Везде
Орфический гимн Дионису VI–V вв. до н.э. из Пантикапея
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Орфический гимн Дионису VI–V вв. до н.э. из Пантикапея
Аннотация
Код статьи
S032103910012246-3-1
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Казанский Николай Николаевич 
Аффилиация: Институт лингвистических исследований РАН
Адрес: Российская Федерация, Санкт-Петербург
Выпуск
Том 80 Выпуск 4
Страницы
896-906
Аннотация

Статья посвящена граффито на фрагменте чернолакового килика, обнаруженного в слое рубежа VI–V вв. до н.э. экспедицией ГМИИ им. А.С. Пушкина на горе Митридат в 2016 г. Текст был опубликован в 2018 г. Ф.В. Шеловым-Коведяевым с подзаголовком «Гимн Дионису из Пантикапея». Сопоставление с греческой гимнической традицией позволяет уточнить стихотворный размер фрагмента и показывает, что речь идет об одном из ранних орфических гимнов. В статье предлагается новое восстановление текста.

Ключевые слова
гимн, северно-причерноморское граффито
Классификатор
Получено
28.12.2020
Дата публикации
28.12.2020
Всего подписок
4
Всего просмотров
128
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать   Скачать pdf
1 Памяти Сергея Ремировича Тохтасьева
2 Сергей Ремирович Тохтасьев всегда был (горько писать это «был» даже спустя годы после его преждевременной смерти) в курсе новых эпиграфических текстов, которые он любил рассматривать с точки зрения описанных в них жизненных ситуаций, всегда учитывая античную культурную традицию.
3 О его вкладе в исследование надписей Северного Причерноморья нужно писать отдельную работу. Я здесь упомяну только о его статьях по морфологии греческих имен собственных (часть из них приведена в библиографии), в которых ему удалось продемонстрировать особенности склонения личных имен, в грамматиках греческого языка почти не описанные, но реально существовавшие. Серия статей1, посвященная этим редким типам словоизменения, вносит существенный вклад в изучение греческого языка как системы. Особенно близкой для меня в пору занятий текстом Гомера была большая статья Сергея Ремировича2, опубликованная в журнале «Acta linguistica Petropolitana – Труды Института лингвистических исследований», который я в то время редактировал. Это обширное исследование С.Р. Тохтасьев посвятил отражению на письме двойных согласных в рукописях гомеровских поэм в сопоставлении с эпиграфическими памятниками архаического времени, показав, что традиция бытования гомеровского текста до момента, когда была осуществлена работа александрийских грамматиков по переписыванию текста поэм ионийским письмом, оставалась тесно связанной с особенностями передачи текста архаическими алфавитами древней Греции. С необходимостью учитывать метаграмматизм (μεταγραμματισμός) античных грамматиков сталкиваются все, кто занимается архаической греческой литературой. Мне доводилось писать об этом применительно к тексту Стесихора3. В знаменитой книге Б. Пауэла4 рассмотрен вопрос о влиянии гомеровских поэм на становление греческой письменности в общекультурном контексте, но именно Сергей Ремирович в своей статье показал, что в эллинистическом и более позднем оформлении гомеровского текста сохраняются следы орфографических особенностей, представленных в надписях эпохи греческой архаики.
1. Tokhtas’ev 1994; 2000; 2007; 2009; 2011; Tokhtasyev 2007; 2015; 2016.

