Везде
Сhersonesus – Сherson, Panticapaeum – Bosporos: A Question of Identity or an Empire-Wide Process?
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
Сhersonesus – Сherson, Panticapaeum – Bosporos: A Question of Identity or an Empire-Wide Process?
Annotation
PII
S032103910012254-2-1
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Andrey Vinogradov 
ORCID: 0000-0002-9516-6534
Affiliation: National Research University “Higher School of Economics”
Address: Russian Federation, Moscow
Edition
Volume 80 Issue 4
Pages
995-1006
Abstract

The article suggests that the change of city names from Chersonesus to Cherson and from Panticapaeum to Bosporos was caused not so much by the general imperial trends in renaming cities in the early Byzantine period, as by the Christianization of these peripheral Greek poleis. In the Bosporan Kingdom the gradual and non-violent christianization and the emergence of the diocese Βοσπόρου with its centre in the capital of the kingdom, Panticapaeum, accelerated the earlier identification of the latter with all of Bosporus and led to a gradual change of the Christian city name in thecontext of the new identity of the Bosporanoi. In Chersonesus the forcible establishment of Christianity and the partial change of population in the early 390s apparently resulted in the interruption of local historical memory and a rapid deformation of the ancient oeconym, possibly reinterpreted lexically, a process best understood within the framework of the formation of a new, Christian, identity of the city from the late fourth century AD.

Keywords
Bosporus, Chersonesus, Northern Black Sea region, Byzantium, onomastics, toponymy, Christianity
Received
28.12.2020
Date of publication
28.12.2020
Number of purchasers
4
Views
141
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite   Download pdf
1 Кризис Римской империи и «варваризация» античного мира породили и такое примечательное явление, как изменение названий у многих городов, которое создало даже потребность в списках переименованных полисов1. Но, в отличие от эллинистического и римского периодов, эти новые ойконимы, как правило, уже не были связаны с именами монархов или их приближенных. Византийское имя города могло быть и совершенно новым, и трансформацией старого. Не обошел стороной процесс переименования городов и Северное Причерноморье: так, Феодосия превращается в Кафу2, а Гермонасса – в Таматарху3. В настоящей работе мы сосредоточимся на смене имени у двух крупнейших политических центров Северного Причерноморья: Херсонеса-Херсона и Пантикапея-Воспора4. Мы хотим посвятить ее светлой памяти Сергея Ремировича Тохтасьева, нашего коллеги, наставника и друга, который так много сделал для изучения ономастики Северного Причерноморья.
1. Diller 1970, 27–42. Впрочем, города Северного Причерноморья в них не упоминаются.

2. Первое упоминание нового имени, восходящее, вероятно, к VI в., – Const. Porph. Adm. 53 (о датировке этого фрагмента см. Vinogradov 2013, 40–58). Имя Θευδεσία у Епифания Монаха (Vita S. Andr. 34) в 1-й половине IX в. взято скорее всего из античной надписи (см., Vinogradov 2005, 258; 2008, 67–72).

3. Tokhtas’ev 2012, 75–81.

4. В дальнейшем мы будем использовать античное произношение «Боспор» для пролива и территории Боспорского царства, а византийское «Воспор» – для города; «Херсонес» – для античного города, а «Херсон» – для византийского.
2 I. Замену ойконима Пантикапей именем Βόσπορος пытался объяснить еще Ю. А. Кулаковский, а именно концом Боспорского царства в 1-й половине IV в.5, однако теперь мы знаем, что оно существовало до начала VI в. (см. ниже). Данный вопрос значительно поляризовал и последующих исследователей: если одни фиксировали замену ойконима в VI в. н.э., т.е. после перехода Боспора под власть империи, то другие вообще предполагали континуитет названия города Βόσπορος от аттических ораторов IV в. до н.э. или даже ранее, а некоторые настаивали и на его первичности сравнительно с Пантикапеем6. Увы, этим вопросом занимались чаще всего историки, мало обращавшие внимание на источниковую и филологическую составляющую проблемы.
5. Kulakovskii 1896, 189.

