Везде
COVID-19, Who Could Expect This! (On the “Dictionary of the Russian Language in the Coronavirus Era”)
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
COVID-19, Who Could Expect This! (On the “Dictionary of the Russian Language in the Coronavirus Era”)
Annotation
PII
S013161170023742-5-1
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Vladimir I. Zaika 
Affiliation: Yaroslav-the-Wise Novgorod State University
Address: Russia, Veliky Novgorod
Oleg V. Nikitin
Affiliation: Petrozavodsk State University
Address: Russia, Petrozavodsk
Edition
Issue 6
Pages
117-128
Abstract

The article analyzes the “Dictionary of the Russian language in the coronavirus era” (2021) in the aspect of studying modern sociolinguistic phenomena caused by the pandemic of 2020‒2021. The expansion of the thematic field “coronavirus infection” in the Russian language is noted due to the formation of new words and abbreviations, which represent spontaneous speech-making by native speakers. The article discusses stylistic diversity of word-formation and lexical methods of using medical terminology. The emphasis is placed on the variability and expressiveness of the “language in the coronavirus era”. The paper pays special attention to sociolinguistic experiments: the occasional use of neologisms reflecting the communicative situation; the appearance of words included in the lexicon of covid-dissidents; original paremiology and other phenomena. The authors comment on the explication of the semantics of new words and meanings in the Dictionary, the originality of the agentive lexicon and discuss the features of the linguistic picture of the world in the “pandemic discourse”. Much attention is paid to the analysis of illustrative material, methods of presentation and interpretation of occasionalisms and formula nominations. The paper points out that it is necessary to codify the unusual facts found in colloqual speech and emphasizes their influence on the literary language norm and the peculiarities of neological lexicography. The article draws a conclusion about the change in the sociolinguistic situation and the introduction of new words into the linguistic consciousness that need professional evaluation and comprehension for competent use in written and oral speech.

