Везде
Discursive Words and Particles in the Author’s Translation
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
Discursive Words and Particles in the Author’s Translation
Annotation
PII
S013161170017243-6-1
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Maxim E. Moshkov 
Affiliation: Russian State University for the Humanities
Address: Russian Federation, Moscow
Edition
Issue 5
Pages
108-117
Abstract

The article is devoted to the study of discursive words based on the comparative analysis of the English text of V. Nabokov's novel “Lolita“ and its translation into Russian provided by the author himself. This text is of particular interest for us since Nabokov was a native speaker of both languages. This fact enables us to consider the difference in the usage of discursive words and particles, in Russian and English and the conditions for their use in either language, since in Russian there are discursive units that have no correspondences in the English text, and the translator himself often includes new discursive words.

We conducted a comprehensive comparative analysis of the text of V. Nabokov's novel “Lolita“ and the author's translation into Russian, which resulted in a list of discursive units that appeared in Russian translation of “Lolita“ while having no equivalents in the English text. The analysis of the English context, which forced Nabokov to introduce a discursive unit into the Russian translation, enabled us to make some conclusions about the semantics of Russian discursive units and about Russian language culture.

Keywords
discursive words, author’s translation, V. Nabokov, conversational style, language-specific words, equivalents
Received
12.12.2021
Date of publication
12.12.2021
Number of purchasers
6
Views
82
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf Download JATS
1 1. Дискурсивные слова как отдельная область лингвистики стали исследоваться сравнительно недавно. Это единицы особого типа, которые в более широком и менее точном значении называются «служебными словами». Они способствуют связному построению текста и отражают процесс взаимодействия между говорящим и слушающим, выражают оценку сказанного самим говорящим, пресуппозицию, мнение и другую экстралингвистическую информацию. Вне широкого контекста эти единицы теряют семантическую насыщенность.
2 Термин «дискурсивные слова» подчеркивает именно семантические, а не синтаксические характеристики лексем, поэтому к их числу нельзя отнести целый ряд служебных слов, к примеру, пространственные и временные предлоги. При этом дискурсивные единицы могут быть обнаружены и среди других частей речи: частиц, наречий, союзов, а также словосочетаний и выражений [Викторова 2014:10].
3 Большинство дискурсивных слов русского языка обладает рядом общих морфологических и синтаксических признаков: неизменяемость, неспособность быть ядром синтаксической группы, синтаксическая функция союза, возможность иметь синтаксические связи и с именной, и с глагольной группой. В случае с дискурсивными единицами мы, по большому счету, имеем дело с пластом разговорной лексики, с лингвоспецифичными «словами-паразитами», имеющими важную коммуникативную и прагматическую нагрузку. 
4 2. Дискурсивные слова представляют проблему для переводчика, поскольку они не обладают денотатом и часто оказываются непереводимыми из-за отсутствия точного эквивалента в другом языке. Например, лингвоспецифичная частица авось выражает специфический для русской культуры смысл, а именно надежду на благоприятный исход вопреки объективным обстоятельствам, и ориентирована всегда на будущее. Частичным эквивалентом при переводе на английский язык служит слово perhaps, выражающее гипотезу относительно будущего, настоящего или прошлого, однако не передающее специфический смысл оригинала [Шмелев 2019: 310].
5 Переводчику нужны особая чуткость и талант, чтобы выявить и грамотно передать, используя возможности родного языка, как можно больше семантических и прагматических признаков текста, учитывая при этом и случаи прагматической обязательности дискурсивной единицы.
6 Нас интересует добавление переводчиком в текст дискурсивных единиц, отсутствующих в тексте оригинала. При добавлении возможны два варианта: либо новая единица вводит в высказывание новый смысл, либо с помощью новой единицы переводится элемент смысла, который уже существовал в исходном тексте, однако имел иное выражение.
7 3. При работе над русским переводом «Лолиты» Набоков столкнулся с языковыми трудностями – фонетическими и лексическими различиями языков, т. е. с проблемой взаимной переводимости: «Телодвижения, ужимки, ландшафты, томление деревьев, запахи, дожди, тающие и переливчатые оттенки природы, все нежно-человеческое (как ни странно!), а также все мужицкое, грубое, сочно-похабное, выходит по-русски не хуже, если не лучше, чем по-английски; но столь свойственные английскому тонкие недоговоренности, поэзия мысли, мгновенная перекличка между отвлеченнейшими понятиями, роение односложных эпитетов – все это, а также все относящееся к технике, модам, спорту, естественным наукам и противоестественным страстям – становится по-русски топорным, многословным и часто отвратительным в смысле стиля и ритма» [Набоков 1998].
8 Русский язык располагает множеством дискурсивных слов, которые при умелом переводе способствуют смысловому развитию и экспликации скрытого смысла. Для перевода с английского языка на русский характерно введение новых единиц, а те, в свою очередь, вводят в высказывание новый эксплицитный смысл.  