6. См. Podosinov 1997, 155–171; Tokhtasiev 1999, 89–90, прим. 69; Molev 2018, 287–295.
3 Наконец, совсем недавно, в одной из своих последних работ С.Р. Тохтасьев поставил этот вопрос иначе – о причине смены рода у имени Βόσπορος в византийский период: «Обращает на себя внимание загадочный факт: этот топоним в качестве наименования города (древний Пантикапей) выступает в DAI в ж.р. (κάστρον: 37. 49; 42. 82, 92; πόλις, стольный город Савромата: 53. 27, 35, 40, 42, 43, 99, 102, 104, 177, 223, 231 sq.), хотя содержащееся в нем (по древней народной этимологии) πόρος доныне сохраняет м.р., а кроме того в ср.-греч. активно шел процесс исчезновения слов ж.р. на -ος (Hatzidakis G.N. Die altgriechischen Feminina auf -ος; idem. Einleitung. S. 23 ff.). Может быть, ж.р. перенесен с подразумеваемого πόλις resp. χώρα, как это, по-видимому, с ж.р. Πόντος ‘страна’ (χώρα) у Малалы (194, 33; под влиянием θάλασσα?); ср. Nicet. Paphl. Laud. Ap. Andr. 208, 7: καταλαμβάνει τὴν Βόσπορον πόλιν. Именно такого рода feminina на -ος многократно засвидетельствованы в н.-кипр. (см. Kretschmer P. // Glotta. 1909. 1. Bd. S. 366); ср. также н.-греч. родосск. η Κάστελλος (Hatzidakis G.N. Einleitung. S. 28, наряду с м.р.); правда, по данным словарей (Sophocles. GLRBP. P. 632), в византийских источниках соответствующий апеллатив редок (обычно καστέλλιον [ср. 15.7 и Приложение I. 6], καστέλλο [Κριαράς E.Γ. Λεξικό. s.v.] – из ит.) и всегда м.р. Во всяком случае Βοσπόρη sc. χώρα в Georg. Mon. 56, 9 (= Symeon. Chron. 31.1) не может служить параллелью, так как в источнике Георгия Амартола – Chron. Pasch. 48, 14, стоит Βοσπορηνή (из Hippolyt. Diamerism. 84. 10, где Βοσπορινή)»7.
7. Tokhtas’ev 2018, 233–234, прим. 1058.
4 Чтобы разрешить эту нелегкую проблему, нам придется сначала вернуться к вопросу Кулаковского, когда же именно произошла смена имени города с Пантикапея на Воспор и, добавим, смена объекта, обозначаемого именем Βόσπορος. Чтобы дать ответ на него, мы сочли необходимым сперва критически перепроверить его источниковую базу, осуществив просмотр всех литературных (по базе данных TLG) и эпиграфических (по базе данных PHI 7) упоминаний имен Παντικαπαῖον и Βόσπορος (в папирусах, согласно базам данных PHI 7 и papyri.info, они не встречаются), с привлечением материала из других языков. Проведенный нами анализ этих упоминаний дал следующие результаты.
5 1. Имя Пантикапей выходит из реального употребления, по всей видимости, уже к V в. н.э. Если оставить в стороне его позднейшую фиксацию у авторов антикварного направления (St. Byz. s.v. Βόσπορος, Παντικαπαῖον; Ps.-Arr. 49, 50, 56 (где оно поясняется именем Βόσπορος); Const. Porph. Them. Europa, 12), то последние упоминания Пантикапея как существующего города встречаются у Евтропия (VII. 9) в 364–378 гг. и Аммиана Марцеллина (ΧΧΙΙ. 8. 26) в 378–391 гг.
6 2. Аттические ораторы IV в. до н.э. нигде не используют имя Βόσπορος для обозначения именно города – в часто приводимом примере из речи Демосфена (Lept. 33) говорится лишь об ἐμπόριον… τοῦ Βοσπόρου «боспорском торговом порту», т.е. старом эмпории боспорских царей на проливе Боспор Киммерийский, который противопоставляется их новой торговой гавани в Феодосии8. Более того, аттическим ораторам было хорошо известно имя Пантикапей (D. (?) Lacr. 31, 32, 34). Большинство античных источников упоминают Боспор применительно к его царям, без уточнения характера этого топонима, однако, например, Арриан (19. 1) прямо называет Пантикапей городом Боспора. Не помогает тут и ссылка и на титул Левкона «архонт Боспора и Феодосии» в его надписях (CIRB 6, 6а, 8, 1111), так как здесь скорее точно так же противопоставляются не два города, а старые (Боспор) и новые (Феодосия) владения боспорских царей9. Попытка Ю.А. Кулаковского увидеть в Bosporus/Bosphorus у Цицерона (Mur. 34) и Проперция (El. ΙΙΙ. 11. 68) имя города – явная натяжка, так как выражения Bosporum confugisset и Bosphore capta вполне могут подразумевать и Боспорское царство.
8. Вопреки Podosinov 1997, 162.

