Везде
The Name of Byzantium in Old Norse Literature
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
The Name of Byzantium in Old Norse Literature
Annotation
PII
S032103910012256-4-1
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Elena Melnikova 
Affiliation: Institute of World History, RAS
Address: Russian Federation, Moscow
Edition
Volume 80 Issue 4
Pages
1015-1021
Abstract

Byzantium was traditionally designated in Scandinavia in the 11th–14th centuries with an ethnic name Grik(k)jar, pl., which is attested in skaldic verses and runic inscriptions from the early 11th century on. The usage of ethnic names as land-names is highly untypical for Scandinavian toponomastics (the usual pattern is ethnic name + land), but it is common in East-Slavic place-names nomenclature including the name of Byzantium – the Greeks. As the contacts between Scandinavia and Byzantium in the 10th–11th centuries were carried out exclusively via Eastern Europe, the author argues that the name Grik(k)jar was borrowed by Scandinavians in Rus’.

Keywords
Old Norse written texts, name of Byzantium, Rus’
Acknowledgment
Russian Foundation for Basic Research, project no. 18-09-00433-18
Received
28.12.2020
Date of publication
28.12.2020
Number of purchasers
4
Views
144
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite   Download pdf
1 Широчайший круг интересов С.Р. Тохтасьева охватывал языки и культурные связи регионов, далеко отстоящих в пространстве и времени, чему свидетельством его посмертно вышедшая монография «Язык трактата “De administrando imperio” и его иноязычная лексика» (2018), первое в мировой науке комплексное лингвистическое исследование этого знаменитого сочинения византийского императора Константина VII Багрянородного. Среди иноязычных слов, употребленных в трактате, представлены и германизмы, и скандинавизмы – прежде всего наименования Днепровских порогов, приведенные Константином в двух вариантах, «росском» и «славянском». Не могла не обратить на себя внимание С.Р. Тохтасьева и полемика вокруг происхождения слов «русь/Русь» и Ῥῶς/Ῥωσία. Заинтересовало его и мимоходом высказанное мною когда-то предположение о древнерусском происхождении названия Византии в древнескандинавской традиции – и это предположение я хотела бы теперь обосновать в статье, посвященной памяти С.Р. Тохтасьева.
2 Древнейшие упоминания Византии в древнескандинавских письменных источниках – рунических надписях – датируются началом – первой половиной XI в., тогда же название Византии появляется в скальдических стихах. Однако первый известный нам случай появления скандинавов в Константинополе относится ко времени непосредственно перед 839 г., когда росы (Rhos), которые на деле оказались свеонами, послы некоего кагана к императору Феофилу, появились в Ингельхайме, что было засвидетельствовано Пруденцием в «Бертинских анналах»1. В исландских сагах рассказы о первых поездках исландцев и норвежцев в Византию датируются 940–950-ми годами2, но сами саги были записаны (или написаны) только в XIII–XIV вв. Столь позднее отражение в древнескандинавских источниках поездок скандинавов в Империю (практически исключительно в качестве наемников в имперских войсках)3 обусловлено тем, что руническое письмо, существовавшее с рубежа I–II вв. н.э. (а возможно, и с I в. н.э.), было непригодно для записи сколько-нибудь пространных текстов. Первые, крайне лапидарные мемориальные надписи на камнях начинают появляться в V–VII вв.4, но распространяются они только в Х в. сначала в Дании, а к концу столетия – в Швеции и Норвегии. Именно к XI в. относится подавляющее большинство рунических камней, в надписях на которых нередко упоминаются деяния покойного (например, его плавание в заморские страны) и обстоятельства его смерти (например, его гибель в битве).
1. Graf et al. 1964, s. a. 839; Nazarenko 2010. Подробно см. Shepard 1995, 41–60.

2. О связях Скандинавии и Византии см. Sigfús Blöndal 1978; Androshchuk 2013, 91–117; Scheel 2015. Византийские источники начинают упоминать росов в составе армии и флота с 900-х годов. Обзор первых упоминаний росов в византийских источниках см. Shchavelev 2017, 86–90.

