Везде
The Initial Phoneme /j/ in Russian Language in the Forms of Personal Pronouns im, imi, ikh (‘them’)
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
The Initial Phoneme /j/ in Russian Language in the Forms of Personal Pronouns im, imi, ikh (‘them’)
Annotation
PII
S013161170017236-8-1
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Olga V. Antonova 
Affiliation: V. V. Vinogradov Russian Language Institute of the Russian Academy of Sciences
Address: Russian Federation, Moscow
Edition
Issue 5
Pages
7-21
Abstract

This work is devoted to the study of one of the aspects of the functioning of the sound /j/ in the Russian literary language, namely, its behavior in a special position – before [i] in the pronoun forms im, imi, ikh (them). At the end of the 19th – the beginning of the 20th centuries, according to most researchers before the initial [i] there was a sound [j] if the pronoun acted as a separate phonetic word or non-syllable [i]. Compare: [jim] [jimi] [jih] or [i »im] [i»imi] [i»ih]. However, the scientific literature data of that time suggest that it is possible that the absence of [j] in this position was encountered more often than noted by researchers. Some scholars have expressed the opinion that the initial / j / in the casual speech of native speakers in this period preceded any front and front-middle vowels, in particular [i] and [e]. The article analyzes the scientific views of scientists on this problem in the XX century and draws parallels with the behavior of /j/ in dialects. The article reveals that during the entire XX century the number of positions in which the initial [j] was required gradually reduced (including those in the place of iotated vowels). The results of the conducted orthoepic experiment made it possible to state that the initial phoneme /j/, in the late XIX – early XX centuries. normatively acting as [j] ([and i»]) in the forms of the pronouns im, imi, ikh (them) is currently replaced by the zero sound.

Keywords
orthoepy, personal pronouns, variability, orthoepic norm, norm change, initial /j/
Received
12.12.2021
Date of publication
12.12.2021
Number of purchasers
6
Views
80
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf Download JATS
1 0. Известно, что в фонологической системе русского языка фонема /j/ выделяется своим сложным устройством1 (вероятно, одним их самых сложных вообще, т. к. выражения ее представлены целым рядом акустически и артикуляционно различных звуков, но, тем не менее, – включенных в одну фонему). Так, описывая возможные реализации фонемы /j/, М. В. Панов приводит целый ряд аллофонов (гласных и согласных (глухих и звонких) звуков, а помимо этого – нуль звука, сдвиг артикуляции кпереди и движение интонации), отмечая при этом, что каждая из реализаций была обнаружена в разное время разными фонетистами [Панов 1979: 108–109]. Определенно, фонема /j/ по характеру возможных разнообразий звуковых (и иных) воплощений является своеобразным чемпионом среди русских фонем, ведь между ними нет более ни одной, которая могла бы при позиционных чередованиях предъявить такую широкую линейку представителей. Потому любые особенности поведения йота, зачастую крайне необычные, всегда находились в наиболее пристальном фокусе внимания исследователей.
1. Работа выполнена в соответствии с научной концепцией Московской фонологической школы.
2 1. Анализу одного из аспектов реализации /j/ посвящена и настоящая работа, а именно поведению в русском литературном языке инициального йота в особой позиции – перед [и] в формах местоимений их, им, ими. В конце XIX – начале XX вв., согласно одной из версий, в этих формах (и только в них) перед начальным [и] произносился йот2. В 1876 г. А. Х. Востоков писал: «Тонкие3 гласные е, , и, ё, ю, я, кои в начале слов произносятся двоегласно, как бы предшествуемые буквою й; напр. глаголы есть и сть произносятся йесть; существительные ёлка, юг, яблоко, – йолка, йугъ, йаблоко (в сих последних примерах ё, ю, я, суть ни что иное, как о, у, а, соединенные с й). Буква и только в местоимениях им, их, ими, и после ь, напр. чьи, статьи, произносится двоегласно: йимъ, йихъ, йими, чьйи, статьйи; во всех других случаях чисто» [Востоков 1859: 237]. Я. К. Грот указывает, что в некоторых словах произносится «звук йи (напр. в словах: им, их, ручьи, Ильин)» [Грот 1876: 131]. Очевидно, что произношение [j] перед начальным [и] в других словах, за пределами этого списка, А. Х. Востоков и Я. К. Грот нормативным не считали.
2. Исследователи звучащей речи, обращавшиеся к описанию этого явления, транскрибировали на месте /j/ различные звуки (и призвуки), выражающие эту фонему, например [j] и [и]. В данном случае представляется целесообразным игнорировать это различие, имея в виду, что здесь, вне зависимости от реализации, выступает фонема /j/. Подробнее см. [Брок 1902: 134; Касаткин 1968: 43–45].