9. См. также Podosinov 1997, 162, прим. 3.
7 3. Между этими авторами и поздней античностью (см. ниже) единственным несомненным примером применения имени Βόσπορος к Пантикапею остается свидетельство Плиния Старшего (NH. ΙV. 78): Panticapaeum quod aliqui Bosporum vocant «Пантикапей, который другие называют Боспором». Однако Плиний, который в других местах (NH. IV. 87; XVI. 137) четко различает Боспор и Пантикапей, в данном пассаже – к тому же взятом у Варрона, – говорит о расстояниях между портами, так что и здесь подразумевается, по всей видимости, второе название Пантикапейского порта – Боспорский (см. выше). Вольность в обращении с географической номенклатурой и отсутствие других боспорских городов заставляют понимать Βόσπορος как царство, а не как город и в надписи IOSPE I2 39 (рубеж II–III вв.): ὅσαι πόλεις ἐστεφάνω̣σαν Θ̣εοκλέα Σατύρου ἥρωα χρυσέοις στεφάνοις· Ὀλβιοπολεῖται, Νεικο[μ]ηδεῖς, Νεικαιεῖς, Ἡρακλεῶται, Βυζάντιοι, Ἀμαστρ̣ιανοί, Τιανοί, Προυσεῖς, Ὀδησσεῖται, Τομεῖται, Ἰστριανοί, Καλλατιανοί, Μείλητος, Κύζικος, Ἀπάμεια, Χερσόνησσος, Βόσπορος, Τύρα, Σινώπη «Сколько городов увенчали Феоклея, сына Сатира, как героя золотыми венцами: ольвиополиты, никомедийцы, никейцы, гераклеоты, византийцы, амастрийцы, тианцы, прусийцы, одесситы, томиты, истрийцы, каллатийцы, Милет, Апамея, Херсонес, Боспор, Тира, Синопа».
8 4. Еще в IV – начале V в. н.э. имя Βόσπορος используется для обозначения территории или пролива. В греко-сирийском списке подписей под актами I Вселенского Собора 325 г. Βόσπορος/ܒܘܣܦܘܪܘܣ фигурирует не среди городов, а среди провинций империи и сопредельных областей (…Γαλλία, Γουτθία, Βόσπορος)10. Астерий Амасийский (Hom. 9. 12; ср. 14. 11) на рубеже IV–V вв. говорит о «скифах: и тех, которые владеют сушей по ту сторону Эвксинского Понта, живя близ Меотидского озера и реки Танаис, и тех, которые населяют Боспор и тянутся до реки Фасис (ὅσοι τε Βόσπορον οἰκοῦσι καὶ ἄχρι Φάσιδος ποταμοῦ παρατείνονται)».
10. Ruggieri 1993, 350, n. 140.
9 5. Первый, кто прямо говорит о πόλις Βόσπορος, – уже упоминавшийся выше Евтропий (VII. 9), который в 364–378 гг. включает в перечисление земель «Понтийское побережье и его крупнейшие города: Воспор и Пантикапей». Очевидно, Евтропий был не очень хорошо осведомлен в географии Северного Причерноморья, и потому не совсем ясно, откуда именно у него появился «город Воспор»: из смешения города с территорией Боспорского царства (либо с Боспорским портом) или из реального существования нового имени Пантикапея. Та же неясность имеется и в свидетельстве Иоанна Златоуста (Ep. Olymp. 9), который в самом начале V в. говорит о новом епископе для готов, который из-за зимних бурь не может отплыть к своей пастве: οὐδὲ… εἰς τὸν Βόσπορον νῦν, οὐδὲ εἰς τὰ μέρη ἐκεῖνα «ни… на Боспор теперь, ни в те края», – здесь трудно решить однозначно, что имел в виду Златоуст: Боспор как пролив, Боспорское царство или город Воспор-Пантикапей.
10 6. Последнее, впрочем, вполне возможно, так как именем Βόσπορος уже однозначно называет именно город современник Евтропия, Астерия и Иоанна Златоуста Епифаний Кипрский, упоминающий в 374–377 гг. (Pan. Ι. 182) некоего человека по имени Βόσπορος, «которому соименен город, называющийся Воспор, на Эвксинском Понте». Примечательно, что мы встречаем здесь не только имя Βόσπορος как название города, но и прежде неизвестную эпонимическую легенду о его основателе.
11 7. Первым случаем официального именования города именем Βόσπορος следует считать, по всей видимости, титул епископа Евдоксия в деяниях IV Вселенского Собора в Халкидоне (451 г.). И если в протоколах он назван просто Εὐδόξιος Βοσπόρων/Βοσπόρου (ACO II. 1. 1, 81, 122), аналогично актам I Вселенского Собора 325 г. (см. выше), что может быть именованием как по территории, так и по городу, то его подписи под актами однозначны: Εὐδόξιος ἐπίσκοπος πόλεως Βοσπόρου11 – «Евдоксий, епископ города Воспора» (ACO II. 1. 1, 146) и Εὐδοξίου τοῦ εὐλαβεστάτου ἐπισκόπου τῆς Βοσπορηνῶν πόλεως – «Евдоксия, благоговейнейшего епископа города воспорян» (ACO II. 1. 1, 148, 150), где «город воспорян» – типичная для античности парафраза имени города (ср. в соседней подписи τῆς Δοκιμηνῶν πόλεως, т.е. города Докимия). Такая парафраза известна для Пантикапея уже в римский период: [Βοσ]ποριανῶν π[όλεως] в пантикапейской надписи CIRB 48 адриановского времени. При этом сам античный катойконим Βοσπορίτης/Βοσποριανός/Βοσπορανός обозначал обитателей всего Боспорского царства (ср., например, Strab. XVI. 2. 39; coh(ortibus) X quae appellant(ur) I Batav(orum) (miliaria) et I Hispan(orum) Campagon(um) et I Gall(orum) et Bospor(anorum) в надписях IDR 14–15, 144 и 157 гг.), тогда как жители собственно Пантикапея обозначались катойконимом Πα̣ντικαπαΐτης (например, CIRB 37, 389–348 гг. до н.э.) или Παντικαπαιεύς (SEG 17, 236, 197–175 гг. до н.э.; CIRB 1048, 93–124 гг. н.э., ср. St. Byz. s.v. Παντικαπαῖον).
11. Здесь однозначно имеется в виду город Воспор, так как значение «город Боспора» должно было бы передаваться как πόλεως τοῦ Βοσπόρου.
12 8. Закрепление за именем Βόσπορος значения города, а не территории Боспорского царства, стало окончательным в VI в., после исчезновения последнего, и выразилось в том числе в образовании формы женского рода (ἡ Βόσπορος), типичной для имен городов (так как ἡ πόλις женского рода). Именно такая форма встречается у Прокопия (Pers. Ι. 12. 7; Aed. ΙΙΙ. 7, 12), Иоанна Малалы (431, 433), Менандра Протиктора (14). Все это заставляет отнести к городу и квазиэтимологический вариант Βοόσπορος12 в строительной надписи Евпатерия, стратилата и дуки Херсона (IOSPE3 V 330, 589–590 гг.), который возобновил τόδε τὸ λαμπρὸν ἐν Βοοσπόρῳ Κεσάριον «этот вот славный Кесарий в Воспоре».
12. Tokhtas’ev 2018, 233.
13 9. Соответственно, и сама надпись, найденная в 1803 г. в Тамани, происходит, по всей видимости, из Воспора-Керчи, но не из Гермонассы-Тамани, куда она была привезена, вероятно, для строительства Суворовской крепости, а упомянутый в ней Κεσάριον оказывается некой постройкой в Воспоре. Хорошо известен Кесарий – храм Цезаря в египетской Александрии, превращенный в середине IV в. в кафедральный собор города13, – такая судьба вполне могла бы постичь и здание пантикапейского храма императорского культа. Однако смущает отсутствие в надписи 589–590 гг. упоминания клириков и указания на христианский характер постройки и, напротив, факт выполнения работ высокопоставленным военным, а ведь все ранневизантийские строительные надписи стратилатов и дук говорят о постройке оборонительных или, реже, общественных сооружений, но не церквей14. В этой связи следует вспомнить о гипотезе А.В. Подосинова15, что Καισάρειον/ Καισάρεια с I в. было вторым именем Пантикапея, которое с VI в. (Jord. 32) фиксируется уже в стяженной форме Careon/Καρέα, – надпись Евпатерия позволяет уточнить, что именем Кесарий мог обозначаться не весь город, а, например, его крепость.
13. LSJ s.v. καισάριον.