2. Tokhtas’ev 2008.

3. Kazansky 1997.

4. Powell 1991.
4 В память о наших беседах с Сергеем Ремировичем и на лингвистические темы, когда он самоотверженно работал над комментариями к Константину Багрянородному5, и на темы, связанные с эпиграфикой, мне хочется представить этот небольшой этюд, посвященный сохранившимся фрагментам двух стихотворных строк. Мне не удалось восстановить их полностью. Публикуя то, что получилось, я вспоминаю статьи и доклады Сергея Ремировича, в которых он не боялся оставлять вопросы нерешенными, справедливо полагая, что важнее эти вопросы сформулировать.
5. Tokhtasyev 2018.
5 При раскопках, проводившихся Боспорской (Пантикапейской) археологической экспедицией ГМИИ им. А.С. Пушкина (руководитель В.П. Толстиков) на горе Митридат в 2016 г., в археологическом слое рубежа VI–V вв. до н.э. был найден фрагмент закраины аттического чернолакового килика типа С. Этот фрагмент (М-2016, оп. № 221) хранится в коллекции Восточно-Крымского историко-культурного музея-заповедника и был опубликован в 2018 г. Ф.В. Шеловым-Коведяевым с подзаголовком «Гимн Дионису из Пантикапея»6.
6. Shelov-Kovedyaev 2018.
6 Дошедший фрагмент сосуда выглядит так (см. рисунок). Публикуя фрагмент греческого текста, Ф.В. Шелов-Коведяев отметил, что «если держать черепок краем чаши вниз, в две строки читается» надпись, которую издатель представил в следующем виде:
7 Δι]όνυσομ πολ̣[υγηθῆ, υ υ – – , υ υ – – io io τὸ]μ̣ φιλόμολ[πον e.g. ἀείδω / κικλήσκω (vel μήλω κτλ.). – υ υ – , υ υ – – (vel υ – – etc.) cho io
8 Ф.В. Шелов-Коведяев совершенно правильно определил не только имя Диониса, читающееся с полной уверенностью, но и его эпитет πολυγηθής. При этом несколько моментов, важных для интерпретации текста, нуждаются в уточнении, и им, собственно, и посвящена данная заметка.
9 Имя Диониса представлено в литературных текстах в двух метрически различающихся формах – Διόνῡσος и Διώνῡσος7, причем второй вариант вcтречается начиная с Гомера (Il. VI. 132 и 135; XIV. 325; Od. XXIV. 74; Hymn. Dion. 1; Hes. Theog. 941 и 947; Op. 614, etc.). Шелов-Коведяев остановился в своем разборе на первой из упомянутых форм имени Диониса, отказавшись тем самым от гекзаметрической интерпретации текста. Во второй строке фрагмента он восстанавливает артикль при эпитете φιλόμολπος: τὸ]μ φιλόμολ[πον.
7. Невозможно определить, какая из этих форм является более древней. Дионис упоминается в крито-микенских текстах, найденных в Пилосе и в Хании (Kazanskienė, Kazansky, 1986, 142): di-wo-nu-so (KH Gq 5) – dat. sg.; di-wo-nu-so-jo (PY Xa 102) – gen. sg.; di-wo-nu-so[…] (PY Xa 1419), – но о количестве гласного слоговая письменность судить не позволяет.
10 Эти два обстоятельства – артикль и «безальтернативное» прочтение формы Διόνυσος, по моему мнению, нуждаются в уточнении. Передача с помощью омикрона открытого долгого /ō/ вместо омеги встречается в эпиграфических памятниках, поэтому за написанием ΔIOΝYΣΟΣ могло стоять Διόνῡσος и Διώνῡσος. Такая интерпретация позволяет уточнить метрику стиха, опираясь на нередкое окончание гекзаметра, представленное, например, в «Теогонии» Гесиода (Hes. Theog. 9418):
8. Пер. В.В. Вересаева. Приводится по: Gasparov 1999.
11 940 Καδμηὶς δ’ ἄρα οἱ Σεμέλη τέκε φαίδιμον υἱὸν μιχθεῖσ’ ἐν φιλότητι, Διώνυσον πολυγηθέα, ἀθάνατον θνητή· νῦν δ’ ἀμφότεροι θεοί εἰσιν.
12 Кадмова дочерь, Семела, в любви сочетавшись с Кронидом,Сына ему родила Диониса, несущего радость,Смертная – бога. Теперь они оба бессмертные боги.
13 В стихе 941 Гесиода необходимо читать Διώνῡσον πολυγηθέα с синизесой и с сохранением в графике этимологически правильной формы аккузатива от прилагательного с исходом основы на *-es. Ионийские тексты демонстрируют написания как с контракцией гласных в этой позиции (ср. на Паросе ἀτελε͂ς – IG XII.5 109), так и без контракции. Важно отметить, что сосуществование слитных и неслитных форм наблюдается не только в тексте Гомера и лириков, но и у Геродота9. Предполагается, что тенденция к распространению слитных форм у прилагательных на -ής уравновешивалась желанием сохранять их морфологическую узнаваемость10.
9. Об этом эпитете см. Blanc 2018, 505–506. А. Бланк принимает вторичность композитов со вторым элементом -γηθής, основанную на интерпретации П. Шантрена (DELG s.v. γηθέω) и М. Кюммеля (LIV2: 183), признающих этимологическую связь с тохарским В kāccäm «il se réjouit» и интерпретирующих γηθέω как форму древнего итератива, в которой огласовка корня /о/ была заменена на огласовку /е/. Такая же замена (обычная в корнях с исходом на ларингальный) наблюдается в корневом перфекте γέγηθα. Сами прилагательные на -γηθής рассматриваются как первичные (Stüber 2002, 48; Meissner 2006, 89), и уже от них образованы имена существительные γῆθος и γηθοσύνη.