9 4. Из внушительного списка дискурсивных единиц без соответствий, обнаруженных нами в русском тексте «Лолиты», рассмотрим наиболее интересные с переводческой точки зрения случаи. 
10
She approved of my child’s “nice blue eyes” (blue! Lolita!) and of my own friendship with that “French genius” (a genius! Gaston!). Она выразила одобрение по поводу «милых голубых глазок» моей дочки (это у Лолиты-то голубые глазки!) и моей дружбы с «нашим гениальным французом» (это Гастон-то – гений!).
11 Начальница школы мисс Пратт пытается за счет комплиментов расположить к себе отчима Лолиты, Гумберта, однако, с его точки зрения, ее утверждения не соответствуют действительности, и он мысленно высмеивает ее наивность.
12 В данном случае в английском тексте менее явно присутствует тот же смысл, который в русском раскрывает частица -то: эмоциональное выделение Гумбертом несоответствия между персонажем и данной ему характеристикой. Набоков на английском выражает это через парцелляцию, экспрессивный синтаксис, однако автору словно не хватает инвентаря английского языка для полного выражения эмоции. С точки зрения устной речи в подобной английской конструкции иное, чем в русской, интонирование, где в равной степени выделяются и персонаж, и несоответствующая ему характеристика, в то время как в русском более сильный акцент делается именно на персонаже. При этом буквальный перевод blue! Lolita! (Голубые! Лолита!) на русском звучит едва ли не бессмысленно, поскольку без частицы -то, актуализирующей и выделяющей ранее сообщенную информацию, становится сложнее выстроить логическую связь.
13 Весьма интересный случай мы обнаруживаем в песенке Гумберта, слова которой он забыл и едва ли вообще хорошо знал.
14
O my Carmen, my little Carmen! Something, something those something nights, And the stars, and the cars, and the bars and the barmen — And, O my charmin’, our dreadful fights. And the something town where so gaily, arm in Arm, we went, and our final row, And the gun I killed you with, O my Carmen, The gun I am holding now. О Кармен, Карменситочка, вспомни-ка там Таратам – таратунные струи фонтана, И гитары, и бары, и фары, тратам, И твои все измены, гитана! И там город в огнях, где с тобой я бродил, И последнюю ссору тарам – таратуя, И ту пулю, которой тебя я убил, Кольт, который – траторы – держу я…
15 В ней мы обнаруживаем две дейктические единицы там, которые могут выполнять сразу несколько функций.
16 А. А. Рачёва выделяет пять основных дискурсивных функций там: 1) маркирование неизвестности или неопределенности, 2) маркирование того, что речь идет о каких-то общих положениях, иллюстрация озвученного ранее положения, 3) маркирование отчуждения или отрицательной оценки ситуации, 4) маркирование затруднения, 5) несущественной детали [Рачёва 2018: 257–272].
17 В обоих случаях там маркирует затруднение, будучи своего рода хезитативом: конец первой строчки переходит во вторую, которая начинается со звукоподражания-хезитатива таратам. Там в этом контексте тоже обладает функцией звукоподражания, но при этом сохраняет привычный вид маркера затруднения, то есть Гумберт пытается вспомнить что петь дальше, а потом уходит в заумь. В английском же тексте повторяется something, то есть просто хезитатив.
18 Во втором случае там оставляет еще больший простор для интерпретаций, особенно если не ориентироваться на английский текст, где снова употребляется просто слово something, в то время как слово там может выполнять функцию и звукоподражания, и обозначения пространства, и хезитации-затруднения, и отчуждения.
19 В следующем отрывке Гумберт объясняет своей новой супруге, что он тоже имеет право принимать семейные решения.
20
When you decorate your home, I do not interfere with your schemes. When you decide – when you decide all kinds of matters, I may be in complete, or in partial, let us say, disagreement – but I say nothing. Когда ты декорируешь свой дом, я не мешаю твоим затеям. Когда ты решаешь – ну, решаешь всякие там вещи, я могу быть против, совершенно против – или скажем, отчасти; но я молчу.
21 В русском переводе появляется частица ну. В «Толковом словаре русской разговорной речи» выделяется несколько дискурсивных функций этой единицы: 1) указание на статус какого-л. фрагмента речи или текста – начало нового сообщения, рассказа, 2) подчеркивание слова или высказывания, 3) указание на уточнение, пояснение, сделанное попутно в ходе рассказа, 4) выражение вынужденного согласия, допущения, 5) указание на приблизительный характер информации, на колебания говорящего, 6) возражение, указание на нежелание говорящего следовать совету, 7) мягкое возражение (возможно, с оттенком недоверия), 8) маркирование уступки [Крысин 2017: 601–604]1.
1. Автором этой словарной статьи является Н. Н. Розанова.
22 В данном случае частица ну маркирует уточнение, сделанное в ходе речи, а также указывает на допущение, вынужденное согласие с инициативами супруги. Кроме того, ну обладает хезитативной функцией, которая более наглядно выражена в английском тексте, где идет повторение when you decide, показывающее, что Гумберт пытается подобрать пример. В русском переводе Набоков не стал повторять довольно длинную фразу когда ты решаешь, что звучало бы неестественно для русской разговорной речи, а вводит дискурсивную частицу ну. Помимо этого, в переводе возникает единица там, которая, как и в предыдущем примере, маркирует затруднение. Однако, исходя из контекста, мы можем предположить и другие дискурсивные функции этой единицы. Например, маркирование экземплификации: Гумберт использует там для иллюстрации и дополнения озвученного ранее положения когда ты решаешь. При этом Гумберт говорит в несколько раздраженном тоне, выказывает жене свое недовольство, соответственно, единица там может обладать функцией отчуждения и отрицательной оценки: Гумберт подчеркивает, что ему не очень-то близки и интересны упомянутые решения жены.
