Былинная картина мира является одной из разновидностей фольклорной картины мира – идеализированного образа ирреального («параллельного», подобного земному) мира, не имеющего прямых аналогий в действительности. В фольклорной картине мира традиционная культурная информация воплощается в фольклорных формулах – устойчивых словесных конструкциях, являющихся носителями и проводниками традиционных культурных смыслов, воплощавших в себе мировоззренческие установки и ориентиры народа.

На основе анализа авторитетных собраний русского эпоса (Онежские былины, записанные А. Ф. Гильфердингом летом 1871 года [Г]; Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым [КД]; Беломорские былины, записанные А. Марковым [М]; Песни, собранные П. Н. Рыбниковым [Р]) предпринята попытка воссоздать образ города в русской былинной картине мира.

Семантическая структура слова город в современном русском языке представлена несколькими значениями, актуальными из которых в фольклорно-языковой картине мира являются «населенное место торгово-промышленного типа, обычно административно-торговый и культурный центр»; «населенное место, огороженное стеной, оградой для защиты от неприятеля, крепость» [Чернышев (гл. ред.) 1954: 303–304].

Слово город общеславянского происхождения. Первоначальное значение – ‘ограда, забор’, затем – ‘огражденное место’ [Шанский 1971: 110–111].

Городской колорит в былинной картине мира составляет ее специфику, обусловленную сложением эпоса как жанра в период становления раннеклассового общества, позже – образования централизованного русского государства, один из определяющих признаков которого – развитие городов.

В былине отмечено многообразие астионимов (названий городов), общее количество которых насчитывает более шестидесяти. З. К. Тарланов, исследовавший топонимическое пространство в былинах, условно разделяет ойконимы (названия населенных пунктов) на исторические и эпические [Тарланов 2001: 38].

Подавляющее большинство астионимов (более 85 %) относится к историческим (в скобках указываются области и государства, в которых тот или иной малоизвестный населенный пункт с соответствующим названием реально существует либо существовал): Азов, Астрахань, Березино (Минская обл., Белоруссия и Одесская обл., Украина), Березово (Северный Урал), Берлин, Белозерск (Вологодская обл.), Валдай (Новгородская обл. и Карелия), Вастракань/Острохань (Астрахань), Вологда, Волын-город, Волынец (смешение по названию города и географического региона), Вольга-город (Вологодская обл.), Волхов (Ленинградская обл.), Галич (Костромская обл. и Западная Украина), (И)ерусалим, Казань, Каргополь (Архангельская обл.), Киев, Китай-город (исторический район Москвы), Конотоп (Сумская обл., Украина), Кострома, Леденец (Веденецкая земля, Венеция), Москва, Муров-город и Муром (Владимирская обл.), Нарва (Эстония), Низов (ср. Низы в Сумской обл.), Новгород, Нижний город (Нижний Новгород), Ореховец (ср. Орехов в Запорожской обл.), Очаков (Николаевская обл., Украина), Опсков/Псков, Питер, Плес (Ивановская обл.), Пурховец (ср. Порхов Псковской обл.), Ревель (современное название Таллин), Рига, Ростов, Рязань, Скопское (ср. Скопье в Македонии и Скопин в Рязанской обл.), Смоленск (Смоленский город, Смоленец), Смолягин город (ср. Смолян на юге Болгарии), Тавр город (ср. горы Тавр), Тверь, Тотьма (Вологодская обл.), Туринец (Туров в Белоруссии), Углич / Углицкий город (Углич Ярославской обл.), Череповец, Чернигов (Украина), Чернигород (Черниговская обл.), Царьград (Константинополь, современное название Стамбул).

К эпическим (менее 15 % всех названий городов) могут быть отнесены следующие астионимы: Бекешовец (город, освобожденный Ильей Муромцем от татар), Гурчевец, Крестьяновец и Курчевец (три города, подаренные Вольге), Киянов город, Кряков город (из него родом королевичи Петрой и Лука), Окиянов город, Турсков – из него выводит измену Иван Васильевич.

Красота и величие столицы Древней Руси и других русских городов воспеваются и прославляются с помощью фольклорных формул – устойчивых языковых конструкций «постоянный эпитет + название города»: «красен/славен Киев-град», «славный стольный Киев-град», «славная каменная Москва», «великий Новгород», «богатый Галич», «райский город Рязань», «крепкий Азов-город», Ростов имеет несколько эпитетов («славный, крепкий, красный»). В большинстве случаев используются постоянные эпитеты славный (Киев, Москва, Новгород, Астрахань, Волынец, Муром, Рига, Ростов, Рязань, Туринец и др.) и красен (Киев, Ростов, Галич и др.).