3. Термином тонкие гласные А. Х. Востоков обозначает гласные переднего и передне-среднего ряда, в частности [и] и [э].
3 2. Однако существовало и другое мнение. В. А. Богородицкий в «Курсе грамматики русского языка» полемизирует с А. Х. Востоковым: «Действительно ли: “буква и только в местоимениях им, их, ими и после ь, напр. чьи, статьи, произносится двоегласно: йимъ, йихъ, йими, статьйи; во всех других случаях чисто”?» [Богородицкий 1887: 33] и приводит транскрипции: jijæму (и ему); jиспъдвъл (исподволь) – 2 раза; уjiзвошчька (у извозчика), jiзвесна (известно), jiваннă (Ивановна), jiваннæ (Ивановне), jьнтєрæс (интерес) [Богородицкий 1887: 106, 107, 168, 172, 175] (NB! примеры с начальным [и] без предшествующего [j] в [Богородицкий 1887] не зафиксированы).
4 Еще далее шел Р. Ф. Брандт, утверждавший: «Обыкновенное великорусское и есть звук острый, можно сказать мягкий. Понятно, мягкое и вместе с тем умягчительно, т. е. предшествующий ему согласный бывает всегда мягким . Слова не начинаются со звука и: перед зачинным и слышится всегда легкий йот, напр. йива. Также и внутри слова, где буква и стоит после гласных, ее звуку предшествует легкий j, напр. глагол поить, произносится пайит'. Но звук весьма редко сочетается с йотом явственным; такой j встречается только перед и только в некоторых формах местоимений 3-го лица: в формах jим (тв. пад. ед. ч.), jих (род. и местн. мн.), jим (дат. мн.), jими (тв. мн.).; но и здесь иные произносят йи» [Брандт 1892: 13–14] и транскрибировавший: jìстўкåтна jìгром jìпыл (и стукотня, и гром, и пыль) jiздълæка (издалека) [Брандт 1892: 81]. Примечательно, что взгляды Р. Ф. Брандта на этом участке системы отличал некоторый глобализм – звук [э] он также считал умягчительным и во всем сходном с [и]: «Звук е в великорусском и белорусском наречии есть звук умягчительный. (Выражением “умягчительный” я хочу сказать, что данному гласному предшествует всегда мягкий согласный). В зачине, т. е. будучи первым звуком слова, е имеет перед собой всегда согласный элемент – точнее говоря, е начальным звуком никогда не бывает. И в тех случаях, где мы пишем э, слово не начинается с гласного элемента, а с легкого j или неслогового i, который я буду обозначать маленькою буквою й, напр. йä! йäх! йäтат, йєт'и, йєй! . Тоже самое и в пришлых словах, напр. йäха, йäра . Здесь, правда, иногда слышится е чистое, но только при очевидном желании произнести по иностранному. Легкий j перед звуком е в начале слова, как само собой разумеется, встречается редко: ведь немногие слова на письме начинаются с буквы э. Происходит это оттого, что еще в праславянской речи зачинное е приняло призвук j, так что слова, которые в родственных языках начинаются со звука е, у славян начинаются с j» [Брандт 1892: 8–9] – и транскрибирует: йäта дама, йäт'и дамы (эта дама, эти дамы) [Брандт 1892: 7].
5 Таким образом, Р. Ф. Брандт полагал, что в инициале наличие йота (в той или иной реализации) перед [и] или [э] обязательно в русском языке во всех словах без исключения – если только говорящий не демонстрирует явное намерение произнести слово «по иностранному».