10. Blanc 2018, 11.
14 Вероятно, что за произнесением исхода формы аккузатива на -έα
15 Стоящее в той же метрической позиции устойчивое словосочетание Διώνυσον πολυγηθέα в орфических гимнах встречается уже только в слитной форме генитива πολυγηθοῦς (44, 3 и 75,1):
16 Σεμέλης, θυμίαμα στύρακα. Κικλήσκω κούρην Καδμηίδα παμβασίλειαν, εὐειδῆ Σεμέλην, ἐρατοπλόκαμον, βαθύκολπον, μητέρα θυρσοφόροιο Διωνύσου πολυγηθοῦς… (Orph. 44. 3)11
11. Семеле (фимиам, стиракта)
17 Παλαίμονος, θυμίαμα μάνναν. Σύντροφε βακχεχόροιο Διωνύσου πολυγηθοῦς, ὃς ναίεις πόντοιο βυθοὺς ἁλικύμονας, ἁγνούς... (Orph. 75. 1)12
12. Палемону (фимиам, манна)
18 Написание в рукописях Orphica 10, 10 αὐτοπάτωρ, ἀπάτωρ, ἐρατή, †πολύγηθε, μεγίστη, с переходом в тематическое склонение создает непреодолимые трудности при интерпретации и заставляет издателей ставить crux philologorum перед формой πολύγηθε.
19 За пределами гекзаметрической поэзии сочетание Διώνυσον πολυγηθέα / Διώνυσον πολυγηθῆ не встретилось, и я склонен видеть в разбираемой надписи два гекзаметрических стиха. Жанр этих строк также сомнений не вызывает: все параллели обнаруживаются в орфических гимнах и в «Теогонии» Гесиода.
20 Если правильно предположение, что первая строка содержала конец гекзаметрического стиха, то вполне вероятно, что и вторая строка дошедшего текста также должна быть завершением стиха, где Ф.В. Шелов-Коведяев совершенно правильно восполнил φιλόμολπον. Этот эпитет очень часто употребляется применительно к Афине (Theophil. Apol. ad Autolyc. III. 3. 2313, φιλόμολπος ᾿Αθήνη – Nonn. Dionys. XXIV. 37) и к Музе (Stes. PMG 16. 11 …καὶ ἔστιν ἡ μὲν ἀρχή· δεῦρ' αὖτε θεὰ φιλόμολπε…), но мне не встретилось случая, когда этот эпитет стоял бы рядом с именем Диониса.
13. Theophil. Apol. Ad Autolyc. III. 3. 23: τί μοι λοιπὸν καταλέγειν τὰ περὶ Ποσειδῶνος καὶ ᾿Απόλλωνος ἢ Διονύσου καὶ ῾Ηρακλέους, ᾿Αθηνᾶς τῆς φιλομόλπου καὶ ᾿Αφροδίτης τῆς ἀναισχύντου, ἀκριβέστερον πεποιηκότων ἡμῶν ἐν ἑτέρῳ τὸν περὶ αὐτῶν λόγον;
21 Впрочем, любовь Диониса к песне была достаточно устойчивой его характеристикой, ср. обращение в орфическом гимне Διόνυσε χορευτά (Orph. I. 9). В разбираемом фрагменте Дионис определен как πολυγηθής («многовеселый» в переводе О.В. Смыки) и φιλόμολπος «любящий песни». В греческой литературе встречается сочетание χρυσοκόμα φιλόμολπε, которое впервые засвидетельствовано у Алкмана (χρυσοκόμα φιλόμολπε· Alcm. S 1. 1) и затем представлено как цитата у Аристофана14 и других поэтов. Характерно, что в «Теогонии» Гесиода прилагательное χρυσοκόμης определяет Диониса в начале стиха 947: χρυσοκόμης δὲ Διώνυσος. Именно эти свидетельства позволяют допустить, что второй гекзаметрический стих заканчивался словами χρυσοκόμη]μ φιλόμολ[πον.
14. χρυϲοκόμα φιλόμολπε. ᾿Αλκμᾶνοϲ ἡ ἀρχή. Ср. Aristoph. Fr. 56. 52.
22 Дальнейшее рассуждение может строиться только на одном из двух допущений. 1) Мы можем предполагать, что обе строки содержат эпитеты Диониса и принять вывод Ф.В. Шелова-Коведяева: «φιλόμολπος, “любящий пение и танец”, был среди прилагательных, начинающихся на φιλο-, фаворитом у поэтов раннего V в. до Р.Х.15 Но вот в связке с Дионисом он, хотя и ожидаемо, встречается впервые. Получение из боспорского материала нового Дионисова Beiname само по себе трудно переоценить». 2) Мы можем думать, что эпитеты второй строки относятся к другому божеству, например к Музе или Афине, для которых эпитет φιλόμολπος обычен.
15. Шелов-Коведяев (Shelov-Kovedyaev 2018, 71) ссылается здесь на работу Moore 2012, 20.
23 Выше уже упоминалось, что словосочетание Διώνυσον πολυγηθέα стоит у Гесиода в конце стиха (Theog. 947). Похоже, что на сосуде мы имеем написанные одно над другим окончания двух гекзаметрических стихов, возможно, восх одящих к гимнической поэзии. Н.И. Новосадский, разбирая композицию сборника орфических гимнов, выделял тринадцать гимнов, посвященных Дионису и его окружению, считая их центральными16. Разбираемый нами отрывок текста по своей структуре напоминает орфический гимн Orph. 3017:
16. Novosadsky 1900, 42–52.