14. Vinogradov 2018, 49–52.

15. Podosinov 1997, 155–171.
14 10. Именование Керченского пролива Боспором, с уточнением «Киммерийский», сохраняется только у византийских антиквариев (Стефан Византийский, Константин Багрянородный, Евстафий Солунский). Однако в конце Х в. Лев Диакон (VI. 8; VI. 10; VIII. 2) Боспором Киммерийским называет уже все Северное Причерноморье или даже устье Днепра, так как именно туда должны были возвратиться упоминаемые им остатки разгромленного флота русского князя Игоря, которые добрались домой (Повесть временных лет 6449)16.
16. Последнее обстоятельство дезавуирует гипотезы о приазовской Руси у Льва Диакона и о предложении Иоанна Цимисхия передать Святославу Керченский пролив (см. Litavrin 1988, 197, прим. 40, 41).
15 Итак, данные источников позволяют реконструировать, пусть и приблизительно, общую картину смены имени города с Пантикапея на Воспор и параллельной трансформации имени Βόσπορος из обозначения пролива и территории Боспорского царства в имя его столицы. Во 2-й половине IV в. имя Βόσπορος еще применяется к территории Боспорского царства (Астерий), а его столица продолжает называться Пантикапеем (Евтропий, Аммиан). Но в то же самое время, однако не ранее его, именем Βόσπορος начинает называться не только столичная гавань, как прежде, но и сам город (Евтропий, Епифаний Кипрский). Следовательно, город начал именоваться Воспором задолго до конца Боспорского царства, а во 2-й половине IV в. назывался, вероятно, двумя именами (Пантикапей и Воспор). После конца Боспорского царства в начале VI в. и распада Боспора как единой территории имя Βόσπορος, окончательно закрепившееся за городом, переходит в женский род, обычный для ойконимов (возможно, параллельно этому изменяется название столичной крепости (?) Καισάρειον / Καισάρεια, которое не позднее VI в. стягивается в Careon/Καρέα).
16 Сам же факт переноса имени области на город не уникален для Византии: так, император Никифор I (802–812) возродил город Спарту, который назвал именем древней области Λακεδαιμονία17. На механизм такого перехода в нашем случае может указывать вышеупомянутое альтернативное имя Пантикапея – πόλις Βοσποριανῶν / Βοσπορηνῶν (а такие формы этниконов в античности применялась именно к жителям Боспорского царства, см. выше), фиксируемое во II и V в.: «город боспорян» (= столица Боспора) превращается в «город Воспор» по модели, обратной образованию парафрастических наименований городов (см. выше). Подспорьем этому было известное еще с IV в. до н.э. именование пантикапейского порта именем Βόσπορος/Βοσπόρου.
17. Tokhtas’ev 2018, 389.
17 Наконец, возвращаясь к вопросу о смене рода у имени Βόσπορος, которая окончательно разделила его значения как территории и города, следует различать в ней две стадии. На первой мужской род имени еще сохраняется, но сопровождается уточнением ἡ πόλις: такое сочетание ἡ πόλις ὁ Βόσπορος засвидетельствовано у Менандра Протиктора (14) и не нуждается конъектуре (ἡ πόλις ὁ Βόσπορος или ἡ πόλις [ὁ] Βόσπορος18), так как у его современника Агафия Миринейского (109) встречается форма ἡ πόλις ὁ Φᾶσις, демонстрирующая аналогичный переход названия географического объекта на город19. Но уже очень скоро это сочетание сокращается до πόλις Βόσπορος (Епифаний Кипрский, акты IV Вселенского Собора и др.), а не позднее VI в. под влиянием fem. ἡ πόλις и само имя Βόσπορος переходит в женский род, типичный для названий греческих городов.
18. См. Vinogradov 2018, 49–52.