6 3. Первая точка зрения, согласно которой начальный йот возникает перед [и] в ограниченном круге слов, а именно в некоторых формах личных местоимений и после ь, была поддержана многими исследователями звучащей речи. Так, В. И. Чернышев писал: «...в русской азбуке нет буквы для выражения того звука, который слышится в начале слов, подобных: яма, ель, юность, их или в середине слов, как: мои. В приведенных примерах наше произношение можно бы обозначить в начале и середине слов при помощи буквы й таким образом: йама, йэль, йуность, йихъ, мойи. Но здесь письмо будет не точно передавать произношение. Буква й обозначает у нас неслоговой гласный звук, который произносится более слабо и который мы слышим после гласных в словах, подобных: лей, мой, слепой, читай и т. п. Перед гласными мы слышим особый согласный, хотя и близкий к й, но более сильный и ясный. Этот согласный передается в латинской азбуке буквою j (ёт). Эта буква лучше бы передавала произношение слов: jама, jэль, jуность, jихъ, моjи и т. п.» [Чернышев 1915: 21]. Эти и прочие примеры исследователя можно разделить на две группы (с инициальным йотом и без йота). В первую группу входят: jих, йих (их), йим (им) [Чернышев 1915: 15, 19]; во вторую: испыдвыль (исподоволь), иуагня им (и у огня им), изьвеисьтилса (известился) [Чернышев 1915: 30, 101]. Нетрудно убедиться, что местоимение им затранскрибировано как с начальным йотом, так и без него.
7 В «Граматике руског jезика» Р. Кошутича находим: «В формах их, им, ими начальное и- произносится обычно как jи, следовательно: jих, jим, jими (jими) = (j (і̯) привнесено, по всей вероятности, из других падежей: і̯ево, і̯ему и т. д.). Впрочем, и звучит как чистое и, без предшествующего йота, как в начале слова после гласной, так и после согласного, ниже обозначенного знаком ь» [Кошутић 1919: 25]. И действительно, в полном согласии со сказанным находятся и транскрипции: идётъ (идот); и (без предшествующего йота), иву (иву), истину (истину); идите (идить); Илья Ильич (илjа илjич) [Кошутић 1919: 14, 26, 35, 77]. Здесь представляется уместным только уточнить, что /j/ появляется в данном случае не как результат выравнивания парадигмы форм местоимений (то есть не как протетическое явление), а как этимологический корень слова4. Ср. также замечание М. В. Панова о произносительной ситуации в начале XX в.: «...существовало узаконенное произношение местоименных форм им, их, ими с начальным [и]: [иим], [иих], [иими], а при ударности местоимения даже, видимо, с начальным [j]. Часто местоимение было безударным: знаем мы [иих], вы [иим] не помыкайте, она горда [иими]» [Панов 2002: 105–106].
4. Ср. частотное в русских говорах Западной диалектной зоны обобщение основ неличных местоимений, напр. jон- (ёна́, ёны́); даже при чередовании такие основы, в отличие от литературного языка, имеют начальный элемент /j/: jон-а и j-ej [Касаткин (ред.) 2013: 148, 275].
8 Таким образом, местоимения их, им, ими (с начальным [и]) на рубеже XIX–XX вв. выделялись в особую группу, в которой (наряду со словами с йотированными гласными в абсолютном начале слова) гласному в инициальной позиции предшествовал /j/. Однако уже в то время появились первые признаки реализации йота в инициальной позиции перед [иэ] нулем звука (пока только в предударных слогах) – явления, уже широко распространенного в современной речи. О том, что воспринималось оно неоднозначно, свидетельствует такой пример. Ср. транскрипцию В. И. Чернышева: «яви́лся – к иви́лса, ядро́ – к идро́» [Чернышев 1915: 36] и цитату из письма Ф. Е. Корша к А. А. Шахматову: «Совесть моя чиста. Сомневаюсь, чтобы в таком состоянии могла оказаться совесть Чернышева “Явился”, исковерканное в “ивилса”!» (цитируется по: [Панов 2002: 92–93]). Следовательно, выпадение йота в этой позиции либо не имело широкого распространения, либо не признавалось нормативным для литературного языка того времени.