17. В русском переводе О.В. Смыки излишне громоздкие формы аккузативов в русском языке не могли быть представлены и заменены именительным падежом:
24 Κικλήσκω Διόνυσον ἐρίβρομον, εὐαστῆρα, πρωτόγονον, διφυῆ, τρίγονον, Βακχεῖον ἄνακτα, ἄγριον, ἄρρητον, κρύφιον, δικέρωτα, δίμορφον, κισσόβρυον, ταυρωπόν, ᾿Αρήιον, εὔιον, ἁγνόν, ὠμάδιον, τριετῆ, βοτρυηφόρον, ἐρνεσίπεπλον
25 В пяти строках этого орфического гимна подряд стоят 20 эпитетов Диониса в аккузативе. Подобное нанизывание эпитетов вообще характерно для орфических гимнов. Сама орфическая традиция может рассматриваться как надежно засвидетельствованная для V–IV вв., поскольку уже папирус из Дервени прямо упоминает об орфических гимнах (ср. fr. 398 F Bernabé = P. Derveni col. 22.7)18. Как А. Бернабе19, так и рецензенты20 отметили правдоподобность того, что орфические гимны уже в это раннее время представляли собой перечисление эпитетов божества – традиция, которая продолжалась до позднеантичных текстов. Ограничить текст гимна только призывом к божеству означало сделать гимн предельно кратким. Мне представляется, что именно это качество орфических гимнов подчеркивал Павсаний, специально их изучавший (IX. 30. 12: ὅστις δὲ περὶ ποιήσεως ἐπολυπραγμόνησεν ἤδη, τοὺς ᾿Ορφέως ὕμνους οἶδεν ὄντας ἕκαστόν τε αὐτῶν ἐπὶ βραχύτατον καὶ τὸ σύμπαν οὐκ ἐς ἀριθμὸν πολὺν πεποιημένους21). Под эту характеристику краткости вполне подходят и два гекзаметрических стиха, сохраненных на обломке чаши.
18. Сердечно благодарю А.В. Лебедева за это указание.