3. Melnikova 2020, 87–108.

4. Melnikova 2006, 180–222.
3 Упоминания Византии в рунических надписях чрезвычайно многочисленны. Формульные тексты на 32 шведских стелах5 прославляют людей, которые побывали в Византии, многие из них погибли во время путешествия: о смерти умершего родича в Византии сообщают 19 надписей. Значительная часть текстов содержит, хотя и краткие, указания на цели путешествия, обстоятельства смерти или другие события. Так, например, в конце XI в. некий Рёгнвальд заказал знаменитому мастеру-рунографу Эпиру мемориальный памятник в честь своей матери и дополнил традиционную надпись словами: «Руны велел высечь Рёгнвальд. Он был в Грикланде предводителем войска»6. Местечко, где установлен этот камень шириной в 5 м и высотой 3 м, Эд (Упланд, Средняя Швеция), находилось на пересечении торговых путей и было богатой усадьбой, которой владели предки Рёгнвальда. О его благосостоянии говорит уже то, что он мог позволить себе воздвигнуть подобный камень и пригласить одного из лучших мастеров своего времени. Можно предполагать, что Рёгнвальд был местным хёвдингом, который собрал окрестных искателей богатства и славы и со своей дружиной отправился в далекую Византию – источник земных благ. Возможно, в составе его дружины побывали «в Греции» его соседи, Свейн и Торир, в память о которых поблизости установлена не менее роскошно орнаментированная стела, также высеченная Эпиром7.
5. Рунических камней, упоминающих поездки в Византию, в Дании и Норвегии нет. В подавляющем большинстве они происходят из двух среднешведских областей, расположенных вокруг озера Меларен: Упланда (19) и Сёдерманланда (8), два находятся в Эстеръётланде и по одному в Вестеръётланде, на о. Готланд и в Смоланде.

6. Melnikova 2001, Б-Приложение 1.22.

7. Melnikova 2001, Б-Приложение 1.21.
4 О многочисленности поездок в Византию говорит их сопоставление с количеством упоминаний других стран, с которыми скандинавы поддерживали несравненно более тесные связи. Так, Русь – Garðar (мн.ч. к Garðr «обнесенная оградой усадьба, хутор», позднее в исландских сагах Garðaríki), которая и сама являлась целью походов, и служила транзитной зоной для тех, кто направлялся в Византию, названа в 10 надписях; еще 8 содержат топонимы, локализуемые в Восточной Европе8, чаще всего Hólmgarðr, но иногда и такие, как, например, aifor – название Днепровского порога Ἀιφόρ у Константина Багрянородного9. Англия, значительная часть которой была завоевана норманнами еще в IX в., а затем повторно – в начале XI в., упомянута в 28 надписях, в одной из них назван Лондон. Учитывая степень интенсивности связей скандинавов с Византией, Русью и Англией (Франкия, где в начале Х в. образовалась компактная область расселения скандинавов – Нормандия, вообще ни разу не названа в рунических надписях), причину столь явного превалирования упоминаний Византии, как кажется, можно усматривать в двух обстоятельствах. Во-первых, наиболее интенсивно плавали в восточном направлении, на Русь и в Византию, жители Средней Швеции, где количество рунических памятников эпохи викингов превышает 3000, тогда как в Норвегии и Дании, ориентированных на запад, распространенность рунических стел несравненно меньше – в общей сложности порядка 1000. Во-вторых, мог сказываться социальный состав отправлявшихся в Византию скандинавов. Позволить себе заказывать рунические памятники могли далеко не все члены общества, а только наиболее имущие из знати и крупных бондов. Обычные викингские походы привлекали юношей из семей самого разного достатка, главным условием была их принадлежность к слою свободных от рождения. Команду из них формировал владелец корабля, он же обычно был и предводителем отряда. Поэтому участие в викингском походе в Англию или в Восточную Европу не требовало капиталовложений от рядовых воинов, но могло при успехе принести большой доход. Поездка же в Византию была, судя по описаниям саг, не коллективным, а индивидуальным предприятием, иногда вместе отправлялись несколько человек. Лишь в редких случаях представителя знати могла сопровождать его дружина, как, например, Харальда Сигурдарсона (позднее норвежского конунга Харальда Сурового Правителя). Это означало, что такую поездку мог себе позволить далеко не каждый, а только достаточно богатый человек или сын богатого человека, т.е. представители той части скандинавских обществ, которые и являлись основными заказчиками рунических памятников. Однако невзирая на эти обстоятельства, очевидно, что поездки скандинавов в Византию были распространенной практикой.
8. Melnikova 2001, 64–73.