Keywords
lexicography, lexicology, sociolinguistics, language norm, stylistics, speech expression
Received
28.12.2022
Date of publication
28.12.2022
Number of purchasers
3
Views
59
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf Download JATS
1 Разговорная речь как существенное явление культуры стала предметом лингвистического изучения в первые десятилетия XX века, когда антинорма начала влиять на «коллективную модель». По мнению А. М. Селищева, написавшего полемически талантливую книгу о «языке революционной эпохи», «в социальной жизни огромное значение принадлежит процессу подражания, взаимного внушения…» [Селищев 1928: 9]. И сейчас мы можем без исключения принять слова почтенного ученого, уловившего одну из основных тенденций «культурно-общественной и языковой жизни», – желание человека выйти за рамки стандарта, изобрести новое слово или выражение, творчески переосмыслить исторический момент. Еще несколько лет тому назад мы и не могли подозревать, что наступит очередная «революционная эпоха», которая ворвется в литературную стихию оригинальным новоязом и станет культурным взрывом.
2 Ученые Института лингвистических исследований РАН откликнулись на этот вызов созданием «Словаря русского языка коронавирусной эпохи»1 (далее – Словарь), где описан большой массив новой лексики, попавшей в СМИ и интернет-ресурсы в период пандемии коронавирусной инфекции 2020‒2021 гг. Книга представляет собой методологически интересный опыт взаимосвязи практической лексикографии и теоретической русистики. По типу Словарь является синхроническим, так как отражает лексику конкретного исторического времени, и в то же время толковым тематическим справочником.
1. Словарь русского языка коронавирусной эпохи. СПб.: Институт лингвистических исследований РАН, 2021. 550 с. ISBN: 978-5-6044839-0-9.
3 Он подготовлен коллективом авторов академического словаря-ежегодника «Новое в русской лексике – 2020» и содержит около 3200 новых слов, значений и сочетаний. Книга дает целостное представление обо всех важных элементах тематической группы «коронавирусная инфекция COVID-19», затрагивает многие сферы, связанные с реалиями новой действительности: существование человека и общества в условиях распространения инфекции (ковид, коронавирус, корона и их многочисленные дериваты, локдаун, санитайзер, масочно-перчаточный режим, перчаточно-масочный режим); названия болезни, ее симптомов, больных, медицинских стационаров (ковид-госпиталь, ковидная больница, ковидная пневмония, ковидоподобная пневмония, ИВЛ, вентилятор, симтом матового стекла и др.); наименования медицинских работников, места и особенности их работы (коронавт, ковигист, ковидолог; красная зона, зеленая зона, чистая больница; ковидить, ковидиться и т. п.); дистанционное обучение и удаленную работу (удаленка, дистанционка; удаленец, удаленщик, дистанционер, дистанционщик; зум и большое гнездо с этим словом); развлечения и хобби коронавирусной эпохи (карантиноке, карантин-пати, зум-вечеринка, книгоизоляция, киноизоляция); бизнес на ковиде (карантье, страховой продукт «АнтиКоронаВирус») и мн. др.
4 Экспликация семантики новых слов и значений в Словаре осуществляется по-разному. Собственно дефиниция с приведением гиперонима, называющего класс, к которому относится именуемый существительным объект, используется редко: «госпиталь-родер … временный стационар». Для описания большинства существительных используется формула: О + предл. падеж: «ковидальня … о стационаре, специализирующемся на лечении больных…» [Приемышева (отв. ред.) 2021: 85]. Авторы указывают, что такой способ толкования свидетельствует о непрямой номинации лексемы [Приемышева (отв. ред.) 2021: 13]. Но едва ли можно считать таковыми слова ковидальня, коронавт, рутикулы или сидидомец, прямые употребления за этими примерами не замечены. Однако используемая формула делает дефиницию менее категоричной, как ссылку на прецедент номинации: «антиваксер – [так говорят] О противнике обязательной вакцинации…» [Приемышева (отв. ред.) 2021: 20].
5 Толкование слова часто сопровождается объяснением в иллюстративном высказывании: «ковироучер … О лекторе, преподавателе в период пандемии, работающем удаленно. Кто-то их называет ковироучерами – это те, кто учит во время ковида-19» [Приемышева (отв. ред.) 2021: 135].
6 Описания семантики в примерах настолько информативны, что позволяют обходиться в словарной статье без дефиниции: «зумер … Участники видеовстреч в Zoom также называются зумеры» [Приемышева (отв. ред.) 2021: 59], в особенности если в примере описывается ситуация, в которой родилось несколько названий: «…Подписчики паблика тут же предложили назвать новую породу собак – карантинной, ковидогом или вируспаниэлем» [Приемышева (отв. ред.) 2021: 40].
7 Иногда не все признаки, указанные в толковании, подтверждаются примерами. В статье голомордый указывается: «…о принципиальном противнике ношения … медицинских масок» [Приемышева (отв. ред.) 2021: 42], хотя две иллюстрации не свидетельствуют о враждебном отношении сторонника соблюдения мер. Между тем пояснения слова голоносик «…о том, кто носит медицинскую маску спустив ее с носа» [Приемышева (отв. ред.) 2021: 42] показывают явное неодобрение приверженца противоэпидемических мер. В статье дивановирус пример иллюстрирует не толкование «…о нахождении дома…», а неуказанное недомогание: «Купил консервы, водку, гречку, к чаю цитрус, законопатил в окнах форточки и двери. Но за неделю подхватил ДИВАНОвирус. И что-то ноет в правом подреберье…» [Приемышева (отв. ред.) 2021: 44]. Наличие в приводимых текстах указанных явлений свидетельствует о раннем возрасте слова, о незавершенной конвенции.