19. ὁ Φᾶσις было именем и реки (начиная с Эсхила fr. 155), и города (от Страбона (XI. 2. 17) и до Феофана Исповедника (391; ср. также ACO III.2, 494)).
18 II. Несколько скуднее наши сведения об изменении имени у второго политического центра Северного Причерноморья – Херсонеса, также обладавшего ярко выраженной локальной идентичностью. Впрочем, аналогичный вышеописанному анализ письменных источников позволяет реконструировать общую картину процесса.
19 1. В 380-х годах город еще назывался своим исконным именем Χερσόνησος. На это указывают форма Cherronesus у Аммиана Марцеллина (XXII. 8, 32) в 378–391 гг. и титулатура епископа Еферия в подписях под актами II Вселенского собора 381 г.: nom. Χερσόνησος/ܐܪܣܘܢܝܣܝܘܣ в греко-сирийском списке20, gen. Χερσονήσου в греческом списке и Cersonissi в древнем латинском переводе – Prisca21.
20. Ruggieri 1993, 350, n. 140.

21. Turner 1907, 462–463.
20 2. Показательно, что латинский перевод тех же подписей в собрании Дионисия Малого (1-я пол. VI в.) дает уже новую форму Tersonitanus22 – искаженное Cersonitanus, образованную от основы Cerson-. До сих пор самыми ранними свидетельствами этой усеченной формы Χερσών, -ῶνος считались авторы VI в.23: Феодосий (De situ 12; 518–530 гг.) с nom. Cersona (< acc. Χερσῶνα); Феодор Чтец (fr. II, 380; вскоре после 518 г.); Юстиниан I (monoph. 100); Прокопий Кесарийский (Goth. IV. 5, 27). К VI в. относится, вероятно, и содержащая данную форму надпись SEG 36, 1172 из Синопы.
22. Turner 1907, 463.

23. Albrecht 2016, 369–370, Anm. 98.
21 3. Однако существуют и более ранние ее свидетельства. И если acc. Χερσῶνα в цитате из Флегонта (II в.) у Константина Багрянородного (Them. Europa, 12) представляет собой скорее всего приспособление ойконима к реалиям Х в., то точно ко времени до 500 г. относится латинское «Мученичество св. Климента», где город назван Cerson24. Наконец, gen. Χ̣[ερ]σο͂νο̣[ς] читается в местной надписи IOSPE3 V 525, которая четко датируется 392–393 гг.
24. Kashtanov, Korolev, Vinogradov 2018, 201–220.

25. В настоящее время поверхность камня эродирована, но ключевые буквы σο͂νο̣ хорошо видны на эстампаже начала ХХ в.
22 4. С V в. имя Херсонес из реального узуса исчезает, сохраняясь только у авторов антикварного направления. Показательно при этом, что у Зосима (IV. 5. 2; кон. V в.) стоит антикизирующая форма Χεῤῥόνησος, а в «Перипле» Псевдо-Арриана (2-я пол. VI – сер. IX в.) в заимствованных пассажах стоит Херсонес, в собственных же – Херсон26.
26. Что касается подписи епископа Херсонеса под актами Собора 451 г. (Albrecht 2012, 292–297), то неизвестно, кафедру какого именно Херсонеса он представлял, Критского, Фракийского или Таврического. Подпись епископа Херсона–Херсонеса под актами Собора 691 г. в cod. Patm. 271 испорчена (ΓΕΩΡΓΙΟΣΕΠΙΣΚΟ- ΧΕΡΣΟΝΗΣΟΥΤΗΔΟΡΑΝΤΟΣ ΚΑΙ ΤΟΥΖΤΑΡΔΥΝΩΝ; Albrecht 2012, 305–306), возможно, из-за неудачной попытки прочтения оригинала, так что трактовать ее однозначно невозможно на фоне Χερσῶνος во всех других списках подписей.
23 5. При этом следует помнить, что сокращение имени города в Χερσών могло идти не из основы койне Χερσονησ-, а из дорической Χερσονασ-, сохранявшейся по крайней мере до III в. н.э. (см., например, gen. pl. катойконима Χε̣ρ̣σ̣ονασειτᾶν в местной надписи IOSPE3 III 100; рубеж II–III вв. н.э.).
24 6. Чуть позже, в «темные века» фиксируется еще один вариант трансформации имени города, причем только в производных: катойконим Χέρσακες (pl.) в местной надписи IOSPE3 V 15 (VIII – 1-я треть IX в.) и у Епифания Монаха (Vita S. Andr. 34; вкупе с прилагательным Χερσακινός27) и хороним Χερσακείας (gen. sing.) в надписи из Басмана IOSPE3 V 122 (X–XI вв.)28. Эти примеры указывают на новую основу Χερσακ-, хотя вряд ли она использовалась для именования самого города, так как реконструируемая начальная форма *Χέρσαξ должна быть катойконимом, а не ойконимом. При этом в основном катойкониме старая модель сохраняется: Χερσονησίτης – Χερσωνίτης.
27. Vinogradov 2005, 39–47.