23 Некоторые диалоги в русском переводе стали значительно более насыщенными дискурсивными словами:
24
Yep. That’s all. No wait a sec. We baked in a reflector oven. Isn’t that terrific? Да, все. Впрочем, погоди-ка. Вот еще что: мы пекли пироги на солнечной плите с рефлектором. Как интересно, правда?
25 Здесь Лолита, нехотя рассказывая Гумберту о своем времяпрепровождении в летнем лагере, язвит. Как правило, вопросительное сочетание Isn’t that переводится как разве не, что подтверждают данные параллельного корпуса НКРЯ, а вариант с лексемой правда встречается значительно реже. Однако именно у Набокова это обнаруживается сразу в нескольких произведениях, причем как переведенных с английского на русский, так и с русского на английский, поэтому мы вполне можем отнести это к его авторскому почерку. Пример из романа «Подвиг», который с русского на английский перевел сын писателя Дмитрий Набоков под редакцией отца: Посмотри, как там хорошо освещено, правда? (Look, isn't that cliff beautifully lit up over there?) (В. Набоков. Подвиг. 1931).
26 В этом фрагменте «Лолиты» такой вариант перевода представляется уместным, поскольку правда лучше передает саркастический оттенок сказанного, в отличие от разве не, которое более нейтрально апеллирует к мнению собеседника. При этом правда ставится в конец предложения, что делает ее очень близкой к вопросительной конструкции не правда ли?, которая обычно сопровождает очевидное для обоих собеседников утверждение и является скорее этикетной и риторической, ср.: Хороший денек, не правда ли? Поэтому в данном случае можно предположить, что использована как бы усеченная, разговорная и менее формальная версия того же вопроса. Эта единица, согласно Киселевой и Пайару, имеет семантику адекватности между высказыванием и положением вещей, которое оно выражает [Пайар 2003: 13].
27 В русском тексте также появляются новые дискурсивные единицы: впрочем, вот еще что. Впрочем частично эквивалентна No, однако передает еще некоторое колебание говорящего, поскольку часто в разговорной речи употребляется при обрыве начатой мысли для обозначения перехода к другой, в то время как No отрицает сказанное ранее. Вот еще что работает на привлечение внимания собеседника и в данном контексте передает, что говорящий наконец-то вспомнил то, что хотел сказать.
28 Отдельно рассмотрим случай прагматической обязательности дискурсивной единицы. Понятие прагматической обязательности, которое ввели И. Б. Левонтина и А. Д. Шмелев, касается ситуаций, когда отсутствие некоторой дискурсивной единицы не нарушает грамматической правильности предложения, но при этом порождает ложную импликатуру или нарушает связность текста [Шмелев 2017: 397]. Например: I’ll be back (Я еще вернусь). Без единицы еще фраза теряет оттенок угрозы.
29 В русском языке, в отличие от английского, есть только одно прошедшее время, однако с помощью незаметной дискурсивной частицы Набокову удалось передать весьма тонкий временной и пространственный аспект:
30
“Whose cat has scratched poor you?” A full-blown fleshy handsome woman of the repulsive type to which I was particularly attractive. «Чья это кошка так расцарапала вас, бедного?» восклицала спелая, мясистая, красивая женщина – отталкивающего для меня типа, из тех, которым я всегда особенно нравился.
31 В русском тексте появляется частица это, которая, помимо эмфатической, в данном случае еще выполняет дейктическую функцию, поскольку, согласно словарю Ефремовой, может употребляться при указании на что-либо близкое, находящееся в непосредственной близости от говорящего. Таким образом, частица показывает, что речь идет о недавнем событии, которое имеет непосредственное отношение к настоящему времени: женщина видит на коже Гумберта царапины и задает вопрос. Английское же предложение образовано с глаголом в Present Perfect, то есть в форме, которая привязывает результат действия к настоящему времени. Также здесь появляется частица так, которая указывает на степень признака, подчеркивает его (в данном случае опущено слово сильно, которое и является признаком).
32 5. Сопоставительный анализ английского оригинала и авторского перевода «Лолиты» позволяет увидеть, что дискурсивные единицы в значительной степени влияют на восприятие текста читателем, и переводчику следует внимательно относиться к служебным частям речи. Более того, не различая тонкостей семантики дискурсивных единиц, переводчик не сможет адекватно передать чувства героя, нюансы взаимоотношений между персонажами или авторскую иронию.
33 Проведенное исследование приводит еще к одному выводу: русский текст оказывается более эмоционально насыщенным, чем английский, следовательно, мы можем предположить, что русская языковая культура в принципе допускает или даже требует более выраженного проявления эмоций. Владимир Набоков выполнил очень качественный авторский перевод романа, и, несмотря на потерю некоторого фонетического шарма, ему удалось восполнить утрату за счет развития прагматической и экспрессивной окрашенности текста.