19. Bernabé 2004.

20. Betegh 2007, 264.

21. «Кто занимался вопросами поэзии, тот знает, что все гимны Орфея каждый в отдельности очень коротки и что всех их немного» (пер. С.П. Кондратьева).
26 Ясно, что имя Диониса в аккузативе и все эпитеты должны зависеть от глагола, требовавшего прямого дополнения22 и что за стоящим в конце строк аккузативом не могли следовать ἀείδω или ἔρχομ’ ἀείδειν «буду воспевать».
22. При этом А.-Ф. Моран (Morand 2015, 220) наиболее обычную структуру текста описывает так: «В абсолютном большинстве случаев инвокация состоит из формы глагола, за которым следует имя божества или эпиклеза в вокативе».
27 Сходные контексты, встречающиеся в греческой литературе, дают основание восполнить надпись глаголом со значением «воспевать» в первом лице23. Представляется, что именно зачин текста, подобного зачину орфических гимнов, и должен быть восполнен в начале стиха. Глагол ἀείδω или κικλήσκω24 предлагал восстанавливать и Ф.В. Шелов-Коведяев, но он не исключал из рассмотрения и ἔρχομ’ ἀείδειν.
23. В орфических гимнах и у Гесиода имя Диониса в аккузативе встречается в повествовании о Семеле, которая родила Диониса.