28. Только Дж. Хаксли и Ш. Альбрехт (см. Albrecht 2012, 171–172) пытались отождествить херсаков не с жителями Херсона, а с какими-то негреческими племенами Крыма (например, хазарами или хоцирами). Против такого предположения говорит несколько обстоятельств. Во-первых, маловероятно, чтобы Епифаний Монах, приводя в соседних фразах попеременно имена Χερσών, Χέρσακες, Χερσακινός, не пояснил, что они относятся к разным объектам, и никак не охарактеризовал, вопреки своему обыкновению (ср. модель описания зихов и верхних сугдаев в гл. 32), сам город Херсон, зато описал некое племя, которое апостол не посещал. Во-вторых, все византийские последователи Епифания, как признает и сам Альбрехт, понимают под херсаками именно жителей Херсона; к этому следует добавить также два списка самого жития и его славянский перевод (Vinogradov 2005, 226, 258, 288, 317). Наконец, отождествление херсаков с тюркскими племенами Крыма должно предполагать и наличие у тех флота («херсакский корабль», плавающий из Воспора в Синопу), и самостоятельной грекоязычной гимнографической традиции («херсаки составили алфавитарий Андрея»), что не подтверждается никакими источниками.
25 7. Сокращение имени города как таковое не вызывает удивления: ср. Мико из Микале, Додо из Додоны, Сирако из Сиракуз29, а в Северном Причерноморье – Синдос (Mela I. 111) и Синда коме (Ptol. Geog. V. 8. 8) из Синдикос лимен30. Однако каков был механизм этого сокращения?
29. Grasberger 1888, 307.

30. Любезно указано С.Р. Тохтасьевым.
26 8. Параллельные формы с Χερσων- и Χερσακ- показывают, что усечение старой основы Χερσονησ-/Χερσονασ- произошло до Χερσ-, от чего был образован посредством суффикса -ακ (уменьшительного?) катойконим Χέρσακες, а посредством суффикса -ων – ойконим Χερσών. В последней модели ойконим обычно образуется от какого-то географического маркера31, которым здесь выступает существительное χέρσος «суша»32 (ср. также личное имя Χέρσων (IG VII 3149, Ливадия в Беотии, IV–III вв. до н.э.) и причастие χερσῶν «иссушающий, осушающий»).
31. Grasberger 1888, 223–230.

32. Albrecht 2016, 369–370, Anm. 98. Ср. IK Byzantion 10 (рубеж эр), где город Византий характеризуется так: [Τόν με κυ]βιστητῆρα τὸν ἐξ ἁλὸς οὐκέτι Νηρεὺς [ποιμαίνει]· χέρσονδ’ ὧδε μετῳκισάμην – «Выпрыгнул я из пучины – Нерей не пасет меня ныне боле, на сушу сюда переселился ведь я».
27 9. Следует также отметить, что новая форма ойконима сохраняет женский род старого (см., например, Const. Porph. Adm. 53), что совсем не обязательно для ойконимов на -ων. Этот факт говорит в пользу преемственности между двумя именами города.
28 Итак, трансформация имени города из Χερσόνησος/Χερσόνασος в Χερσών произошла не позднее начала 390-х годов, причем период сосуществования двух ойконимов здесь не прослеживается, в противоположность Пантикапею-Воспору. В отличие от Боспора тут не происходило и смены значения топонима: речь идет только о замене древнего ойконима (и катойконима Χερσονησίτης / Χερσονασίτης) его новой, сокращенной версией в рамках обычного для Византии процесса сокращения топонимов (см. выше).
29 III. Теперь мы, наконец, можем перейти к главному вопросу – о причинах смены имени (причем окончательной, без сохранения древнего названия) у двух крупнейших политических центров Северного Причерноморья.
30 1. Выше мы видели, что смена эта происходит в них практически одновременно – в самом конце IV – начале V в. Такая хронология исключает влияние на этот процесс ликвидации Боспорского царства при Юстине I (Procop. Pers. I. 12) и консолидации византийских владений в Северном Причерноморье при Юстиниане I33, т.е. внешнее воздействие. Следовательно, причины данного феномена следует искать внутри самого Боспора.
33. Vinogradov 2013, 40–58.
31 2. Если о политическом укладе Херсонеса-Херсона в конце IV–V в. мы знаем очень мало, то в Боспорском царстве до конца V в. сохранялись его старые политические институты: царская титулатура, должности комитов и других царских чиновников, а также датировка по локальной эре (см. IOSPE3 V 265, 304, 305, 342) – один из ключевых маркеров преемственности местного самосознания. Следовательно, смена имени столицы вряд ли происходила в рамках трансформации политической атрибутики Боспорского царства.
32 3. Важным изменением в культурном ландшафте Боспорского царства была его постепенная христианизация в течение IV–V вв. Уже в 325 г. епископ Боспора присутствует на I Вселенском Соборе (см. выше), от IV–V вв. до нас дошло полсотни христианских надписей (IOSPE3 V 265–306, 326–327, 331–333), и, наконец, в 479–492 гг. строительная надпись Боспорского царя и его чиновников (IOSPE3 V 265) начинается с креста как знака официальной христианизации государства. Примечательно, что в 325 г. у всего Боспорского царства был, судя по источникам, один общий епископ (очевидно, с резиденцией в столице – Пантикапее), который носил титул Βοσπόρου, сохранявшийся за епископом этого города и далее (Not. episc. 1, 63). Можно осторожно предположить, что основание новых епископских кафедр на Боспоре (письменно засвидетельствована только Фанагорийская – в 519 г.34) при сохранении старого титула Βοσπόρου за епископом его столицы дало толчок к закреплению имени Βόσπορος за Пантикапеем и, как следствие, к его двуименности (фиксируемой у Евтропия), которая имелась уже у пантикапейского порта, и последующему переименованию, а с переходом Боспора под власть империи – и к переходу ойконима Βόσπορος в обычный женский род.
34. См. Vinogradov 2013, 40–58.
33 4. Напротив, не прослеживается прямого влияния названия кафедры на трансформацию Херсонес → Херсон, так как титулатура местного епископа меняется вместе с именем города: в 381 г. – Χερσονήσου, а в VI–VII вв. – Χερσῶνος/Chersonis (Not. Episc. I. 62)35. Поэтому здесь следует обратить скорее внимание на смутные сведения «Житий епископов Херсонских» (1 пол. VI в. (?)) о кризисе городской идентичности и частичной смене населения в 380 – начале 390-х годов: выселение язычников и поселение в городе христиан, нахождение язычников вне стен и их попытка попасть в город, размещение на постоянное жительство в городе 500 воинов, присланных из Константинополя36. Смена, пусть и частичная, населения города в конце IV в. и постановка его под контроль империи должны были повлечь за собой и смену городской идентичности, которая проявилась и в трансформации древнего имени, уже не понятного новым поселенцам (особенно в дорической форме Χερσόνασος).
35. Albrecht 2012, 303.