References

1. Nabokov V. V. Sobranie sochinenij amerikanskogo perioda. T. 2. SPb.: Simpozium, 2008. 672 c.

2. Nabokov V. V. Lolita : per. s angl. avtora / V. V. Nabokov; obshh. red. K Krasnik. – SPb.: Azbuka, 2015. 448 s.

3. Nabokov V. V. Lolita. London, Penguin Books, 2006. 361 p.

4. Nacional`ny`j korpus russkogo yazy`ka. Parallel`ny`j korpus (anglijskij) [E`lektronny`j resurs]. URL: http://www.ruscorpora.ru/search-para-en.html

5. Baranov A. N., Plungyan V. A., Rakhilina E. V. Putevoditel’ po diskursivnym slovam russkogo yazyka [Guide to discursive words of Russian]. Moscow, Pomovskii i partnery Publ., 1993. 207 p.

6. Efremova T. F. Tolkovyi slovar sluzhebnykh chastei rechi russkogo yazyka [Glossary of Russian structural parts of speech]. Moscow, Flinta Publ., 2001. 356 p.

7. Kiseleva K. L., Paiar D. Diskursivnye slova russkogo yazyka: kontekstnoe var'irovanie i semanticheskoe edinstvo (Glava 1) [Discursive words of the Russian language: context variation and semantic integrity (Chapter 1)]. Moscow, 2003, pp. 8–26. (In Russ.)

8. Krysin L. P. (ed.). Tolkovyi slovar' russkoi razgovornoi rechi. [Explanatory dictionary of Russian everyday speech]. Issues 2. Moscow. Yazyki Slavyanskoi Kul'tury Publ., 2017. 864 p.

9. Levontina I., Shmelev A. [The particles one cannot do without]. East—West Encounter: Second International Conference on Meaning ↔ Text Theory. Moscow, 2005, pp. 258–267. (In Russ.)

10. Racheva A. A. [The deictic units “zdes'” (here), “tut” (here) and “tam” (there) in oral speech: marking of discursive processes]. Siberian Journal of Philology, 2018, no. 4. (In Russ.)

11. Shmelev A. D. Semantics and pragmatics of “small words” in the mirror of translation // Semantics and pragmatics of language units. Kaluga State University, 2019. 332 p. (In Russ.)

12. Shmelev A. D., Zalizniak Anna A. Reverse translation as a tool for analysis of discourse words. International Conference “Dialog 2016” on Computational Linguistics and Intellectual Technologies. Moscow, 2017, pp. 394–406. (In Russ.)

13. Viktorova E. Yu. [Functioning of discourse markers with indefinite meaning]. Tomsk State University Journal, no. 383 (2014), pp. 27–34. (In Russ.)

Comments

No posts found

Write a review
Translate