9. Litavrin, Novosel’tsev 1989, 46–47.
5 Византия представлена в рунических надписях только своим общим обозначением, лишь в одной надписи названа «Греческая гавань» (Grik(k)lands höfn), возможно Пирей, где в ΧΙ в. находилась мраморная фигура льва, на которой в разное время вырезали рунические надписи три человека, вероятно, скандинавы-наемники, ожидавшие отправления в морской поход10. Пребывание в Византии отмечается в надписях тремя выражениями. Первое и наиболее распространенное – fara / vara í grik(k)ium «ездить в греки» / «находиться в греках» (21 раз). Вторым по частотности выражением было vara með grik(k)jum «быть у (среди) греков» (6 раз). И лишь один раз встречается отэтнонимический хороним G[r]ikia11. Несравненно реже в первой конструкции (всего три раза) употреблялось наименование Grik(k)land, производное от этнонима grik(k)jar (pl. к Grik(k)ir) с термином land – «Земля греков». Основным же обозначением Византии был этноним grik(k)jar «греки». Он используется даже в контекстах, предполагающих употребление хоронима. Так, например, он присутствует в списке мест, посещенных (?) или известных автору надписи на литейной форме с о. Готланд: «Греки. Иерусалим. Исландия. Серкланд» (krikiaR iaursaliR islat serklat)12. В поэме Арнора Скальда Ярлов он сополагается с названием Руси: скальд называет Христа «доблестным защитником греков и Гарды (= Руси)» («snjallan Grikkja vörðr ok Garða»)13.
10. Melnikova 2001, 259–272; Snædal 2014.

11. Melnikova 2001, Б-Приложение 1.21. Надо отметить, что в этом месте надпись повреждена и интерпретация слова k--ika как G[r]ikia не полностью убедительна.

12. Melnikova 2001, Б-III.4.7.

13. Arnórr Þórðarson Jarlaskáld. Haralds Erfidrápa, 17 (см. Finnur Jónsson 1915, 326).
6 Однако именование страны (государства) этнонимом, т.е. использование этнонима в значении политонима или хоронима, крайне нетипично для скандинавской топономастики – во всем изобилии географической номенклатуры нет ни одного другого подобного случая. Этнонимы, как правило, заимствованные из языка его носителей, передавались средствами древнескандинавских языков с большей или меньшей степенью их искажения и обозначали именно народ (finnar, bjarmar, kirjalir, englar) или группу народов (valir – романцы: французы, иногда итальянцы). Обычной моделью для образования как скандинавских, так и внескандинавских хоронимов и политонимов, начиная с их древнейшей фиксации в рунических надписях, служил композит – этноним + термин land «земля» (позднее, применительно к государственным образованиям, причем в основном скандинавским – ríki «государство»): Svealand, Rogaland, Gotland, England, Frakkland, Serkland, Kurland, Romaríki, Garðaríki (в рунических надписях serlkat – Серкланд, iklat – Энгланд, Англия, finland – Финланд, Финляндия, estlat – Эстланд, Эстония и др.)14. В эту модель вписывается хороним/политоним Grik(k)land, который распространяется в конце XII – XIV в.15 Обозначение же Византии этнонимом grik(k)jar/grik(k)ir стоит в ранней древнескандинавской топономастике особняком, другие аналогичные по способу образования хоронимы, повторюсь, мне неизвестны.
14. Кrаg 1971, 341–354.