9 4. Возвращаясь к мнению Р. Ф. Брандта, следует отметить, что подтверждений его теории в трудах других исследователей относительно обязательного возникновения инициального йота перед [э] обнаружить не удалось. Напротив, многочисленны примеры транскрипций с начальным [э] без йота: э́ту (е́ту), эхъ! (ех!), экъ! (ек!), э́тику (е́тику), эпо́ху (епо́ху), эма́ль (ема́л), Эдуа́рдъ (едуа́рт), э́ху (е́ху) [Кошутић 1919: 23–24] – большинство примеров лексически те же, что и у Брандта. А примеры, где «перед зачинным и слышится легкий йот», помимо транскрипций самого Брандта, встречаются только у Богородицкого, о чем уже говорилось выше. Этого свидетельства, за отсутствием еще каких-либо подкрепляющих сведений, недостаточно для полного признания тотальной (т. е. справедливой для всех позиций) умягчительности гласных [и] и [э].
10 Однако есть некоторые косвенные свидетельства, все же позволяющие рассматривать мнение Р. Ф. Брандта более чем серьезно. Во-первых, существует множество диалектов, как северно-, так и южнорусских5, в которых инициальный йот или [и] либо обязателен при начальных [э] и [и], либо встречается в большем количестве позиций, чем в литературном языке. Общим для всех этих говоров является идущий с разной скоростью процесс выпадения [j] ([и]) перед гласными переднего ряда. Возможно, в речи петербуржца Брандта, а вместе с ним и некоторых исследователей той эпохи, нашла проявление региональная черта, географически близкая и Москве, и Петербургу?
5. См.: ДАРЯ, диалектный подкорпус НКРЯ (ruscorpora.ru), [Касаткин 2006].
11 Во-вторых, ср. важное указание М. В. Панова со ссылкой на Ф. Е. Корша и Р. Ф. Брандта (кажется целесообразным привести все рассуждение исследователя): «Косвенным, но убедительным подтверждением того, что в заударной части перед [и] (в интервокальном положении) произносился [и], что он не превращался, как сейчас, в нуль, служат такие наблюдения: по Е. Ф. Коршу, одинаково произносят о боге6 и о бое . Он считал, что []7=[j] (близость этих согласных несомненна, а их полное совпадение, может быть, было одной из возможностей литературного языка той поры). Но произношение о боге как [а-бои] невозможно; значит, и совпадающее с ним о бое произносилось с согласным – это мог быть только [и]8, акустически и артикуляционно очень сходный с []. О том же говорит и Р. Ф. Брандт: он тоже сравнивает выражения о боге и о бое: “Разница между ними только в том, что первое представляет после о сильный, настоящий j, а второе – слабый, полугласный (неслоговое i); таково же отношение между выраженьями о благе и об лае”» [Панов 2002: 106]. Это рассуждение косвенным образом свидетельствует в пользу утверждений Р. Ф. Брандта, так как орфографические фиксации лексем гиштория, гишпанский, генварь9 говорят о наличии у гласных в зачине некоего предшествующего звука (а «это мог быть только [и], акустически и артикуляционно очень сходный с []»), для отражения которого на письме удобнее всего было использовать букву г. Итак, вероятно, здесь был [j] (= []), исчезнувший впоследствии. И хотя такие написания фиксировались не позже II половины XIX столетия, возможно, в говоре некоторых людей эта произносительная черта задержалась дольше, чем в речи их современников, и именно этим можно объяснить «инаковость» точки зрения Р. Ф. Брандта.
6. Т. е.: о [бо́иэ].

