грамматике 1952–1960 гг. [Грамматика 1960: 29] – инфинитив образуется суффиксом, а в академической «Русской грамматике» (1980) – флексией, в то время как для описания формообразования деепричастия используется термин «суффикс» [Русская грамматика 1980, I].

Исходя из многозначности всех этих терминов, -ТЬ может быть названо формообразующим суффиксом, формообразующей флексией, словоизменительной флексией или окончанием. Все это многоголосие не смущает научное сообщество, но, несомненно, затрудняет процесс преподавания в школе. Как известно, в современной школьной практике для обозначения форманта -ТЬ используются термины суффикс (формообразующий) и окончание. Выбор термина в школьных учебниках зависит не только от степени консерватизма авторов, но и от того, что авторы считают наиболее существенным в определении окончания.

Определение термина «окончание» обычно содержит три составляющих: (1) тип морфемы (формообразующая морфема, формообразующий аффикс); (2) грамматические категории, которые оно выражает (падеж, число, род и лицо); (3) функцию (служит для связи слов в словосочетании и предложении; см., например, в учебнике 5-го класса, написанном С. И. и В. В. Львовыми). Два из трех пунктов, составляющие определения, не подходят к -ТЬ: категорий никаких не выражает, для соединения слов не служит. Если сущностным, ведущим признаком признается статус формообразующей морфемы, то выбирают термин «окончание». Если более важной для авторов является согласовательная функция (и следовательно, набор согласовательных категорий), то -ТЬ обозначается как суффикс.

Окончанием -ТЬ называют те, для кого важно, что инфинитив – это форма глагола, остальные свойства инфинитива остаются вне поля зрения авторов, а значит, и детей. А какие это свойства?

1) Инфинитив – форма неизменяемая (как и деепричастие);

2) инфинитив не вступает в формально-синтаксические связи с другими формами, не имеет показателей согласования и управления;

3) в инфинитиве никак не выражаются категории падежа, рода, числа, лица.

А это аргументы в пользу суффикса.

Кроме того, русское окончание выражает одновременно несколько грамматических значений, оно является изменяемой частью слова и имеет в своем составе гласную фонему.

Поэтому представляется логичным называть -ТЬ формообразующим суффиксом. Есть еще один аргумент в пользу суффикса: школьные определения основы и окончания, сформулированные на базе морфемной структуры имен существительных и прилагательных, не всегда годятся для глагольных форм. В глаголе основа – это не часть слова без окончания (<em><strong>писа-</strong></em><em>л-и</em>, <em><strong>напиш-</strong></em><em>и-те</em>), а изменяемая часть слова в глаголе не всегда окончание (<em>написа-</em><em><strong>л</strong></em>). В грамматической системе есть два полюса – имена и глаголы. Если мы приняли это противопоставление для формулировки орфографических правил (см., например, О/Ё после шипящих; Ь в абсолютном конце после шипящих, правописание НЕ и правописание Н/НН), то можно использовать тот же принцип для характеристики морфемной структуры: в именах грамматическая часть представлена только окончанием, формообразующий суффикс есть только в степенях сравнения; в глаголе грамматическая часть больше – она представлена не только окончанием, но и формообразующими суффиксами (инфинитив, причастие, деепричастие, ирреальные наклонения) и постфиксами (в случае залога). Окончание предназначено для выражения согласовательных категорий.

Если говорить о практическом разрешении этой проблемы для школы, то нужно обращаться к педагогическому сообществу, которое и должно принимать решение.

<strong>2. </strong><strong>Может ли корень слова состоять из одной «буквы»? </strong>

Такой вопрос обусловлен нашей уверенностью в том, что главная часть слова не может быть самой меньшей по количеству образующих ее единиц. Действительно, корень – это главная лексическая часть слова, общая часть всех однокоренных слов, в которой заключено их общее лексическое значение. Но это не означает, что корень является и самой «длинной» частью слова.

Корень, как и приставки, суффиксы и окончания, является морфемой (так в лингвистике называется часть слова). Система языка – это иерархия уровней (от уровня звука до уровня предложения). Количественный минимум единицы каждого уровня – это единица более низкого уровня. Морфемы состоят из фонем, единиц более низкого уровня, поэтому количественный минимум морфемы – это одна фонема (единица звукового уровня). Фонемы графически обозначаются буквами, что и приводит к формулировке заданий типа «назовите слова, у которых корень состоит из одной или двух букв»¹. Итак, по законам уровневой системы нет никаких запретов для того, чтобы морфема состояла из одной фонемы. Короткие корни, например, у местоимений: по одной фонеме-букве мы с вами узнаем разряд местоимений. Так, вопросительно-относительные местоимения и местоименные наречия начинаются с буквы К (<em>кто, какой, который, куда, когда</em>) или имеют ее в своем составе (<em>сколько</em>). Буква К исторически могла измениться (<em>где</em> – к => г, <em>что</em> – к => ч), но мы все равно понимаем, что это вопросительное слово, поскольку оно употребляется в определенной конструкции (в вопросе). Однако школьный разбор слов по составу обычно редко применяется к местоимениям, поскольку в этой части речи все происходит не так, как в именах, глаголах или наречиях.

Мы с вами понимаем, что корень – это особая морфема, она может самостоятельно (в отличие от приставок и суффиксов) образовывать основу слова (<em>стол, дом, брат</em> – в этих словах основа состоит только из корня; кроме основы, есть еще нулевое окончание, которое становится очевидным при сравнении с другими формами того же слова (<em>стол-</em><em><strong>у</strong></em><em>, дом-</em><em><strong>у, </strong></em> <em>брат-</em><em><strong>у</strong></em>). Корни в морфологической системе русского языка делятся на именные (предназначенные прежде всего для существительных, прилагательных и числительных) и глагольные. С помощью приставок и суффиксов корни могут «перемещаться» из одной части речи в другую (образуются однокоренные слова), могут изменяться в своем звуковом (и часто буквенном) оформлении. Но смысловая предназначенность их сохраняется: в глаголе <em>по</em><em><strong>молод</strong></em><em>еть</em> корень сохраняет значение признака. Различие между корнями не только в значении, но и во внешнем оформлении. Именные корни (обозначающие предметы, признаки предметов и количество предметов) обычно состоят более чем из двух фонем, а вот с глагольными корнями все обстоит сложнее. Если глагол образован от существительного или прилагательного, то корень в таком глаголе именной, «более длинный» (по<strong>молод</strong>еть, <strong>вред</strong>ничать, <strong>ноч</strong>евать). Если же мы имеем дело с глаголом непроизводным, состоящим из непроизводной основы (только корень (<em><strong>нес</strong></em><em>у</em>) или корень и суффикс основы – <span style="text-decoration: underline;"><em><strong>чит</strong></em></span><span style="text-decoration: underline;"><em>-а</em></span><span style="text-decoration: underline;"><em>j</em></span><em>-у</em>) и грамматических морфем (окончаний и/или словоизменительных суффиксов), или глаголом, производным от другого глагола, то количественно корень может уступать остальным морфемам: <em>подо-</em><em><strong>ш</strong></em><em>-л-а </em>– приставка длиннее корня. У нас есть коротенькие глаголы <em>вить, пить, бить</em>, в которых корень представлен двумя вариантами: <em><strong>ви</strong></em><em>ть –</em><em><strong> в</strong></em><em><strong>j</strong></em><em><strong>-</strong></em><em>у </em>(<em>вью</em> – разделительный Ь указывает на то, что буква Ю читается как слог, состоящий из двух звуков, но один J (й) принадлежит корню, а другой является окончанием). Глагольный корень может сокращаться при соединении с суффиксом, например при образовании глаголов совершенного вида от глаголов несовершенного вида: <em><strong>шаг</strong></em><em>ать – </em><em><strong>шаг</strong></em><em>нуть, </em>но<em> </em><em><strong>кид</strong></em><em>ать – </em><em><strong>ки</strong></em><em>нуть, </em><em><strong>двиг</strong></em><em>ать</em> – <em><strong>дви</strong></em><em>нуть. </em>Короткие корни – обычное явление для глаголов с чередованием в корнях – <em>я – им/ин</em><em>; мир – мер, бир – бер, пир – пер </em> (<em>под</em><em><strong>ня</strong></em><em>ть, под</em><em><strong>ня</strong></em><em>л, пере</em><em><strong>бр</strong></em><em>ал, за</em><em><strong>пр</strong></em><em>у</em>).

Чтобы понять, как такое может происходить, что главная лексическая морфема и сокращается, и видоизменяется, стоит посмотреть на уровень предложения, на синтаксис. Аналогии часто помогают при объяснении. Принято считать, что для организации предложения самым главным является глагол, но в русском языке много предложений без глагола. Мы можем сказать <em>На улице идет дождь</em>, <em>дует ветер</em>, но можем и по-другому: <em>На улице дождь</em>. <em>На улице вечер</em>. Для понимания нам не нужен глагол, и мы его опускаем. Мы говорим <em>Я за хлебом, Мне на работу</em>. Смысл ясен и без глагола, хотя само значение никуда не исчезает, поскольку именно лексическое значение глагола перемещения оказывается условием для соединения остальных компонентов конструкции. Мы прочитываем эти предложения на фоне синонимов: <em>Я иду за хлебом, Мне надо идти/ ехать на </em><em>работу</em>. См. также: <em>Я ему слово, а он мне два</em>. От глагола <em>говорить</em> остались все его связи: кто говорит, кому говорит, что говорит (произносит). Так и в словообразовании. Корни, восходящие к древним глаголам, коротенькие, но этого количества фонем нам достаточно, кроме того, их значения поддерживаются приставками и суффиксами: <em>вз</em><em><strong>я</strong></em><em>ть, вз</em><em><strong>им</strong></em><em>ать, по</em><em><strong>йм</strong></em><em>у, пере</em><em><strong>йд</strong></em><em>ешь</em>.

<strong>3. </strong><strong>Могут ли ученые переписать правила слогоделения?</strong>

Этот вопрос был задан в связи с вариантами деления слов, которые предлагаются в книге для чтения, изданной ООО «РОСМЭН» (<em>ра-ссер-дил-ся; о-ттал-ки-вать; во-зьму; </em><em>Ва-ська</em>). Наша корреспондентка была удивлена и решила, что в Институте русского языка переписали правила слогоделения.

Правила – это предписания, которые регулируют письменное оформление языка или устанавливают нормы произношения. Но со слогоделением дело обстоит по-другому. Слогоделение – это естественное деление звукового потока, являющееся результатом взаимодействия дыхания и говорения (мы ведь должны производить эти действия одновременно). Никакие правила на слогоделение повлиять не могут. Постараюсь объяснить ситуацию с русским слогоделением.

Лингвисты, изучая разные языки (в том числе и русский), сформулировали несколько принципов слогоделения. Сейчас эти принципы применяют и к русскому языку, но с разной степенью успешности. И если мы почитаем научную литературу, то поймем, что нет одного принципа, который бы годился для всех слов, и что в русском языке граница между слогами не очень заметна. Более того, мы узнаем, что русский человек в разном возрасте делит слова на слоги по-разному.

Но вернемся к детским книжкам. Действительно, если мы обратимся к книжкам для самых маленьких, которые издает ООО «РОСМЭН», например, к книге «Лев Толстой детям», то увидим такой вариант деления слов: <em>пу-ска-ла, не-мно-жко, ла-пка-ми, ко-рми-ли</em>. А в книге «Константин Ушинский детям» обнаружим <em>ра-ску-да-хта-ли-ся </em>и <em>зё-рны-шко</em>.

В нашем случае издатели решили приблизиться к научному пониманию слога и техники слогоделения, совсем забыв о том, что в практике преподавания есть и другие (кроме слогоделения) варианты членения слова: для переноса слова, для нужд орфографии (разбор слова по составу), а также для обучения чтению, у которого свои законы. Правило обучения чтению и правило переноса (очень часто они совпадают) основаны на теории слогоделения по Л. В. Щербе. Однако в приведенных примерах применен иной принцип – принцип «открытого слога» и слогораздел предлагается в месте «наиболее резкого спада звучности». Для отражения особенностей произнесения взрослым человеком такое слогоделение вполне возможно (и в большинстве случаев корректно), но для обучения детей чтению оно, конечно, не годится.

Если говорить о слогоделении в русском языке, то для нас (говорящих на русском языке) основным принципом оказывается открытость слога (слог заканчивается гласным звуком), за ним по важности идет принцип «волны сонорности» – слог начинается с меньшей звучности и заканчивается в месте наиболее резкого спада звучности (между гласным и глухим согласным – <em>ла-па</em>, <em>ла-пка, </em>или между сонорным согласным и шумным согласным <em>– серь-га</em>, <em>бань-ка</em>, <em>бар</em><em>-</em><em>кас, </em>а также межу <em>j</em> (<em>й</em>) и шумным согласным – <em>май-ка</em>), В случае открытых слогов методисты предлагают прием скандирования (как кричат болельщики на стадионе), иногда предлагают пение.

Что касается удвоенных согласных (<em>ванна</em>), то здесь действует еще один принцип, сформулированный когда-то не на русском материале. Согласно этому принципу, первый согласный произносится на смыкании губ, а второй – на размыкании; слогораздел проходит между смыканием и размыканием (> –

Для слогоделения надо уметь наблюдать за собой, но это не у всех получается, поэтому приходится (например, студентам) запоминать принципы. И вот еще один: для членения групп согласных внутри слова надо сравнивать эти сочетания с тем, что бывает в начале и в конце слова; например, СТР – бывает, а СТН – не бывает. Более того, когда СТН должно оказаться в одном слоге, оно упрощается: мы имеем дело с непроизносимой согласной: <em>хрустнуть </em>– [<em>хру</em><em>-</em><em>снут’</em>]. Из этого надо сделать один важный вывод: научное слогоделение производят по транскрипции. А это никак не возможно в книгах для маленьких детей, которые учатся читать.

Если говорить о книгах, публикуемых под заголовком «Читаем по слогам», то, конечно, они должны ориентироваться на способы обучения чтению, предлагаемые в школьных учебниках, и на морфемное деление слова (членение слова по составу, то есть на осмысливаемые части). Обучать чтению надо по варианту <em>лап-ка-ми </em>и <em>Вась-ка</em>. Прочитать закрытый слог проще, чем слог, который начитается двумя или тремя согласными. Вероятно, у издателей возникли проблемы со словами, в которых есть непроизносимые согласные (<em>солнце, лестница, праздник, чувствовать</em>), со словами, в которых есть разделительные Ь и Ъ.

Думаю, что в этом случае мы столкнулись с неуместным применением научных принципов слогоделения, которые во многих случаях не соответствуют способам обучения чтению на русском языке. А для ребенка лучше найти другую книгу, в которой такого членения слов не будет.