24. Orph. 20. 1 Κικλήσκω μέγαν, ἁγνόν, ἐρισμάραγον, περίφαντον…
28 Точно восполнить начало даже первого стиха – υυ – υυ – υ Δι]ώνυσομ πολ̣[υγηθέα непросто из-за количества слогов: очевидно, что между глагольной формой и именем Диониса остается место для еще одного слова, с кратким конечным слогом. Это не может быть глагол, как в гомеровском гимне 1, 20 χαῖρε, Διώνυσ'; наиболее правдоподобно восстанавливать для этой позиции только эпитет в аккузативе на -α < *-m̥ или приложение типа ἄνακτα / βασιλῆα.
29 Вероятнее всего, обе строки содержали эпитеты Диониса в аккузативе, причем из 20 перечисленных в гимне Orph. 30 по метрическим и грамматическим соображениям подходят только три: εὐαστῆρα, Βακχεῖον ἄνακτα и δικέρωτα. По смыслу вполне подходила бы форма ἄνακτα и в разбираемом фрагменте, имея в виду, что Дионис так и назван, например, в орфической «Аргонавтике» (ср. Διωνύσοιο ἄνακτος – Argonaut. 1245) или βασιλῆα (ср. βασιλῆα μέγιστον в Orph. 39. 1).
30 Во всех этих случаях, как можно видеть, часто за глаголом κικλήσκω следуют эпитеты и приложения к имени божества. Я бы предложил восстанавливать приложение ἄνακτα или βασιλῆα, тогда эпитеты будут следовать уже за именем Диониса. Поскольку форма ἄνακτα не идеальна для данной метрической позиции и требовала бы дополнительного слога, можно использовать эпическую форму βασιλῆα, которая дает правильное метрическое восполнение:
31 κικλήσκω βασιλῆα Δι]ώνυσον πολ̣[υγηθέα, – υ υ – υ υ – υ υ χρυϲοκόμη]μ̣ φιλόμολ[πον
32 Слово βασιλεύς не самое частотное в применении к божеству, но, как давно замечено (LSJ s.v.), оно заменило гомеровское ἄναξ. Такое употребление находит параллель в Orph. 39. 1 (βασιλῆα μέγιστον), а также в эпитете матери Диониса, ср. Orph. 44. 1–3 Κικλήσκω κούρην Καδμηίδα παμβασίλειαν.
33 В качестве альтернативного решения можно восстановить глагол ἀείδω, однако такое расположение слов не имеет параллелей в орфических гимнах:
34 Μοῦσ’, ἄειδε ἄνακτα Δι]ώνυσον πολ̣[υγηθέα, – υ υ – υ υ – υ υ χρυϲοκόμη]μ̣ φιλόμολ[πον
35 Гимническая поэзия консервативна в своих приемах25, поэтому нанизывание эпитетов в аккузативе после κικλήσκω кажется предпочтительным восполнением. Следует специально подчеркнуть, что все предложенные восстановления так и остаются восстановлениями exempli gratia, однако не отменяют правдоподобности общей интерпретации текста как зачина орфического гимна, значительно более раннего, чем те, которые вошли в состав известного сборника26. Очевидна графическая условность в написаниях: конечное -ν отражается как -μ перед губным согласным в начале следующего слова, что представлено в ряде ионийских диалектов и отражает разговорную форму в потоке речи. Омикрон передает /о/ долгое открытое. Не вызывает сомнений, что эпитет χρυσοκόμης и словосочетание Δι]ώνυσον πολ[υγηθέα восходят к Гесиоду; последнее присутствует и в гимнах орфической традиции, которая была хорошо известна и в Северном Причерноморье. Сама орфическая традиция развивается начиная с VI в. до н.э., поэтому приходится думать либо об орфическом тексте достаточно раннего времени, либо просто о гимнической традиции, напрямую с орфиками не связанной, а отражающей культовые песнопения, построенные по тому же принципу нанизывания эпитетов и эпиклез божества, которую так щедро демонстрируют позднейшие орфические гимны.
25. Греки не противопоставляли гимны и эпическую поэзию, однако различие между строением фразы в гекзаметре традиционного гимна и в эпической поэзии должно было существовать. М. Уэст не случайно отметил, что гимны передают «картину радостного и экономного увлечения религией литературно образованного горожанина и его друзей» (West 1983, 29; пер. А.С. Кузнецовой и Е.В. Афонасина).