36. Vinogradov 2010, 52–53, 70–71, 81.
34 5. В пользу такого предположения говорит и первый свидетель формы Χερσών – надпись 392–393 гг. о строительстве стены (ср. выше, о конфликте у стен), поставленная имперскими чиновниками: трибуном Флавием Витом и комитом Евферием, чье прибытие в город связано, видимо, с принудительными мерами по водворению в нем христиан37. Получается, что новое имя города официально продвигается имперскими чиновниками и закрепляется здесь вместе с утверждением христианства (ср. возможное влияние причастия χερσῶν с позитивной коннотацией – «осушающий»).
37. См. Zuckerman 1991, 527‒554; Vinogradov 2010; 2013, 40–58.
35 6. Столь внезапно утвержденный новый официальный ойконим, представляющий собой простое сокращение старого названия, вряд ли мог возникнуть ex nihilo, без какой-либо предыстории. Поэтому можно с осторожностью предположить, что форма Χερσών уже бытовала в IV в., например как уменьшительное название города в нем самом или в Константинополе (ср. выше, о Мико, Додо, Сирако), и была взята на вооружение имперскими чиновниками в противовес старому, «языческому» имени Χερσόνησος/ Χερσόνασος.
36 Подводя итог, мы рискнем предположить, что смена имен городов с Херсонеса на Херсон и с Пантикапея на Воспор была обусловлена не столько общеимперскими процессами переименования городов в ранневизантийский период, сколько христианизацией этих периферийных греческих полисов, хотя проявилось это влияние по-разному. В Боспорском царстве постепенная и ненасильственная христианизация и появление кафедры Βοσπόρου с центром в столице царства – Пантикапее ускорили начавшееся еще раньше («эмпорий Боспора», «город боспорян») отождествление последнего со всем Боспором и привели к постепенной смене имени уже христианского города в рамках новой, христианской идентичности боспорян. В Херсонесе, напротив, насильственное утверждение христианства и частичная смена населения в начале 390-х годов привела, по всей видимости, к прерыванию локальной исторической памяти и быстрой деформации древнего ойконима, возможно, переосмысленного лексически, что хорошо укладывается в рамки формирования новой, христианской идентичности города с конца IV в.

References

1. Albrecht, S. 2012: Quellen zur Geschichte der byzantinischen Krim. (Monographien des RGZM, 101). Mainz.

2. Albrecht, S. 2016: Cherson als Zentralort auf der südwestlichen Krim (6.–10. Jahrhundert). In: I. Bugarski, O. Heinrich-Tamáska, V. Ivaniševic, D. Syrbe (Hrsg.), Grenzübergänge. Spätrömisch, frühchristlich, frühbyzantinisch als Kategorien der historisch-archäologischen Forschung an der mittleren Donau: Akten des 27. Internationalen Symposiums der Grundprobleme der Frühgeschichtlichen Entwicklung im Mittleren Donauraum, Ruma, 4.–7.11.2015. Remshalden, 355–384.