15. Metzenthin 1941, 36–38.
7 Подобное соотношение этнонима и хоронима/политонима для обозначения Византии сохраняется и в более поздних скандинавских текстах. Основным обозначением Византии в королевских и родовых сагах и в скальдической поэзии остается этноним grik(k)ir16; хороним Grik(k)land встречается по преимуществу в ученой и переводной древнескандинавской литературе (географических трактатах, исторических сочинениях, переводных сагах), где отмечен также редкий топоним Romania17, но он, как и названия Rómaríki и Rómaveldi, обозначает Северную Италию, а отнюдь не Византию. Несколько раз топоним Grik(k)land употреблен в ранних сборниках королевских саг «Гнилая кожа» (конец XII в.) и «Красивая кожа» (ок. 1220)18, но в них также представлен и этноним grik(k)ir.
16. Metzenthin 1941, 37.

17. Metzenthin 1941, 87.

18. Metzenthin 1941, 36.
8 Обособленность способа обозначения Византии заставляет предполагать, что оно принадлежит не к собственно древнескандинавскому лексическому фонду, а является заимствованием, причем достаточно ранним, не позднее начала XI в., когда оно уже последовательно отражается в шведских рунических надписях, т.е. является общеизвестным и общепринятым. Возможных путей проникновения названия было три: его непосредственное восприятие при общении с византийцами, через Западную Европу (Англию или Германию) и через Восточную Европу (Древнюю Русь).
9 Наименование grik(k)ir ни в коей мере не могло отражать самоназвание византийцев, которые последовательно именовали себя ромеями, а отнюдь не греками. Также и империя носила общее наименование Романия, а не Греция.
10 Маловероятно и восприятие скандинавами принятого в Западной Европе названия Византийской империи Regnum (Imperium) Graecorum. Латинское обозначение соответствовало общепринятой для Скандинавии модели – этноним + -land / -ríki и должно бы было отразиться именно в этой форме. Против западноевропейского источника хоронима говорит и то, что главным, если не единственным в X–XI вв., путем для скандинавов в Византию была Восточная Европа. Не случайно в ряде рунических надписей отмечено направление, по которому достигалась Византия – austr «восток» (например: han . uarþ . tuþr . austr . i . kirkium «он умер на востоке в греках»)19. Согласно древнескандинавской системе пространственной ориентации и соответствующему ей членению ойкумены, мир делился на четыре неравные части по сторонам света: север, восток, запад и юг с вероятным центром ориентации в Западной Балтике20. Отнесение тех или иных регионов ойкумены к какой-либо четверти определялось не их реальным расположением относительно Скандинавии, а направлением начального, от Скандинавии, пути. Так, Англия находилась в западной четверти, дальше «на запад» лежала Франкия, еще «западнее» находилась Испания. Южная четверть охватывала фактически лишь очень незначительную часть Центральной и Южной Европы: от Южной Прибалтики и Ютландского полуострова до Италии. Следуя этому принципу, Византия помещалась в восточной «половине»21 мира – в конце Восточного пути (Austrvegr), который начинался в Западной Балтике и продолжался вдоль побережья Балтийского моря и далее по рекам Восточной Европы вплоть до Черного и Каспийского морей. Связь Византии с Восточным путем была настолько устойчива, что византийские императоры могли быть названы «конунгами Восточного пути» (Austrvegs konungar)22. Таким образом, употребление обозначения austr применительно к Византии (например: «ændaðis Ássurr austr í Grikkum» – «умер Аcсур на востоке в греках»)23, во-первых, относило Византию к восточной части мира и, во-вторых, указывало на путь, по которому отправился погибший – по Austrvegr, т.е. по рекам Восточной Европы.
19. Melnikova 2001, Б-III.5.14, Б-III.5.17 (?), Б-III.6.1, Б-9.3.