8 Эффективным средством экспликации семантики является так называемая словообразовательная справка, в которой наиболее заметными являются объяснения контаминации: вжоперти, вирусокосный, гречкодемия, ковидятня, ковидохост, маскобесие. Случаев использования контаминации настолько много, что, возможно, сама тенденция реализации этого способа имеет вирусную природу. Контаминация (наряду со сложением) делает заметной внутреннюю форму окказионализма, сведения о точке зрения говорящего, который воплощает в слове мысль о называемом предмете. Поэтому столь ясна предметная семантика окказионализмов и очевидна их прагматика: вируспруденция, диванстарция, ковидобесие, ковидопаника, ковидономика, коронакирдык, радиоковидствующий, пантемионат. Приводимый авторами словаря исторический комментарий (см. вывозной) также существенно способствует экспликации семантики окказиональной номинации.
9 Поскольку в новой ситуации носитель языка поставлен в беспрецедентные условия выбора собственной позиции: своего отношения к опасности заболевания, целесообразности принимаемых ограничительных мер и т. п., а также к той позиции, которую занимают другие члены общества, – авторы включили в Словарь значительное количество эмоционально-экспрессивной и оценочной лексики, с помощью которой говорящий выражает свое мнение. Такой материал регистрирует богатый и сложный спектр отношения говорящих к ситуации и реалиям пандемии. В книге можно обнаружить как лексемы, выражающие неодобрительное, презрительное, пренебрежительное отношение (ковидла, ковидло, ковидник, ковидятня, коронка), так и номинации, созданные с целью понизить (разг. ирон. короняша, короняшка, разг. шутл. ковидушко, удаленушка, шутл. короныч, пандемионат) или повысить градус тревожности (китайская чума, ковидоапокалипсис, коронакалипсис).
10 Интерес представляет обширное поле слов, входящих в лексикон так называемых ковид-диссидентов (лиц, отрицающих наличие или опасность коронавирусной инфекции), которая маркируется в структуре дефиниции с помощью формулы «в речи ковид-диссидентов». К таким лексемам авторы отнесли, например, барановирус, лоховирус, макароновирус, фейкопидемия, фуфловирус и др. Интернет-сообщество «Ковид-сопротивление» было, пожалуй, одним из самых активных не только в социокультурном проявлении, но и в изобретении новых слов: более пятидесяти неологизмов такого свойства вошло в лексикон [Ефремов 2021: 263].
11 В Словаре отражена тематическая группа неологизмов (примерно 300 единиц), рассказывающая о героях коронавирусного времени: карантинофилах и карантинофобах, карантинозаврах, ковидятлах, коронавтах (см. подробнее: [Буцева, Зеленин 2021: 162‒213]), – свидетельствующая о нарастающих антропоцентрических тенденциях в языке XXI века, осмысляющем таким необычным образом окружающую действительность. Стоит согласиться с исследователями агентивного лексикона, что это один из самых тематически разнообразных пластов коронавирусной картины мира, заполняющий игровыми номинациями, словесными шутками и эвфемизмами языковые лакуны. Так, в большом количестве появляются новые наименования: «Пандемия, как показывает лексический материал, не ограничивает язык, а напротив – побуждает людей к лингвокреативному творчеству. Коронавирусный лексикон оказался быстро конструируемым, быстро меняющимся, с большим числом окказиональных новообразований вследствие двух факторов: глобальности и общего медийного пространства и мультимедийного общения в социальных сетях» [Приемышева (отв. ред.) 2021: 213].
12 Можно сказать, что, знакомясь с примерами, мы входим в своеобразную языковую картину мира в «пандемийном дискурсе». Он оказался не только ярким, насыщенным образной оценочной неологией, но и символичным. Самой заметной метафорой, по мнению исследователей данной проблемы (см.: [Ефремов 2021; Козловская 2021] и др.), стала тема войны / борьбы / битвы. Этот акцент языка коронавирусной эпохи как бы реанимировал в словесных формах не только агрессию окружающего мира, но и катастрофу (ковидоапокалипсис, коронаколлапс, коронаЧернобыль), отразил своеобразную форму психического расстройства (коронаистерия, коронапаника, коронашиза и пр.) и в то же время показал определенный раскол в обществе, противостояние (коронавера – коронаатеизм, коронамир – корона-война, коронамир – коронахаос). Деление на «своих» и «чужих» стало проявлением речевой вражды. Эта семиотика культуры стала своеобразным маркером «более 30 сообществ, включая несколько региональных», юмористических групп типа «Ковид головного мозга KGM», мемов про коронавирус и других явлений рунета [Ефремов 2021: 261]. И хотя книга подготовлена коллективом академических исследователей, ее авторами де-факто являются обычные люди – носители языка, ставшие создателями и пропагандистами коронавирусного «карнавала». Уже само появление окказионализма обнаруживает голос народа, а внутренняя форма нового слова свидетельствует о мировоззрении создателей таких текстов, которое читается в примерах и разговорах. В том, что иллюстративный материал – наиболее интересный элемент книги, заключается особая заслуга инициаторов этого издания. Нужно отметить разнообразие, метафоричность и богатство эмотивных рядов этих фраз, что подтверждает народность зафиксированного в Словаре «карнавала».