26. Вызывает дискуссию датировка ряда орфических текстов, например орфической «Теогонии», для которой М. Уэст (West 1983, 229) принимал раннюю дату, в то время как Л. Бриссон (Brisson 1990) был склонен ее относить ко времени ок. 100 г. до н.э. Составление орфических гимнов часто относят к периоду империи. Фр. Граф (Graf 2009) подчеркивает продуманную структуру сборника орфических гимнов и датирует их достаточно поздним временем.
36 Маловероятно, чтобы эти два фрагментарно дошедшие стиха принадлежали местному поэту. Нам известен стих из «Малой Илиады», написанный на обломке сосуда и определенный как цитата Ю.Г. Виноградовым27. Сопоставление с этим граффито уже предложил Ф.В. Шелов-Коведяев, предполагая, что текст был нанесен на уже разбитый сосуд, как и двустороннее граффито на черепке из Ольвии. Напомним, что читать текст можно, только «если держать черепок краем чаши вниз»28. На целой чаше процарапать надпись, конечно, возможно, если перевернуть ее вверх ножкой, однако для чтения такое расположение текста на чаше неудобно, поскольку текст окажется написанным вверх ногами. Если надпись появилась, когда сосуд уже был разбит, а его обломки были использованы в качестве писчего материала, то и закругленный бортик сосуда не царапал руку, державшую обломок, и текст располагался не вверх ногами, а размеры бортика позволяли писавшему разместить две строки стихотворного текста.
27. Vinogradov 1969.

28. Shelov-Kovedyaev 2018, 71.
37 Такое предположение имеет, однако, серьезный недостаток, поскольку не учитывает содержания текста. Гимн Дионису естественно было бы писать на чаше, пока она оставалась целой. Дошедший фрагмент по своему содержанию едва ли мог входить в круг текстов, связанных со школьным образованием. Правдоподобнее предполагать, что надпись была нанесена на целый килик, хотя писавший держал его ножкой вверх, так что едва ли надпись могла быть сделана для симпосия и во время симпосия. В нашем распоряжении имеется несколько надписей на сосудах, которые приходится читать вверх ногами. Обычно такие надписи наносились на внешней поверхности, но в нашем случае надпись идет по внутреннему ободку чаши. В качестве неполной параллели можно указать на книдскую чашу середины VI в. до н.э.29 из храма Аполлона Милесия в Навкратисе, надпись на которой должна была читаться вверх ногами. Не исключена посвятительная функция арибалла середины VII в. до н.э.30, найденного на Эвбее (возможно, в Эретрии). Доказать, что такие «перевернутые» надписи специально делались на вотивных предметах, не представляется возможным, однако книдская параллель к разбираемому фрагменту показывает, что надписи на чашах не всегда наносились так, чтобы их было удобно читать, пригубив вино из чаши.
29. Jeffery 1961, 357, pl. 68, no. 32a.

30. Jeffery 1961, 88, pl. 6, no. 22.
38 Можно высказать предположение, что перед нами фрагментарный текст одного из древнейших орфических гимнов, запечатленный на вотивном сосуде:
39 κικλήσκω βασιλῆα Δι]ώνυσομ πολ̣[υγηθέα, – υ υ – υ υ – υ υ χρυϲοκόμη]μ̣ φιλόμολ[πον Я призываю царя ]Диониса, несущего радость, ]златокудрого бога, любителя пенья.

Библиография

1. Bernabé, A. 1988: Orphei Hymnorum Concordantia. Hildesheim–Zürich–New York.

2. Bernabé, A. (ed.) 2004: Poetae Epici Graeci. Orphicorum et Orphicis similium testimonia et fragmenta. Pars II. Fasc. 1. (Bibliotheca Teubneriana). München–Leipzig.

3. Betegh, G. 2007: (Rev.) A. Bernabé (ed.), Orphicorum et Orphicis similium testimonia et fragmenta. Poetae Epici Graeci. Pars II. Fasc. 1. München–Leipzig, 2004. Exemplaria Classica 11, 259–268.

4. Blanc, A. 2018: Les adjectifs sigmatiques du grec ancien. Un cas de métamorphisme dérivationnel. Innsbruck.

5. Brisson, L. 1990: Orphée et l’Orphisme à l’époque impériale: témoignages et interprétations philosophiques de Plutarque à Jamblique. In: H. Temporini, W. Haase (Hrsg.), Aufstieg und Niedergang der Römischen Welt. Bd. 36/4, 2867–2932.

6. Гаспаров, М.Л. (ред.). Эллинские поэты VII–III вв. до н.э. Эпос. Элегия. Ямбы. Мелика. М.