Красота Киева, о котором «идет слава великая по всем землям, по всем ордам» [Р № 131: 208] и даже «в далече-далече чистом поле» [Р № 144: 318], привлекает приезжих:

Славен Киев-град на красы стоит,

На красы-басы на великия

[Р № 203: 663].

А приехал посмотреть вашего города.

Скажут, ваш город на красы стоит, на угожестве,

Скажут, солнышко Владимир князь богато живет

[Р № 130: 195].

Город в былинной картине мира – прежде всего крепость, за стенами которой сосредоточена дипломатическая, культурно-административная и торговая жизнь. Это соответствовало раннему периоду жизни стольного города Киева и других городов Древней Руси [Липец 1969: 48]. В основе эпических представлений о городе лежала исторически конкретная действительность, подвергшаяся в былинной картине мира «перекодировке», в результате которой перед нами предстает идеализированный образ города, характеризующийся условностью и обобщенностью.

Составные части былинного города, выраженные фольклорными формулами с постоянными эпитетами («составная часть города + постоянный эпитет»), представляют собой типизированную последовательность пространственных объектов, поочередно преодолеваемых и посещаемых героем в пункте прибытия: 1) «стена городовая», 2) «широкий двор (на семи верстах)», огороженный тыном с «широкими, решетчатыми, вальящатыми и др. воротами», 3) жилые строения («гридницы светлые», «палаты белокаменные», «терема златоверхие»), помещение в них («сени косящатые, решетчатые» и др.), 4) посад (торговая часть).

Самый масштабный в этом ряду – город (макролокус), в который направляется герой, и далее описываются составные части города:

Приезжает ко городу ко Киеву,

Ко тому ко князю ко Владимиру,

Ко тыи стены городовыи,

Ко тыи ко башни угловыи…

Заезжает Добрыня ко Владимиру на двор…

Пошел-то ведь Добрыня во высокой дом,

Проходит ён во гриденю столовую

[Г № 64: 578].

Ён приехал-то во славный стольнёй Киев град

А ко славному ко князю на широкой двор…

Сам идет он во палаты белокаменны,

Проходил он во столовую во горенку

[Г № 74: 14].

Более ограничен по составу ряд «город – церкви божьи / соборные / приосвященные / богомольные / господни»:

А й приезжае он да во Киев град…

А и приходит во черковь приосвященную

[Г № 20: 262].

Он пошел по граду-то по Киеву,

Ен зашел во матушку божью церкву

[Г № 85: 126].

«Стена городовая», часто белокаменная, с башнями, с запертыми и охраняемыми стражей воротами, характеризует город как крепость. Ворота городских стен символизируют их неприступность:

А углицки мужики были лукавыя;

Город Углич крепко заперли

И (в)збегали на стену белокаменну

[КД № 26: 178].

Крепка стена белокаменна,

Ворота у города железные,

Крюки-засовы все медные,

Стоят караулы денны-нощны

[КД № 6: 43].

В одной из былин упоминаются знаменитые Золотые ворота Киева:

Поехал тут Василий ко городу ко Киеву,

И стречает тут Василья

Владимир князь у Златых ворот

[Р № 81: 433].

Выражение «отворить ворота» в былинах означает снятие осады:

Выходили мужички да тут черниговски

И отворяли-то ворота во Чернигов град,

А й зовут его в Чернигов воеводою

[Г № 74: 12].

«Широкий двор» князя Владимира – основное место действия в былине, центр городской жизни. По своим функциям он очень похож на «княж двор», известный в Киеве по археологическим и историческим данным: «“Княж двор” был центральным местом политической и административной жизни города» [Тихомиров 1956: 214]. Все события, происходящие на княжеском дворе в реальности, в былинной картине мира подверглись «пересемантизации», «перекодировке». «Сюда Илья Муромец привозит Соловья Разбойника; на княжеский двор приходят с жалобой на Чурилу «незнаемые люди» – толпы огородников, кречетников, охотников и рыболовов; здесь богатыри могут выбрать себе коня и взять оружие из княжеских запасов; на дворе Владимира собираются богатыри, созванные на военный сбор; тут происходят пари Владимира и состязания на конях Ивана Гостиного сына, Чурилы и Дюка; сюда Илья Муромец привозит золото, полученное от разбойников, а Василий Казимирович и Добрыня – дань от иноземных королей» [Липец 1969: 51].

При изображении боярского двора, представляющего собой перенесенную в условия города усадьбу, используется фольклорная формула с постоянными эпитетами: «широкий двор на семи верстах», в которой отмечаются размеры, совершенно несовместимые с условиями реального города. Картина города, представленная в этой былине, как показали исследования, отражает московский городской быт XVI –XVII веков [Пропп 1958: 486, 491].

Признак, выраженный постоянными эпитетами, «указывает на идеальное соответствие предмета своей природе и назначению» [Никитина 1993: 139]. В данном случае эпитеты «широкий», «на семи верстах» представляют двор таким, каким он должен быть в идеале.

Ай ведь был-то у его да все широкий двор,

Как широкий его двор да на семи верстах

[М № 15: 101].

Широкий двор на семи верстах,

И около заборы позолочены

[Г № 180: 682].

Что это за крепость во Киеве

У великого князя Владимира?

У меня-де, Ставра-боярина,

Широкой двор не хуже города Киева,

А двор у меня на семи верстах

[КД № 15: 90‒91].

Ограда, называемая тыном, является булатной или железной, с точеными золочеными столбами, украшенными не только резьбой, но и «маковками» (декоративными элементами в виде маковой головки):

Двор у него на семи верстах,

Около двора железной тын,

На всякой тынинке по маковке,

А и есть по земчуженке

[КД № 18: 112].

Двор у Дюка на семи верстах,

Да кругом двора да все булатный тын,

Столбики были точеные,

Да точеные да золоченые,

Да на каждом столбичке по маковке,

Маковки ты были медные,

Дорогою меди всё казарские;

Да пекут лучи да солнопечные

По тому по городу по Галичу,

Да по той Волынь-земле богатоей

[Г № 243: 299].

Ворота (двери), имеющие эпитеты: широкие, решетчатые, вальящатые/вольящетые (литые, чеканные, точеные, резные), хрустальные, серебряные, оловянные, – изображаются как роскошно отделанные:

Кругом нашего двора булатный тын,

Наведено медью яровицкою.

Столбики были точеные,

А маковки были золоченые,

Двери-то были решетчатые,

Полуворотенки были серебряные

[Р № 202: 648].

Выделяются разновидности ворот в зависимости от того, для кого они предназначались:

Для князя и княгини отворяет ворота вольящетые,

А князям и боярам – хрустальные,

Простым людям – ворота оловянные

[КД № 18: 113].

В качестве декора использовались хрусталь и инкрустации из резного «рыбьего зуба» (так в Древней Руси называли моржовые и мамонтовые клыки):

Подворотенки были хрустальные,

Надворотенки да дорог рыбий зуб

[Г № 243: 299].

В былине отмечается, что на воротах имелись иконы. В этом случае былинная картина мира отражает действительность [Пропп 1958: 493]:

Да еще у Дюка у Степанова

Над воротами да над широкими

Да стоят у Дюка чудны образы,

Да горят свечи неугасимые

[Г № 243: 300].

Как у нас во городе во Галиче,

У моей сударыни у матушки,

Над воротами было икон до семидесяти,

Все иконы были на золоте…

[Р № 181: 545].

Архитектура былинного города характеризуется сложной развитой структурой: состоит из храмов и жилых помещений, среди которых особо выделяется гридница.

Гридница – помещение при дворе князя для пребывания гриди (членов княжеской дружины, дружинников) или для приема гостей [Чернышев (гл. ред.) 1954: 401]. В былине гридница (гридня) – отдельно стоящее, роскошно отделанное здание: «Середи двора светлицы стоят, Гридни белодубовыя» [КД № 18: 112], – или помещение, где князь проводил время с дружиной; «часть княжеской резиденции, входящей в комплекс дворцовых построек на княжеском дворе, – с функцией помещения для пиров и совещаний князя с приближенными и военной дружиной» [Липец 1969: 161].

Гридница употребляется с несколькими эпитетами: светлая/светлица (очевидно, с большими оконными проемами, которые пропускали много света), белодубовая, столовая (для определения ее назначения: место для «почестных пиров») и княженецкая. В большинстве случаев в былинной картине мира гридница упоминается у князя Владимира, реже – у князя черниговского, у Дюка, Чурилы, Ставра, матери Добрыни, а также у гостя Терентища и иноземных королей.

Постройки былинного города украшены позолотой. От золотых и серебряных кровель, сияющих на солнце, создается впечатление пожара («крыши как огонь горят»): «Как горит, верно, Карелушка богатая!» [М № 15: 106].

Интерьер дома также отличается роскошью убранства, наличием изысканных украшений, среди которых, кроме золота и серебра, используются слоновая кость, шелк и дорогие меха:

А гридни-светлицы белодубовы,

Покрыты гридни седых бобров,

Потолок во гриднях черных соболей,

Пол-середа одного серебра,

Крюки да пробои по булату злачены

[КД № 15: 91].

А у нас ступеньки кости слоновые,

А подостланы ковры да шелковые,

Порученки точеные и вовсе золоченые

[Р № 63: 363].

«Гридница» в былине часто подменяется названиями других строений. В качестве синонимов выступают следующие слова: гридница – дом, дворец, палаты белокаменные, палата грановитая, терема златоверхие, горница (горенка) столовая. Выделяется подсобная часть здания гридницы, через которую иногда проходят в гридню, – сени косящатые (обшитые досками), решетчатые, частоберчатые, стекольчатые.

Терема отличаются многоэтажностью, необыкновенной красотой росписи «по-небесному». Изображение небесного свода с солнцем, луной и звездами на потолке описывается фольклорной формулой, подчеркивающей связь между космосом и красотой в тереме: прекрасное мыслилось как неотъемлемое свойство мира, космоса. Композиция формулы основана на принципе зеркальной симметрии: «На небе (красно) солнце (солнышко) / (светел) месяц / (часты) звезды / (заря) – в тереме / белокаменных палатах (красно) солнце (солнышко) / (светел) месяц / (часты) звезды / (заря)».

Три терема златоверховаты,

Да трои сени косящетыя,

Да трои сени решетчетыя.

Хорошо в теремах изукрашено:

На небе солнце – в тереме солнце,

На небе месяц – в тереме месяц,

На небе звезды – в тереме звезды,

На небе заря – в тереме заря

И вся красота поднебесная.

[КД № 1: 12‒13].

Как у меня в Волынце-то в городе во Галиче,

У моей-то желанной у родителя у матушки,

Построены тридцать три терема златоверхие.

И в сени зайдешь во решетчаты,

В други зайдешь частоберчатыя,

А в третьи зайдешь во стекольчатыя;

В теремы зайдешь златоверхие,

На небе солнце, и в тереме солнце,

На небе зори, и в тереме зори,

Все-то в терему по-небесному

[Р № 144: 322].

Город в былинной картине мира – посад, торговый центр. На торгу совершались самые разнообразные сделки: можно продать в рабство беспутного сына заморским купцам («Иван Гостиный сын»), купить «сердечный гвоздь» для казни Михайла Потыка [Р № 113: 67], купить в «темном ряду» черепаны – гнилые горшки [КД № 28: 189], «шелковой мех», в «червленом ряду» – свинчатой палицы [КД № 2: 19]. Рынок в былинной картине мира отличался большим разнообразием товаров, в том числе заморских. Так, в былине «Садко», в которой, по словам В. Я.  Проппа, «древний торговый Новгород отражен реально и верно» [Пропп 1958: 88], говорится:

Вдвойне товаров принавезено,

Вдвойне товаров принаполнено

На тую на славу на велику новгородскую

[Р № 134: 247].

Недаром Садко покупает все необходимое для того, чтобы одеть себя, свою дружину, снарядить корабль и наполнить его всевозможными товарами.

Особенно ярко это показано в былине, когда Садко похвастал на почестном пиру своей несчетной золотой казной и тем, что он сможет на торгу выкупить все товары новгородские. Но не сумевший этого выполнить, признает свое поражение и бессилие перед мощью новгородских купеческих корпораций [Липец 1969: 52]:

– А й как я повыкуплю еще товары все московские, –

А й на тую на славу великую новгородскую.

А й подоспеют ведь как товары заморские,

А й как ведь топерь уж как мне Садку

А й не выкупить как товаров ведь

Со всёго да со бела свету.

А й как лучше пусть не я да богатее,

А как Садке купец да новгородскиий,

А й как пусть побогатее меня славный Новгород

[Г № 70: 648].

В отличие от торгового города Новгорода, который в былинной картине мира описан наиболее конкретно, реальные черты Киева оказались стертыми. Условность изображения стольного Киева-града в былине отмечали исследователи (М. Г. Халанский, Б. А. Рыбаков) [Цит. по: Липец 1969: 75].

В былине «Дюк», являющейся образцом народной сатиры на московское боярство XVII века, содержится резкая критика Киева из уст приехавшего Дюка Степановича, который изображается как «боярский сын, не связанный с родной землей», русский, но одновременно не русский: «он выходец из Индии, из Волыни, из Сарачинской земли или из карельской земли» [Пропп 1958: 479]. Киев не оправдал его ожиданий («А сказали было: Киев град в чести в добри» [Г № 9: 201]), потому что для Дюка здесь все слишком просто и недостаточно изысканно. Критике он подверг деревянные церкви, не резные деревянные ворота и беспорядок во дворах:

Я слыхал от родителя от батюшки,

Что Киев-град очень красив, добр есть,

Ажно в Киеве да не по-нашему,

Церкви-ты у вас все деревянные,

У вас маковки на церквях всё осиновые

[Р № 29: 194].

У вас ворота ты сосновые,

А на дворе хоть медведь ногу сломи

[Р № 63: 362].

Самое ужасное впечатление на Дюка произвело состояние мостовых:

Еще в Киеве у вас все не по-нашему:

У вас настланы мосточики кирпичные

И порученки положены калиновы;

Пойдешь по мосточикам кирпичныим,

Медное гвоздье-то приущиплется,

Цветное-то платье призабрызжется.

Как во нашей славной Индеюшки в богатыя

И во славном богатом Волын-городе,

У моей у родителя-матушки,

У честной вдовы Настасьи у Васильевны

Настланы у ней мосточики калиновы,

Порученки положены серебряны,

И настланы-то у ней сукна кармузинныя:

И пойдешь по мосточикам калиновым,

По этыим по сукнам кармузинныим,

Медное гвоздье не ущиплется,

Цветно платьице на нас да не забрызжется

[Р № 16: 100–101].

Такая картина Киева представлена Дюком «с целью самовосхваления и самовозвеличения. Он мнит себя выше этой киевской простоты» [Пропп 1958: 488]. Сравнительные описания, как в Киеве и как в его городе, не содержат ничего исторически реального, они приводятся в условно-былинной манере, но главным является их направленность: унизить Киев и возвысить свой богатый родной край (Индию, Карелу, Волынь с Галичем – упоминание нескольких стран и городов одновременно является также былинной условностью). Поведение гостя: критика всего киевского и превознесение богатств своей родной земли – вызывает возмущение Владимира, который отправляет оценщиков на родину Дюка с целью проверить справедливость его слов.

Используется ли гипербола при описании города в былине? Ф. М. Селиванов, исследовавший функционирование гиперболы в былинах, установил, что для них генетически первична художественно-реальная гипербола, выступающая отражением эстетической реальности произведения [Селиванов 1975: 9, 14]. В анализируемом материале преувеличение носит «художественно-реальный» характер: гиперболическое описание отражает постоянные свойства денотатов былинной картины мира и, таким образом, не является преувеличением в прямом смысле слова. В данном случае гипербола отражает «подлинные», а не преувеличенные размеры «широкого двора на семи верстах». Оценка характеристик, репрезентирующих большое количество икон на воротах, «поднебесную» красоту златоверхого терема или белокаменных палат, роскошный декор, материальные возможности героев и т. д., как преувеличений – результат восприятия свойств былинной картины мира современным человеком, соотносящим смысл высказывания с действительностью и забывающим о том, что былинный мир – особенный, отличный от реальной жизни. Гиперболические характеристики здесь выполняют функцию идеализации города и используются с целью оценки объектов былинной картины мира.

Итак, несмотря на многообразие названий городов (астионимов), в былине представлен обобщенный идеализированный образ города, архитектура которого отличается большими размерами и разнообразным богатым декором. Историко-этнографическая действительность в былинной картине мира подверглась «перекодировке» в соответствии с законами эпического мира. Фольклорные формулы с постоянными эпитетами, репрезентирующие город в былинной картине мира, являются носителями и проводниками традиционных культурных смыслов – прославление и воспевание в былине красоты и величия русских городов, олицетворяющих всю Русскую землю.

Источники

Г ‒ Онежские былины, записанные А. Ф. Гильфердингом летом 1871 года: в 3 т. Изд. 4. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1949 – т. I, 736 с.; 1950 – т. II, 806 с.; 1951 – т. III, 669 с.

КД ‒ Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым. М.–Л.: Изд-во АН СССР, 1958. 665 с.

М ‒ Беломорские былины, записанные А. Марковым. М.: Поставщик Двора Его Величества Т-во Скоропечатни А. А. Левенсон, 1901. 635 с.

Р ‒ Песни, собранные П. Н. Рыбниковым (под ред. А. Е. Грузинского): в 3 т. Изд. 2. М.: Издание фирмы «Сотрудник школ», 1909‒1910. Т. I, 618 с.; т. II, 733 с.