13 Иллюстрации показывают, что окказионализм используется не только как средство названия явления и выражения отношения к конкретному факту или событию (необычность слова изображает также неординарность явления), но и как композиционный прием. Так, по нашим наблюдениям, окказионализм обеспечивает выполнение заглавием рекламной функции: «Досамоизолировались: к ушедшим в запой жителям Сызрани начали по крышам приходить кабаны» [Приемышева (отв. ред.) 2021: 50], «Гречковирус: кто подогревает продуктовый ажиотаж на фоне пандемии» [Приемышева (отв. ред.) 2021: 43], «Как гречкохайп победил “слемеров”….» [Приемышева (отв. ред.) 2021: 43]. Кроме того, нахождение в позиции заголовка делает окказионализм более заметным и повышает его шансы на воспроизводимость.
14 Сейчас сложно сказать, какие из представленных в книге единиц останутся в активном словаре, а какие уйдут из него навсегда. Восприятие окказионализма в тексте – это рецепция с повивальным оттенком. Автор создает неологизм, а читатель, если примет его и повторит уже в своем высказывании – значит, этому слову обеспечена жизнь в языковой системе. Многие приведенные в книге новообразования являются недолговечными, если не одноразовыми, по причинам неблагозвучности, неудобопроизносимости, сложности, неактуальности и пр. (вакхцинация, вирусоносительство, вирусокризисный, ковидиворс, коронавирусобесие, карантим, коронашеринг и др.). Список слов без семантической обработки показывает, что это преимущественно однократные использования в письменной речи. Подобные лексемы, разумеется, информативные, но не имеют возможности «оторваться» от контекста первого употребления и войти в стихию разговорной речи всего сообщества. Слова типа антикоронавирусно-стимулирующий, карантинно-виртуальный, коронавирусно-каникулярный трудно воспроизвести, а это одно из главных условий вхождения неологизма в словарь. Однако важно то, что мы успели зафиксировать в культурном пространстве языка необычное явление, ставшее почти родным для «домосидельцев», прошли невероятный «зум-спектакль» и не стали «карантиноидами».
15 Книгу дополняют оригинальный «Словарь русских ковидных антипословиц-карантинок», подготовленный Х. Вальтером и В. М. Мокиенко – известными специалистами в области паремиологии, а также ряд приложений, отражающих системные связи внутри лексики. Как отмечено в предисловии, в этих приложениях отражены контакты более 500 единиц словника с теми культурными явлениями в языке, которые используют эти примеры. Образцы статей, приведенные Х. Вальтером и В. М. Мокиенко, показывают, что антипословицы имеют во многом схожие славянские параллели и близкую символику. Например, выражение Не было заботы – купила баба летучую мышь [на уханьском рынке], переделанное из Не было у бабы хлопот, так купила порося, сохранило в оригинальном варианте «в своем составе древнюю общеславянскую форму поросенка – порося» [Словарь 2021: 437]. Пословица Вот тебе, бабушка, и коронавирус [и коронавирусов день] восходит к известному выражению Вот тебе, бабушка, и Юрьев день» [Приемышева (отв. ред.) 2021: 438‒439]. Особенно интересными, на наш взгляд, являются такие вербальные результаты пандемии, как языковая игра и ковидный фольклор. Это частушки-ковидушки, стихи-карантинки, антипословицы и поговорки, мемы, прецедентные тексты, которыми были наполнены СМИ и интернет-пространство. Таким образом безвестные авторы реагировали на непростой вызов времени, смягчали напряженность, вызывая у читателей сочувственный смех. «Ковидные» антипословицы типа Бойся китайцев, дары приносящих, Самоизоляцию пережить – не поле перейти, Мал санитайзер, да дорог, Не хвались вакциной в пустой избе и мн. др., по мнению Х. Вальтера и В. М. Мокиенко, «гораздо интенсивнее отражают собственно национальную специфику… При этом их аксиологический портрет в целом универсален, ибо диктуется общечеловеческим негативным отношением к коронавирусной пандемии как таковой» [Вальтер, Мокиенко 2021: 566]. В речевой практике даже сформировались определенные тематические блоки антипословиц («происхождение вируса», «пути распространения инфекции», «меры предосторожности» и т. д.) [Приемышева (отв. ред.) 2021].
16 Материалы, представленные в Словаре, необычные, живые, экспрессивные, как будто только что снятые с языка очередной «революционной эпохи». Думается, что они потребуют некоторого осмысления. Но уже сейчас ясно, что представленная в книге лексика является своеобразным отражением социокультурных процессов в нашей стране и вышла далеко за пределы лингвистического знания. Она нуждается в квалифицированном анализе, возможно, адаптации. Ее спонтанная включенность с систему литературного языка вызвала в обществе неоднозначную реакцию и, безусловно, раздвинула стилистические рамки речи. Значит, с новой силой встает вопрос о подвижности письменной и устной нормы, об особенностях фонетической, грамматической и лексической кодификации живой речи не только в научных, но и в образовательных целях. Например, мы часто слышим слово ковид с разной акцентуацией и начинаем привыкать к изменчивости