7. В современном русском литературном языке звонкий задненебный звук [] произносится в междометии ага! [аа́].

8. Речь идет, разумеется, о гласном звуке – аллофоне согласной фонемы /j/.

9. Ср. у А. П. Сумарокова: «генварь выдумали старинные подъячие, находя в литере г, когда она как латинское h произносится, некое величество и пышность» [Сумароков 1787: 41–42].
12 5. Вопрос о тождестве/различии в артикуляции и о возможной взаимозамене звуков [j] и [] обсуждался в научной литературе подробно [Аванесов, Сидоров 1945: 33; Богородицкий 1935: 18; Матусевич 1941: 31, 45, 51–52 и др.; Поржезинский 1907: 81; Поржезинский 1910: 49–50; Томпсон 1910: 200; Ушаков 1928: 35; Шахматов 1941: 103]. Р. И. Аванесов в книге «Русская литературная и диалектная фонетика» подводит итог этой дискуссии и убедительно доказывает возможность таких мен, приводя множество примеров из русских говоров, свидетельствующих о неразличении говорящими звуков [j] и [] (которые между собой признаются им артикуляционно нетождественными для русского языка в целом), см.: [Аванесов 1974: 180–182; 186]. Вывод исследователя таков: «звуки [] и [j] безусловно имеют разное образование. Но также безусловно и то, что в некоторых русских говорах вместо [] перед гласными переднего ряда может произноситься [j]» [Аванесов 1974: 187–188]. Также Р. И. Аванесов приводит примеры, доказывающие возможность орфографической мены j и г в говорах, а именно: написания, в которых «можно отметить обозначение j вместо г» (иря вместо гиря) и написания, в которых «мы находим г вместо обозначения j» (гих, гим вместо их, им) [Аванесов 1952: 39]10]. Л. Л. Касаткин в работе «Прогрессивное ассимилятивное смягчение задненебных согласных в русских говорах» систематизирует закономерности подобных орфографических замещений. По мнению исследователя, [j] в позиции перед гласными переднего ряда мог обозначаться двояко: перед /е/ [j] передавался при помощи йотации гласной буквы (го=[j]его) или буквы г (гетмаъ=[j]етманъ), а перед /и, / не получать особого обозначения (ихъ=[j]ихъ); при выборе орфографического варианта важным было следующее: если «…[j] воплощал гиперфонему /j / (например, ан[j]гел, [j]еремей), то выбор того или иного способа определялся исключительно традицией. В этих случаях и возникала возможность ошибочного написания. Так появилось написание г, соответствовавшее этимологическому j, и написание, обозначавшее [j] в соответствии с этимологическим звонким задненебным. Такие ошибки могли возникнуть только в том случае, когда /j/ и «звонкая» «задненебная», обозначавшаяся буквой г, в определенных позициях не различались. А это могло быть, очевидно, только при фрикативном произношении звонкого задненебного – []» [Касаткин 1968: 51–52].
10. Ср.: «В некоторых южнорусских говорах [γ] при смягчении заменяется звуком [j]: но[γ]а́ – но[j]и́, но[j]е́,сапо[γ]а́ – сапо[j]и́, в сапо[j]е́, [j]и́ря, [j]и́бель. Ученики южнорусских школ допускают ошибки на письме типа Турьенев, деньи, на дорои, моила, а также воробьги, крыльгими, гих, гим (вместо их, им). Эти ошибки говорят о том, что ученики путают способы обозначения на письме фонем /γ/ и /j/ в позициях перед гласными переднего ряда. А это свидетельствует о неразличении, нейтрализации /γ/ и /j/ в этих позициях, о противопоставлении /γ/ – /j/ как твердой и мягкой парных фонем. Об этом же может говорить и произношение слова где как йде, иде́ во многих говорах, разбросанных по всей южнорусской территории. Смягчаясь перед следующим мягким согласным, [γ] изменялся в [j], который затем обычно переходил в гласный звук, так как в русском языке [j] не может быть не рядом с гласным» [Касаткин (ред.) 2013: 60