20. Jackson 1994, 54–66.

21. Как и во всей средневековой европейской географии, исландские географические трактаты, восходящие к ней, отводили Азии восточную половину ойкумены (что особенно наглядно проявлялось на картах мира типа Т-О; см. Melnikova 1986, 102–124; Chekin 1999). В христианской географической традиции при этом ойкумена членилась на трети, в скандинавской местной традиции – на четверти.

22. Rymbegla sive rudimentum computi ecclesiastici et annales veterum islandorum. S. Biörnonis (ed.). Havniae, 1780. Cap. XXXI, § 135. Параграф имеет цитированный заголовок и перечисляет византийских императоров.

23. Melnikova 2001, Б-III.9.3, 343–346.
11 Единственное прямое соответствие древнескандинавскому обозначению Византии этнонимом «греки» обнаруживается только в древнерусском словоупотреблении. Так, в «Повести временных лет» под 907 г. рассказывается о походе князя Олега («Иде Олегъ на Грекы» (здесь и далее курсив мой. – Е. М.), завершившемся его подступом к стенам Константинополя, после чего «почаша греци мира просити, дабы не воевал Грецкые земли» (Лл. Стб. 29, 30). В 1043 г. «посла Ярославъ сына своего Володимера на Грькы» (Лл. Стб. 154). Этноним «греки» и композит «Греческая земля» свободно чередуются в тексте летописи.
12 Такой способ образования хоронимов и политонимов был характерен для древнерусского языка: в древнерусских летописях наименования земель и государств представлены чаще всего этнонимами или, реже, словосочетанием, состоящим из отэтнонимического прилагательного с термином земля: Польша – «Ляхи» и «Лядьская земля» (Лл. Стб. 81, 266: «Иде Володимеръ к ляхомъ и зая грады их»; под 1097 г.: Василько Теребовльский намеревался «…на землю Лядьскую наступлю на зиму, и на лѣто и возму землю Лядьскую, и мьщю Русьскую землю»); Венгрия – «уг(ъ)ре» и «Угорьская земля» (Ил. Стб. 285: [6626] «Выбѣже Ярославъ Святополчичь из Володимера [в] Оугры»; Лл. Стб. 25: «оттоле прозвася земля Угорьска») и т.д. При этом полную аналогию представляют наиболее употребительные выражения – др.-рус. «поити въ грекы» и др.-сканд. fara í Grik(k)jum.
13 Исключением – весьма показательным – является использование собственно хоронимов в географическом введение к «Повести…», основанном на хрониках Георгия Амартола и Иоанна Малалы. Эти хоронимы – прямые заимствования византийских: Скуфия, Макидонья, Далматия и др., но они уступают место этнонимам, как только летописец от перевода византийского источника переходит к собственному географическому описанию (Лл. Стб. 1–4: «В Афетове же части седять русь, чудь…»).
14 Таким образом, все сказанное дает основание предположить, что обозначение Византии grik(k)jar (мн. ч.) восходит к древнерусскому «грекы» и попало в Скандинавию через Восточную Европу вместе с возвращавшимися с императорской службы варангами24. Оно было усвоено либо еще на Руси во время нередкого предварительного пребывания скандинавов в дружинах русских князей (прежде всего киевского князя), либо в Византии, где в числе «росов» уже во второй половине Х в. могло быть значительное количество этнических славян. Принесенное на Север, оно закрепилось в коллективном сознании и стало общепринятым (аналогичное происхождение имеет название Константинополя Miklagarðr «Великий город», перевод др.-рус. Царьградъ)25. Лишь в редких случаях название Византии оформлялось в соответствии с древнескандинавской продуктивной моделью с топографическим формантом -land – по аналогии с другими хоронимами.
24. В древнескандинавской литературе термин væringi обозначал только тех, кто служил в Византии, и никоим образом не распространялся на древнерусских варягов. См. Melnikova 1998, 159–164.