произносительной нормы – кóвид и кови́д, не задумываясь над тем, какой вариант более предпочтительный, а главное – грамотный. Здесь важно провести социолингвистический анализ употребляемости разных форм, понять, какие законы проявляются в речи, услышать в прямом смысле человеческий голос из народа (подобно тому, как это делал А. М. Селищев) и только тогда оценить с филологической точки зрения сложившуюся ситуацию. Показательно в этом отношении исследование О. В. Антоновой, доказывающее, что «у варианта кови́д налицо оба фактора, необходимых для кодификации: устойчивое бытование в узусе и успешное встраивание в существующую в языке модель акцентологического оформления названий определенного класса болезней» [Антонова 2021: 45]. Ср.: в Словаре указаны две формы, но отмечается, что ковид с ударением на первый слог встречается реже [Приемышева (отв. ред.) 2021: 82].
17 Парадоксально, это грустное с медицинской точки зрения явление вызвало всплеск словесного творчества, как будто таившегося в душе рядового служащего, работника банка, торговца или чиновника. Все они стали народными языковедами и по-своему проявили внимание к русской речи.
18 Не только наличие словарей-предшественников, которые упоминают авторы в предисловии, свидетельствует о всплеске интереса к родной речи. Иллюстративный материал, который во многих случаях содержит толкования лексикографируемых окказионализмов, характеризуется своего рода метаязыковой направленностью. Многочисленны и частотные формулы, отмечающие факт новообразования: появились новые слова…, люди назвали…, люди предложили назвать…, теперь называют… и др. Можно заметить, что некоторые примеры показывают отнюдь не употребление слова: «Я принял решение временно до конца года переименовать эту рубрику в “Ковидославие”, не “Ковидобесие”, а именно в “Ковидославие”» [Приемышева (отв. ред.) 2021: 127], но рассуждение о слове. Впрочем, отдельные пространные метаязыковые рассуждения содержат именно примеры употребления: «Есть прекрасная фраза – “зум-русалка”. Спрашивают: «Ты сегодня на паре был зум-русалкой? Или по-серьезному?»… [Приемышева (отв. ред.) 2021: 61]. Остальные примеры – это по большей части разговоры не о пандемии, а о словах, в которых представляет интерес для анализа не только семантика: «Муж продолжает, как он выражается, “ковидеть”, то есть работать с коронавирусными больными» [Приемышева (отв. ред.) 2021: 92], но и стилистика текста: «“Ковид-бумерами” в шутку называют это будущее поколение многие пользователи сети...» [Приемышева (отв. ред.) 2021: 89].
19 Мы обратили внимание на те примеры, где, кроме иллюстрируемого слова, употребляются и другие пандемийные единицы: «каранте …Пока “ковидиоты” отрицали опасность вируса, “ковиднутые” и просто люди, застрявшие дома на “карантикулах”, либо упражняясь в “каранте” – умении владеть собой в условиях самоизоляции, либо погружались в процесс “расхламинго”, разбирая старые ненужные вещи и наводя порядок там, докуда раньше руки не доходили» [Приемышева (отв. ред.) 2021: 65]. В подобного рода высказываниях предметом является, конечно, язык. А описанная в изобретенных терминах пандемии ситуация – экспрессивное средство, изображающее степень проникновения ковида в нашу жизнь.
20 В Словаре коронавирусной эпохи ощутимо присутствие творца, и это делает его книгой не только о языке, но и о народе, который создает неологию. Конечно, наиболее продуктивными подмастерьями народа-языкотворца являются журналисты, блогеры, неймеры. Зафиксированные в окказионализмах и представленные в иллюстрациях употребления этих слов, сведения о событиях борьбы с коронавирусной инфекцией необычайно разнообразны. Поэтому Словарь интересен не только специалистам, но и психологам-практикам, культурологам, историкам и социологам – всем, кто изучает и слушает разговорную речь, кто способен разглядеть маску языка и увидеть под ней живой мир словесных образов и эмоций. Думается, что особенную пользу опубликованные материалы могут вызвать у студентов, изучающих русский язык как иностранный, так как содержат совершенно новые факты, нуждающиеся в профессиональном анализе.
21 Обсуждаемая книга со временем перейдет в разряд исторического явления. И пока «коронавирусная эпоха» не забыта, мы будем наблюдать еще немало языковых локдаунов. Главное, чтобы они остались только на бумаге и в наших филологических фантазиях.
22 Описанная в Словаре «коронавирусная эпоха» показала и возможности лингвистической науки, которая откликнулась на неординарное явление словотворчества и на страницах журналов стала активно обсуждать эту проблематику. Известный языковед Л. П. Крысин еще задолго до описанного явления предлагал изучать возможности «социолингвистической интерпретации “неправильностей”», говорил о необходимости создания специального словаря, в котором была бы отражена «социально-стилистическая паспортизация речевых ошибок» [Крысин 2021: 214‒215]. Впереди, возможно, нас ждут и другие лексикографические жанры, а также новые исследования, рассматривающие ковидную лексику с точки зрения коммуникативной стилистики и грамматики, концептологии и социолингвистики. Стоит согласиться с авторами книги, взявшими в качестве одного из эпиграфов такие слова: «Мы вступаем в ... коронавирусную эпоху, конца которой не видно». В этом заключается филологический пафос Словаря.