7. Graf, Fr. 2009: Serious singing: the Orphic hymns as religious texts. Kernos 22, 169–182.

8. Jeffery, L.H. 1961: The Local Scripts of Archaic Greece: A Study of the Origin of the Greek Alphabet and Its Development from the Eighth to the Fifth Centuries B.C. Oxford.

9. Казанскене, В.П., Казанский, Н.Н. Предметно-понятийный словарь греческого языка. Крито-микенский период. Л.

10. Kazansky, N.N. 1997: Principles of the Reconstruction of a Fragmentary Text (New Stesichorean Papyri). Saint Petersburg.

11. Meissner, T. 2006: S-Stem Nouns and Adjectives in Greek and Proto-Indo-European. a Diachronic Study in Word Formation. Oxford.

12. Moore, Chr. 2012: The name-calling origin of the philosophos. Drafts of Pennsylvania State University. July 2012, 1–42.

13. Morand, A.-F. 2015: The narrative techniques of the Orphic hymns. In: A. Faulkner, O. Hodkinson (eds.), Hymnic Narrative and the Narratology of Greek Hymns. (Mnemosyne Supplements: Monographs on Greek and Latin Language and Literature, 384). Leiden–Boston, 209–223.

14. Новосадский, Н.И. Орфические гимны. Варшава.

15. Powell, B.B. 1991: Homer and the Origin of the Greek Alphabet. Cambridge.

16. Шелов-Коведяев, Ф.В. Древнегреческая поэзия на Боспоре. Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского 6, 71–80.

17. Stüber, K. 2002: Die primären s-Stämme des Indogermanischen. Wiesbaden.

18. Тахо-Годи, А.А. (ред.). Античные гимны. М.

19. Тохтасьев, С.Р. Из ономастики Северного Причерноморья: III–IV. Hyperboreus 1/1, 155–166.

20. Тохтасьев, С.Р. Из ономастики Северного Причерноморья: X–XVII. Hyperboreus 6/1, 124–156.

21. Тохтасьев, С.Р. Из ономастики Северного Причерноморья. XX: Заметки по морфологии. В сб.: А.Д. Столяр, И.Л. Тихонов, С.Р. Тохтасьев, И.В. Тункина (ред.), ΕΥΧΑΡΙΣΤΗΡΙΟΝ. Антиковедческо-историографический сборник памяти Ярослава Витальевича Доманского (1928–2004). СПб., 82–118.

22. Тохтасьев, С.Р. К орфографии рукописей Гомера в архаический период: I. Acta linguistica Petropolitana IV/1, 64–95.

23. Тохтасьев, С.Р. Тип склонения антропонимов -ᾶς -ᾶτος, -οῦς -οῦτος. Индоевропейское языкознание и классическая филология 13, 506–515.

24. Тохтасьев, С.Р. Редкий тип склонения антропонимов в боспорских надписях: -ᾶς, -ᾶνος и т.п. Индоевропейское языкознание и классическая филология 15, 513–544.

25. Тохтасьев, С.Р. Из ономастики Северного Причерноморья. XIX: малоазийские имена на Боспоре (V–IV вв. до н.э.). ВДИ 1, 170–208.

26. Тохтасьев, С.Р. Из ономастики Северного Причерноморья. XXII. Несколько скифских и сарматских имен. Индоевропейское языкознание и классическая филология 19, 890–898.

27. Тохтасьев, С.Р. Из ономастики Северного Причерноморья. XXIII. Индоевропейское языкознание и классическая филология 20, 999–1010.

28. Тохтасьев, С.Р. Язык трактата Константина Багрянородного «De administrando imperio» и его иноязычная лексика. СПб.

29. Виноградов, Ю.Г. Киклические поэмы в Ольвии. ВДИ 3, 142–150.

30. West, M.L. 1983: The Orphic Poems. Oxford.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести