Нетрудно заметить, что названные в заглавии имена существительные (призыв, разгар, отрыв) имеют одну характерную особенность своего морфемного состава: все они содержат приставку, корень и нулевое окончание. Их объединяет отсутствие суффикса. В т. наз. Малом академическом словаре [Евгеньева (ред.) 1999] таких слов оказалось 1,8 %, всего более 1400¹. Это очень яркие, образные, порой даже символически насыщенные слова, предпочитаемые и в профессиональных языках (взвод, запал, отбой, погон у военных, отжим, подкат, преднос у спортсменов, зажим, ожог, порез, разрез у врачей), и в обыденной речи, и в поэзии и прозе, особенно Серебряного века (промельк у И. Северянина и др., домёк, смёк у А. Белого). Обилие таких слов в канцелярской речи даже вызывает пародии. Так, А. Кнышев составил большое «Объявление» о запретах: «Розжиг костров, выгул собак, отлов рыбы и отстрел дичи, выпас и выгон скота... с этого дня запрещен и прекращен...» [цит. по: Зубова, Меньшикова 2014: 202]. В последние годы такие существительные все больше становятся носителями остроумных и злободневных метафор в разговорной речи: вброс, наезд, облом, распил, слив и т. п. [Дементьев 2020].

В [Евгеньева (ред.) 1999] из всех существительных с приставками, но без суффиксов к мужскому роду относится 77 %, хотя есть и слова женского рода опора, заводь и под., и слова общего рода недотёпа, недотрога, обжора, привереда, пройда (то же, что пройдоха с суффиксом -ох-), растяпа². Многие из них появились еще до начала письменности у славян или образованы в древнерусский период, т. е. в XI‒XIV вв. (въходъ, законъ, завѣтъ и др.).

В течение длительной истории продуктивность разных моделей образования таких слов претерпела сильные изменения. По модели «бесприставочное бессуффиксальное существительное > приставочное бессуффиксальное существительное» ныне образуются лишь единичные производные: бег > забег; на первое место по продуктивности вышли словообразовательные отношения типа «приставочный глагол > приставочное бессуффиксальное существительное», как в случае призывать > призыв. Это связано с выходом глагола в центр как синтаксической, так и словообразовательной системы. По мысли А. А. Потебни, древний глагол был лишь признаком имени, нынешний глагол стал главным управляющим членом предложения и мотивирующим дальнейшее словопроизводство словом. Так, в древнерусском происходит согласование сказуемого с подлежащим по им. падежу: Иоаннъ Грозный бяше царь. В наше время глагольная связка управляет именной частью составного именного сказуемого в тв. падеже: Иван Грозный был царем. Словообразовательная цепочка царь > царство ‘государство, управляемое царем’ > царствовать > царствование порождает синонимическое сближение суффиксальных существительных царство и царствование, в результате чего у первого слова также развивается процессуальное значение. На основе этой синонимии возникла обратная соотнесенность: царство ‘правление царя, время правления’ ← царствовать. Обратная соотнесенность выступает условием появления обратного словообразования [Николаев 2011]. Оно реализуется в отглагольных производных вроде призывать > призыв.

Способы словообразования невозможно определить без учета развития языка во времени. Современное поколение говорящих по-русски лишь пользуется самыми разными результатами прежних словообразовательных процессов. В исконной лексике производящее слово появляется раньше производного.

Однако между родственными словами могут возникать вторичные мотивационные отношения. Например, производящими для слов отблеск, отсвет являются существительные блеск и свет; производные от них глаголы отблескивать, отсвечивать могут вступать со своими производящими именами в отношения вторичной мотивации, или обратной соотнесенности³. Отблеск и отсвет понимаются уже не только как отраженный свет, но и как имена действия – *отблескивание (ни в словарях, ни в Национальном корпусе русского языка (далее – НКРЯ) этого потенциального слова нет), отсвечивание, отличающиеся от своих более простых по составу синонимов двумя сложными суффиксами -ива- и -ниj-. В Малом академическом словаре толкование слова отсвет дается через его производящее свет: «Отраженный свет чего-л. или блик на поверхности чего-л.; отблеск» [Евгеньева (ред.) 1999]. Так же, правда без опоры на производящее блеск, толкуется и слово отблеск: «Отраженный свет, световое пятно на поверхности чего-л.; отсвет» [Евгеньева (ред.) 1999]. В НКРЯ первые употребления слов отсвет и отблеск в точности соответствуют приведенным толкованиям: «Это называется блик, – подумал герой наш, – особенно же сохраняется это название в мастерских художников; в других же местах этот отсвет называется светлым ребром». (Ф. М. Достоевский. Двойник. 1846); «Народ толпился в освещенном саду: слабый отблеск огней петергофских!» (А. И. Тургенев. Хроника русского. 1825‒1826). В этих контекстах невозможны замены на отсвечивание и *отблескивание. У Достоевского речь идет о следе от света, изображаемом на холсте. А. И. Тургенев образно говорит, что за границей сады освещают не так ярко, как в Петергофе. Со временем появляется все больше контекстов, в которых лучше представлено процессуальное значение: «Сквозь дремоту он слышал, как приходил сторож Павел, обивал от снега лапти, крякал с мороза, сморкался и гремел ведрами; видел сквозь полузакрытые веки, что в комнате разливается отсвет заката, и чувствовал, что от холода стынут ноги и кончик носа…» (И. А. Бунин. Учитель. 1894); «Обманчивый отблеск, между перелесками, заманивал нас то вправо, то влево…» (А. А. Бестужев-Марлинский. Cтрашное гаданье. 1831). Здесь замена на отглагольные слова отсвечивание и *отблескивание вполне допустима.

Суффиксальные производные отвечают так называемому «критерию Винокура»⁴. Скажем, направление словопроизводства легко устанавливается для случаев типа «реши-ть, реш-у > реш-ениj-е», когда в производном слове появляется дополнительное средство образования – суффикс -ениj-. Для бессуффиксальных имен приходится искать производящие без приставок: внук > правнук, блеск > отблеск.

Производящие обычно появляются раньше своих производных. Так, слово отблеск, по данным НКРЯ, раньше других стал употреблять брат декабриста Н. И. Тургенева Александр Иванович Тургенев в 1826 г. и сразу в переносном значении. Один пример см. выше. Второй пример: «Мир праху твоему, друг милый, блаженная тень, которую и в этом мире видел я только в отблеске ее добродетелей и нежной ко мне дружбы...» (А. И. Тургенев. Дневники. 1825‒1826). Метафоричность первого употребления делает вероятным калькированный характер новообразования (ср. фр. re-flet, нем. Abglanz или англ. re-flection). В 1828 г. это слово было использовано в своем прямом значении ‘отражение света’, по всей видимости, независимо от дневниковой записи А. И. Тургенева. Сущ. блеск (др.р. бльскъ) фиксируется на письме с 1296 г. [Аванесов (гл. ред.) 1988: 239], намного раньше; по структуре оно проще слова отблеск. Таким образом, слово отблеск произведено от слова блеск. Факт калькирования в современном русском литературном языке служит внешним стимулом словопроизводства и не умаляет роли русского производящего, давно и прочно утвердившегося на письме.

Критерий Винокура иногда нарушается. Например, в случаях зонт