References

1. Antonova O. V. [Covid or covid (On the issue of accentuation of the latest borrowings)]. Russkii yazyk za rubezhom = Russian Language Abroad, 2021, no. 6, pp. 39‒47. (In Russ.)

2. Butseva T. N., Zelenin A. V. [Names of persons during the coronavirus pandemic]. Priyomysheva M. N. (ed.). Russkii yazyk koronavirusnoi epokhi: kollektivnaya monografiya [The Russian language of the coronavirus era: a collective monograph]. St. Petersburg, Inst. of Linguistic Research Publ., 2021, pp. 162‒213. (In Russ.)

3. Efremov V. A. [Hate speech: covid variety]. Priyomysheva M. N. (ed.). Russkii yazyk koronavirusnoi epokhi: kollektivnaya monografiya [The Russian language of the coronavirus era: a collective monograph]. St. Petersburg, Inst. of Linguistic Research Publ., 2021, pp. 254‒264. (In Russ.)

4. Kozlovskaya N. V. [Military metaphor in the media discourse of the coronavirus era: from word to text]. Priyomysheva M. N. (ed.) Russkii yazyk koronavirusnoi epokhi: kollektivnaya monografiya [The Russian language of the coronavirus era: a collective monograph]. St. Petersburg, Inst. of Linguistic Research Publ., 2021, pp. 234‒253. (In Russ.)

5. Krysin L. P. Ocherki po sotsiolingvistike [Essays on sociolinguistics]. Moscow, Flinta Publ., 2021. 360 p.

6. Priyomysheva M. N. (ed.). Slovar’ russkogo yazyka koronavirusnoi epokhi [Dictionary of the Russian language of coronavirus epoch]. St. Petersburg, Institute of Linguistic Research Publ., 2021. 550 p.

7. Selishchev A. M. Yazyk revolyutsionnoi epokhi: iz nablyudenii nad russkim yazykom poslednikh let (1917–1926) [The language of the Revolutionary Era: from observations on the Russian language of recent years (1917–1926)]. Moscow, Rabotnik Prosveshcheniya Publ., 1928. 248 p.

8. Valter H., Mokienko V. M. [Coronavirus and its assessment in the mirror of modern paremiology]. Priyomysheva M. N. (ed.) Russkii yazyk koronavirusnoi epokhi: kollektivnaya monografiya [The Russian language of the coronavirus era: a collective monograph]. St. Petersburg, Institute of Linguistic Research Publ., 2021, pp. 563‒572. (In Russ.)

Comments

No posts found

Write a review
Translate