3. Diller, A. 1970: Byzantine lists of old and new geographical names. Byzantini-sche Zeitschrift 63/1, 27–42.

4. Grasberger, L. 1888: Studien zu den Griechischen Ortsnamen. Würzburg.

5. Hatzidakis, G.N. 1885: Die altgriechischen feminina auf -ος im Neugriechi-schen. Zeitschrift für vergleichende Sprachforschung auf dem Gebiete der Indogermanischen Sprachen 27/1, 82‒84.

6. Hatzidakis, G.N. 1892: Einleitung in die neugriechische Grammatik. Leipzig.

7. Kashtanov, D., Korolev, A., Vinogradov, A. 2018: The chronology relating to the hagiographic tradition of St Clement of Rome. In: A. Rigo, M. Trizio, E. Despotakis (eds.), Byzantine Hagiography: Texts, Themes & Projects. Turnhout, 201–220.

8. Kretschmer, P. 1909: Zur Geschichte der griechischen Dialekte. Glotta 1/1, 9‒59.

9. Kulakovskii, Yu.A. 1896: [To the question of the name of the city of Kerch]. In: ΧΑΡΙΣΤΗΡΙΑ. Sbornik statey po filologii i lingvistike v chest’ F.E. Korsha [ΧΑΡΙΣΤΗΡΙΑ. Collection of Articles on the Philology and Linguistics in Honour of F.E. Korsch]. Moscow, 187–201.

10. Litavrin, G.G. (ed.) 1988: Lev Diakon. Istoria [Leo the Deacon. History]. Moscow.

11. Molev, E.A. 2018: [About the double name of the capital of Bosporus]. Materialy po arkheologii i istorii antichnogo i srednevekovogo Kryma [Materials on Archeology and History of the Ancient and Medieval Crimea] 10, 287–295.

12. Podosinov, A.V. 1997: [Once again about the origin of the name of the city of Kerch]. In: Antichnyy mir. Vizantiya: K 70-letiyu professora V.I. Kadeeva [The Ancient World. Byzantium: On the 70th Anniversary of Professor V.I. Kadeev]. Kharkiv, 155–171.

13. Ruggieri, V. 1993: The IV century Greek episcopal lists in the Mardin Syriac 7 (olim Mardin Orth. 309/9). Orientalia Christiana Periodica 59, 315–356.

14. Tokhtasiev, S.R. 1999: [Bosporos]. In: M.Yu. Vakhtina, V.Yu. Zuev, E.Ya. Rogov, V.A. Khrshanovskiy (eds.), Bosporskiy fenomen: grecheskaya kul’tura na periferii antichnogo mira [The Phenomenon of Bosporan Kingdom: Greek Culture at the Periphery of Ancient World]. Saint Pe-tersburg, 86‒92.

15. Tokhtas’ev, S.R. 2012: [From comments to Constantine Porphyrogenitus]. Pis’mennye pamyatniki Vostoka [Written Monuments of the Orient] 1 (16), 75–86.

16. Tokhtas’ev, S.R. 2018: Yazyk traktata Konstantina Bagryanorodnogo De ad-ministrando imperio i ego inoyazychnaya leksika [The Language of the Treatise of Constantine Porphyrogenitus De administrando imperio and its Foreign Vocabulary], St. Petersburg.

17. Turner, C.H. 1907: Ecclesiae occidentalis monumenta iuris antiquissima. Vol. II. Canonum et conciliorum graecorum interpretationes latinae. Oxford.

18. Vinogradov, A.Yu. 2005: Grecheskie predaniya o sv. apostole Andree. T. 1. Zhitiya [Greek traditions of St. Andrew the Apostle. Vol. 1. Lives]. St. Petersburg.

19. Vinogradov, A.Yu. 2008: [The first epigraphist, “the year from Adam” and Bosporan Apostoleion. A history of the column from Feodosia]. In: A.V. Zakharov (ed.), Obraz Vizantii. Sbornik statey v chest’ O.S. Popovoy [The Image of Byzantium. Collection of Articles in Honour of O.S. Popova]. Moscow, 67–72.

20. Vinogradov, A.Yu. 2010: «Minovala uzhe zima yazycheskogo bezumiya...» Tserkov’ i tserkvi Khersona v IV veke po dannym literaturnykh istochni-kov i epigrafiki [“The Winter of Pagan Madness Has Already Passed…” The Church and Churches of Cherson in the 4th Century According to Literary Sources and Epigraphy]. Moscow.

21. Vinogradov, A.Yu. 2013: [Chersonesos-Cherson: Two stories of one city. Names, places and dates in the historical memory of a polis]. Vestnik drevney istorii [Journal of Ancient History] 1, 40–58.

22. Vinogradov, A.Yu. 2018: Kogda zhe Pantikapey stal Vosporom? [When did Panticapaeum become Bosporos?]. In: N.A. Alekseenko (ed.), Khersonos themata: imperiya i polis. Materialy X mezhdunarodnogo Vizantiyskogo seminara [ΧΕΡΣΩΝΟΣ ΘΕΜΑΤΑ: Empire and Polis. Proceedings of the 10th International Byzantium Seminar]. Simferopol, 49‒52.

23. Zuckerman, C. 1991. The Early Byzantine strongholds in Eastern Pontus. Travaux et Mémoires 11, 527‒553.

Comments

No posts found

Write a review
Translate