13 6. В течение XX в. судьба йота претерпела значительные изменения. Выпадение его в позиции начала слова обретало все большее распространение. Трансформация этого фрагмента системы привела к тому, что в настоящее время мы можем наблюдать исчезновение йота не только в предударных, но и в ударных слогах, и не только в инициале (т. е. в начале слова)11. Таким образом, на сегодняшний день налицо расширение числа позиций, в которых возможно отсутствие йота. Р. И. Аванесов писал: «Звук [j] (йот) во многих положениях, в частности перед предударными гласными, ослабляется в [i] (и неслоговой). Последний в беглой речи, особенно в просторечии, может ослабиться до нуля, т. е. исчезнуть совсем. Ср. возможное произношение: [и]щё вместо [i]щё, [и]сте́ственный вместо [i]сте́ственный и т. д. Доказательством такого произношения может служить появление в разговорном стиле гласного [ы] после твердого согласного предлога: ср. с еще большими основаниями ([c-ыш:̇ó]) гласный [ы] заменяет собой гласный [и] в положении после твердого согласного. Такое произношение характерно для просторечия» [Аванесов 1984: 98]. Однако бесспорно отнести подобные явления в первом предударном слоге к просторечию мешает то, что их фиксировал еще Д. Н. Ушаков, ср. его вариативные транскрипции литературного произношения: еды – йэиды́ (йиды́, иды́) [Ушаков 1995: 79]; ишо (еще), ищо [Lundell 1890: 86, 97]. В позиции же перед ударным гласным (на месте йотированных гласных букв) на рубеже XIX–XX вв. исследователи последовательно фиксируют [j], ср.: ель (jе́л), есть (jе́ст), е́сли (jе́сли) [Кошутић 1919: 21]; jомкiй (емкiй), jama (яма), jedu (еду), jug (юг), jэсть (есть), jэльникъ (ельник) [Lundell 1890: 19, 31, 33, 71]. Впрочем, положение [j] в первом предударном слоге также было прочно: jajco (яйцо), jajzo (яйцо) [Кошутић 1919: 31, 33].
11. В диалектной речи йот в различных реализациях, как уже было указано, по-прежнему возможен в большем количестве позиций, чем в литературном языке, в том числе и перед [и]: «В южнорусских говорах [j] более напряженный, чем в севернорусских и среднерусских. В литературном языке [j] сонорный согласный, а во многих южнорусских он шумный согласный. Поэтому он может в этих говорах произноситься и после гласных перед [и]: [маjи́], [тваjи́]. В севернорусских говорах [j], как и другие звонкие согласные, обычно менее напряженный звук, чем в литературном языке. Поэтому чаще на его месте выступает гласный [и] или [е], который может здесь произноситься и перед ударным гласным: мо[иа́], [иа́]ма, на [еа́]сном» [Касаткин (ред.) 2013: 75].
14 Итак, в течение всего XX века число позиций, в которых начальный [j] был обязателен на месте йотированных гласных, постепенно сокращалось. Исследования Л. Л. Касаткина в этой области привели к следующим результатам: в начале слова перед гласным, где фонема /j/ обычно обозначается вместе со следующими гласными фонемами буквами е, ё, ю, я перед ударными гласными и на месте ю [j] ([и]) произносится во всех случаях: [jе]ль, [йу]ла́; на месте же букв е, ё, я в предударных слогах [и] чередуется с нулем звука, причем вероятность выпадения йота связана со многими факторами, в первую очередь с удаленностью слога от места ударения и характеристикой последующих звуков (как гласных, так и согласных), напр.: [и]ще и допустимо [йи]ще; [и]да, в беглой речи возможно [йи]да и пр. [Касаткин 2006: 170]. Разнообразие факторов, в зависимости от которых на месте е, ё, ю, я фонема /j/ реализуется вариантно (нулем звука или [j], [и]), свидетельствует о том, что мы наблюдаем активный фонетический процесс, начало которого фиксировалось лингвистами еще на рубеже XIX–XX вв., а результатом его становится увеличение числа позиций, в которых выпадение йота все более вероятно. Можно предположить, что следующим шагом будет исчезновение /j/ в начале корня перед ударным гласным, ср. зафиксированные Л. Л. Касаткиным примеры: по[э́]хать (пое́хать), [э́]сли (е́сли), [э]сть (е́сть) и пр.
15 7. В согласии с этим процессом развивалась и фонетическая судьба местоимений их, им, ими. «И в алой12, и в оранжевой13 системе [j] не произносится в начале слова перед [и] ударным. Говорят: им, их, ими – с начальным [и]» [Панов 2002: 30]. Любопытно также, что в лекции Д. Н. Ушакова о коренном московском произношении и в рассказе «Дачники» (см. [Антонова, Савинов (ред.) 2009]) не зафиксировано ни одного примера с йотом или [и] перед [и] как в формах местоимений, напр.: [иэх]сила, [иэх]редукция, ixpabrа́l (их побрал) и т. д.; так и в прочих случаях, напр.: [иэ]скажаются, [иэ]сторически, [иэ]зложения, [иэ]сходить, [и]менно, и пр. И это несмотря на то, что Д. Н. Ушаков – представитель желтой (в терминологии М. В. Панова речь младшего поколения середины XIX – начала XX вв.) произносительной системы.
12. Алая система – XX век, речь младшего поколения [Панов 2002: 13].

13. Оранжевая система – XX век (с 20-х годов), речь старшего поколения [Панов 2002: 13].
16 Примечательно, что и современные актеры старшего поколения в московском Малом академическом театре (к примеру, Ю. М. Соломин14) произносят только [иэ]х, [иэ]м. Такое же произношение зафиксировано в речи В. Н. Пашенной15, представительницы желтой (как и Д. Н. Ушаков) произносительной системы.
14. Зафиксированные случаи произношения опираются на материалы документального фильма «Большие секреты Малого театра», 2006, реж. А. Шачнев.

15. Это наблюдение подтверждает выводы С. Ф. Барышевой о непоследовательной реализации в речи В. Н. Пашенной старых московских норм, см. [Барышева 1999].
17 8. Наблюдения над речью современных молодых москвичей подтверждают вышесказанное. Группе информантов (12 испытуемых, все коренные москвичи в возрасте от 18 до 30 лет, носители литературной нормы) было предложено прочесть отрывки из художественных текстов, насыщенные местоимениями в интересующей нас форме. Анализ звучащего материала показал, что только в речи двух информантов непоследовательно в сильной фразовой позиции (только в том случае, если местоимение произносилось как отдельное фонетическое слово и было выделено акцентом) встречались формы с предшествующим йотом, напр.: я ненавижу [jи]х, она восхищалась [j]им, [j]их слова, [j]ими созданные; однако в подобных же случаях йот мог и отсутствовать (это было выяснено при повторном чтении текста тем же информантом): [и]х слова, [и]ми созданные.
18 Таким образом, следует отметить, что начальная фонема /j/, в конце XIX – начале ХХ вв. нормативно реализовывавшаяся как [j] ([и]) в формах местоимений их, им, ими, в настоящее время реализуется нулем звука. Причем возможно, что и в указанный период нуль в этой позиции также встречался чаще, чем это отмечено исследователями (ср. выше произношение Д. Н. Ушакова, В. Н. Пашенной).
19 Также очевидно, что фонетическая судьба местоимений их, им, ими складывалась полностью в соответствии с процессом расшатывания инициальной позиции йота перед гласными в целом. Постепенная утрата йота в подобных формах, очевидно, берет начало в существенно более раннем времени, чем это отмечалось исследователями. Однако в сознании говорящих йот, вероятно, долгое время инерционно осознавался как необходимый, т. к. очевидна была этимологическая связь с другими формами местоимений, в которых позиция йота по-прежнему прочна. Возникает, однако, вопрос, почему в позиции перед [и] в формах местоимений процесс выпадения йота протекал быстрее, чем в словах в позициях перед другими гласными, в таких словах, как, напр., естественный и даже еда. Представляется, что ответить на него можно так: на примере других, более изученных моделей (например, разрушение позиционной мягкости согласных в XX в.) известно, что подобные процессы идут с большей скоростью в частотных словах, а именно местоимения наиболее частотны в обычной разговорной речи.
20 Что же касается современных орфоэпических словарей, то они или не фиксируют произношение [j]им, [j]их, [j]ими вовсе, или же фиксируют, но с запретительными пометами; так, в «Большом орфоэпическом словаре» [Касаткин (ред.) 2018] отмечено, что формы местоимений с начальным и следует произносить: [и]м, [и]х, а произношение [jи]м, [jи]х имеет хотя и самую мягкую из возможных, но все же запретительную помету ! не рек. Таким образом, следует констатировать, что в настоящее время в современном литературном языке произношение личных местоимений им, ими, их с начальным йотом стало полностью архаичным.

References

1. DARYa – Dialektologicheskij atlas russkogo yazy`ka. Centr Evropejskoj chasti SSSR / Pod red. R. I. Avanesova, S. V. Bromlej. Vy`p. 1: Fonetika. M., 1986.

2. NKRYa – Nacional`ny`j korpus russkogo yazy`ka [E`lektronny`j resurs]. URL: http://ruscorpora.ru (data obrashheniya: 26.10.2020).

3. Sumarokov A. P. Polnoe sobranie vsex sochinenij…, ch. X. Izd. 2. M., 1787.

4. Avanesov R. I., Sidorov V. N. Ocherk grammatiki russkogo literaturnogo yazyka. Chast 1. Fonetika i morfologiya [Essay on the grammar of the Russian literary language. Part 1. Phonetics and morphology]. Moscow, Uchpedgiz Publ., 1945. 234 p.

5. Avanesov R. I. [On the quality of the posterior palatal fricative before front vowels in Russian]. Dokl. i soobshcheniya In-ta yazykoznaniya AN SSSR [Reports and messages of the Institute of Linguistics of the Academy of Sciences of the USSR]. Moscow, 1952. No. 2, pp. 34–41. (In Russ.)

6. Avanesov R. I. Russkaya literaturnaya i dialektnaya fonetika [Russian literary and dialect phonetics]. Moscow, Prosveshchenie Publ., 1974. 287 p.

7. Avanesov R. I. Russkoe literaturnoe proiznoshenie [Russian standard pronunciation]. Moscow, Prosveshchenie Publ., 1984. 383 p.

8. Antonova O. V., Savinov D. M. (eds.). Nezabytye golosa Rossii: Zvuchat golosa otechestvennykh filologov. Vyp. I [Unforgotten voices of Russia: The voices of Russian philologists are heard. Issue I]. Eds. O. V. Antonova, D. M. Savinov. In-t Russkogo Yazyka im. V. V. Vinogradova RAN Publ. Moscow, 2009. 240 p.

9. Barysheva S. F. [Assimilative softening of consonants in the speech of artists of the Maly Theater]. Problemy fonetiki III. Sb. statei [Problems of Phonetics III. Digest of articles]. Ed. R. F. Kasatkina. Moscow, 1999, pp. 61–78. (In Russ.)

10. Bogoroditskii V. A. Kurs grammatiki russkogo yazyka. Vol. I. Fonetika. [The grammar of the Russian language. Part I. Phonetics]. Warsaw, 1887. 317 p.

11. Bogoroditskii V. A. Obshchii kurs russkoi grammatiki [General course of Russian grammar]. 5th edition. Sotsekgiz Publ., Moscow-Leningrad, 1935. 354 p.

12. Brandt R. F. Lekcii po istoricheskoi grammatike russkogo yazyka. Vyp. 1. Fonetika [Lectures on the historical grammar of the Russian language. Issue 1. Phonetics]. Moscow, 1892. 146 p.

13. Brok O. [On the disappearance of the inter-vowel i, j]. Sbornik, posvyashchennyi … F. F. Fortunatovu [Collection dedicated to ... F. F. Fortunatov]. Varshava, 1902, pp. 134–139. (In Russ.)

14. Chernyshev V. I. Zakony i pravila russkogo proiznosheniya [Laws and rules of Russian pronunciation]. Akad. Nauk Publ., Petrograd, 1915. 108 p.

15. Grot Ya. K. Spornye voprosy russkogo pravopisaniya ot Petra Velikogo donyne [Controversial issues of Russian spelling from Peter the Great to this day]. St. Petersburg, 1876. 462 p.

16. Kasatkin L. L. Progressivnoe assimilyativnoe smyagchenie zadnenebnykh soglasnykh v russkikh govorakh [Progressive assimilative softening of the posterior palate consonants in Russian dialects]. Moscow, Nauka Publ., 1968. 136 p.

17. Kasatkin L. L. Sovremennyi russkii yazyk. Fonetika [The modern Russian language. Phonetics]. Moscow, Publishing Center “Academy”, 2006. 251 p.

18. Kasatkin L. L. (ed.). Russkaya dialektologiya [Russian dialectology]. S. V. Bromley, L. N. Bulatova, O. G. Getsova. Ed. by L. L. Kasatkin. Ast-Press Publ., Moscow, 2013. 304 p.

19. Kasatkin L. L. (ed.). Bol’shoi orfoepicheskii slovar’ russkogo yazyka. Literaturnoe proiznoshenie i udarenie nachala XXI veka. Norma i ee varianty [The comprehensive pronouncing dictionary of the Russian language. Standard pronunciation and stress in the early 21st century. Standard and its variants]. M. L. Kalenchuk, L. L. Kasatkin, R. F. Kasatkina. 2nd ed., corrected and amended. Moscow, AST-Press Shkola Publ., 2018. 1008 p.

20. Koshutiћ R. Gramatika ruskog jezika [Grammar of the Russian language]. Petrograd, 1919. 512 p.

21. Lundell J. A. Etudes sur la prononciation Russe. Party I [Studies on Russian pronunciation. Part I]. Compte rendu de la litérature. Stockholm, Norstedt, 1890.

22. Matusevich M. I. Vvedenie v obshchuyu fonetiku [Introduction to general phonetics]. Leningrad, Leningr. un-t Publ., 1941. 109 p.

23. Panov M. V. Sovremennyi russkii yazyk. Fonetika [Modern Russian language. Phonetics]. Moscow, Vyssh. Shkola Publ., 1979. 256 p.

24. Panov M. V. Istoriya russkogo literaturnogo proiznosheniya XVIII–XX vv. [The history of Russian standard pronunciation of the XVIII–XX century]. Moscow, URSS Publ., 2002. 456 p.

25. Porzhezinskii V. K. Vvedenie v yazykovedenie [Introduction to linguistics]. Moscow, 1907. 207 p.

26. Porzhezinskii V. K. Elementy yazykovedeniya i istorii russkogo yazyka [Elements of linguistics and the history of the Russian language]. Moscow, 1910. 170 p.

27. Shakhmatov A. A. Ocherk sovremennogo russkogo literaturnogo yazyka [Essay on the modern Russian literary language]. 4th edition, vol. 1. Moscow, 1941.

28. Tomson A. I. Obshchee yazykovedenie [General linguistics]. Odessa, tip. “Tekhnik” Publ., 1910. 448 p.

29. Ushakov D. N. [The sound g is fricative in the Russian literary language at the present time]. Sbornik Otdeleniya russkogo yazyka i slovesnosti AN SSSR. № 3 [Collection of the Department of Russian Language and Literature of the Academy of Sciences of the USSR. No. 3]. Leningrad, 1928, pp. 238–240. (In Russ.)

30. Ushakov D. N. [Brief introduction to the science of language]. Russkii yazyk [Russian language]. Moscow, 1995, pp. 41–147. (In Russ.)

31. Vostokov A. H. Russkaja grammatika Aleksandra Vostokova po nachertaniju ego zhe sokrashhennoj grammatiki izlozhennaja [The Russian grammar of Alexander Vostokov on the outline of his shortened grammar is stated]. St. Petersburg, 1859. 320 p.

Comments

No posts found

Write a review
Translate