25. Jackson, Molchanov 1990, 226–238.

References

1. Androshchuk, F. 2013: Vikings in the East. Essays on Contacts Along the Road to Byzantium (800–1100). Uppsala.

2. Chekin, L.S. 1999: Kartografiya khristianskogo srednevekov’ya. [The Cartography of the Christian Middle Ages. 8th to 13th Cent.]. Moscow.

3. Finnur Jónsson (ed.) 1915: Den Norsk-Islandske Skjaldedigtning. B – Rettet text, b. I: 800–1200. (Reprint. 1973). København.

4. Graf, F., Vielliard, J., Clémencet, S., Levillain, L. (éds.) 1964: Annales de Saint-Bertin. Paris.

5. Jackson, T.N. 1994: [Orientation principles of the organization of the space in the picture of the world of a medieval Scandinavian]. Odissey. Chelovek v istorii [Odysseus. Man in History] 1994, 54–66.

6. Jackson, T.N., Molchanov, A.A. 1990: [Old Norse name for Novgorod among the place-names of the road from the Varangians to the Greeks]. Vspomogatel’nye istoricheskie distsipliny [Auxiliary Sciences of History] 21, 226–238.

7. Krаg, С. 1971: Landskapsnavn på -land og -rike. Historisk tidsskrift: utgitt av den Norske historiske forening 50, 341–354.

8. Litavrin, G.G., Novosel’tsev, A.P. (eds.) 1989: Konstantin Bagryanorodnyy. Ob upravlenii imperiey [Constantinus Porphyrogenitus. De administrando imperio]. Moscow.

9. Melnikova, E.A. 1986: Drevneskandinavskie geograficheskie sochineniya. [Old Norse Geographical Treatises]. Moscow.

10. Melnikova, E.A. 1998: [Varjagi, varangi, veringi: Scandinavians in Rus’ and Byzantium]. Vizantiyskiy vremennik [Byzantinian Chronicle] 55 (80), 2, 159–164.

11. Melnikova, E.A. 2001. Skandinavskie runicheskie nadpisi. Novye nahodki i interpretacii. Teksty, perevod, kommentariy. [Scandinavian Runic Inscriptions. New Finds and Interpretations. Texts, Translation, Commentary.]. Moscow.

12. Melnikova, E.A. 2006: [Historical memory in Germanic oral tradition and its fixation]. In: L.P. Repina (ed.), Istoriya i pamyat’: istoricheskaya kul’tura Evropy do nachala Novogo vremeni [History and Memory: Historical Culture of Europe Before the Modern Age]. Moscow, 180–222.

13. Melnikova, E.A. 2020: [Scandinavian merchants and the Kievan Rus’ on the road to Byzantium in the 10th–11th cent.]. Khazarskiy al’manakh [Khazar Almanac] 17, 87–108.

14. Metzenthin, E.M. 1941: Die Länder- und Völkernamen im altisländischen Schrifttum. PhD Thesis. Pennsylvania University. Bryn Mawr (PA).

15. Nazarenko, A.V. 2010: Zapadnoevropejskie istochniki. [West-European Sources]. Moscow.

16. Scheel, R. 2015: Skandinavien und Byzanz. Bedingungen und Konsequenzen mittelalterlicher Kulturbeziehungen. Teil 1–2. Göttingen.

17. Shchavelev, A.S. 2017: [«‘The Rurikids’ Power» in the first half of the 10th century: chronology, territory, and social structure]. Peterburgskie slavyanskie i balkanskie issledovaniya [Studia Slavica et Balcanica Petropolitana] 1, 86–90.

18. Shepard, J. 1995: The Rhos guests of Louis the Pious: whence and wherefore? Early Medieval Europe 4/1, 41–60.

19. Sigfús, Blöndal. 1978: The Varangians of Byzantium: An Aspect of Byzantine Military History. Translated, revised, and rewritten by Benedikt S. Benedikz. Cambridge.

20. Snædal, Th. 2014. Runinskrifterna på Pireuslejonet i Venedig. Stockholm.

Comments

No posts found

Write a review
Translate