Наименование Византии в древнескандинавской письменной традиции

Мельникова Елена А.

doi:10.31857/S032103910012256-4

Русский

Главная>Выпуск 4>Наименование Византии в древнескандинавской письменной традиции

Наименование Византии в древнескандинавской письменной традиции

Оглавление

Аннотация Оценить Содержание публикации

Библиография Комментарии

Наименование Византии в древнескандинавской письменной традиции

Аннотация

Код статьи

S032103910012256-4-1

Тип публикации

Статья

Статус публикации

Опубликовано

Авторы

Мельникова Елена Александровна Связаться с автором

Аффилиация: Институт всеобщей истории РАН
Адрес: Российская Федерация, Москва

Выпуск

Том 80 Выпуск 4

Страницы

1015-1021

Аннотация

Традиционным обозначением Византии в Скандинавии XI–XIV вв. служил этноним grik(k)jar, pl., который встречается с начала Х в. в скальдических стихах и рунических надписях. Использование этнонимов в качестве хоронимов нетипично для скандинавской топономастики (обычная модель – этноним + land), но оно характерно для восточнославянской географической номенклатуры, в том числе и для наименования Византии – «Греки». Поскольку в Х–XI вв. контакты Скандинавии с Византией осуществлялись исключительно через Восточную Европу, в статье высказывается предположение, что название Grik(k)jar было заимствовано скандинавами на Руси.

Ключевые слова

название Византии, древнескандинавская письменность, Русь

Источник финансирования

Статья написана в рамках работы над проектом № 18-09-00433-18, поддержанном ОГОН РФФИ.

Классификатор

Получено

28.12.2020

Дата публикации

28.12.2020

Всего подписок

Всего просмотров

145

Оценка читателей

0.0 (0 голосов)

Цитировать Скачать pdf

ГОСТ	Мельникова Е. А. Наименование Византии в древнескандинавской письменной традиции // Вестник древней истории. – 2020. – T. 80. – Выпуск 4 C. 1015-1021 . URL: https://vdiras.ru/s0321-50750000621-9-1-ru-148/?version_id=92173. DOI: 10.31857/S032103910012256-4
MLA	Melnikova, Elena "The Name of Byzantium in Old Norse Literature." Vestnik drevney istorii. 80.4 (2020).:1015-1021. DOI: 10.31857/S032103910012256-4
APA	Melnikova E. (2020). The Name of Byzantium in Old Norse Literature. Vestnik drevney istorii. vol. 80, no. 4, pp.1015-1021 DOI: 10.31857/S032103910012256-4

Библиография

1. Androshchuk, F. 2013: Vikings in the East. Essays on Contacts Along the Road to Byzantium (800–1100). Uppsala.

2. Чекин, Л.С. Картография христианского средневековья. VIII–XIII вв. (Древнейшие источники по истории Восточной Европы). М.

3. Finnur Jónsson (ed.) 1915: Den Norsk-Islandske Skjaldedigtning. B – Rettet text, b. I: 800–1200. (Reprint. 1973). København.

4. Graf, F., Vielliard, J., Clémencet, S., Levillain, L. (éds.) 1964: Annales de Saint-Bertin. Paris.

5. Джаксон, Т.Н. Ориентационные принципы организации пространства в картине мира средневекового скандинава. Одиссей. Человек в истории 1994, 54–66.

6. Джаксон, Т.Н., Молчанов, А.А. Древнескандинавское название Новгорода в топонимии пути «из варяг в греки». Вспомогательные исторические дисциплины 21, 226–238.

7. Krаg, С. 1971: Landskapsnavn på -land og -rike. Historisk tidsskrift: utgitt av den Norske historiske forening 50, 341–354.

8. Константин Багрянородный. Об управлении империей. Под ред. Г.Г. Литаврина, А.П. Новосельцева. М.

9. Мельникова, Е.А. Древнескандинавские географические сочинения. (Древнейшие источники по истории народов СССР). М.

10. Мельникова, Е.А. Варяги, варанги, вэринги: скандинавы на Руси и в Византии. Византийский временник 55 (80), 2, 159–164.

11. Мельникова, Е.А. Скандинавские рунические надписи. Новые находки и интерпретации. Тексты, перевод, комментарий. (Древнейшие источники по истории Восточной Европы). М.

12. Мельникова, Е.А. Историческая память в германской устной традиции и ее фиксация. В сб.: Л.П. Репина (ред.), История и память: историческая культура Европы до начала Нового времени. М., 180–222.

13. Мельникова, Е.А. Купцы-скандинавы и киевская русь на пути в Византию в Х–XI вв. Хазарский альманах 17, 87–108.

14. Metzenthin, E.M. 1941: Die Länder- und Völkernamen im altisländischen Schrifttum. PhD Thesis. Pennsylvania University. Bryn Mawr (PA).

15. Назаренко, А.В. Западноевропейские источники. (Древняя Русь в свете зарубежных источников. Хрестоматия, 4). М.

16. Scheel, R. 2015: Skandinavien und Byzanz. Bedingungen und Konsequenzen mittelalterlicher Kulturbeziehungen. Teil 1–2. Göttingen.

17. Щавелев, А.С. «Держава Рюриковичей» в первой половине Х в.: хронология, территория и социальная структура. Петербургские славянские и балканские исследования 1, 86–90.

18. Shepard, J. 1995: The Rhos guests of Louis the Pious: whence and wherefore? Early Medieval Europe 4/1, 41–60.

19. Sigfús, Blöndal. 1978: The Varangians of Byzantium: An Aspect of Byzantine Military History. Translated, revised, and rewritten by Benedikt S. Benedikz. Cambridge.

20. Snædal, Th. 2014. Runinskrifterna på Pireuslejonet i Venedig. Stockholm.


1	Широчайший круг интересов С.Р. Тохтасьева охватывал языки и культурные связи регионов, далеко отстоящих в пространстве и времени, чему свидетельством его посмертно вышедшая монография «Язык трактата “De administrando imperio” и его иноязычная лексика» (2018), первое в мировой науке комплексное лингвистическое исследование этого знаменитого сочинения византийского императора Константина VII Багрянородного. Среди иноязычных слов, употребленных в трактате, представлены и германизмы, и скандинавизмы – прежде всего наименования Днепровских порогов, приведенные Константином в двух вариантах, «росском» и «славянском». Не могла не обратить на себя внимание С.Р. Тохтасьева и полемика вокруг происхождения слов «русь/Русь» и Ῥῶς/Ῥωσία. Заинтересовало его и мимоходом высказанное мною когда-то предположение о древнерусском происхождении названия Византии в древнескандинавской традиции – и это предположение я хотела бы теперь обосновать в статье, посвященной памяти С.Р. Тохтасьева.	Широчайший круг интересов С.Р. Тохтасьева охватывал языки и культурные связи регионов, далеко отстоящих в пространстве и времени, чему свидетельством его посмертно вышедшая монография «Язык трактата “De administrando imperio” и его иноязычная лексика» (2018), первое в мировой науке комплексное лингвистическое исследование этого знаменитого сочинения византийского императора Константина VII Багрянородного. Среди иноязычных слов, употребленных в трактате, представлены и германизмы, и скандинавизмы – прежде всего наименования Днепровских порогов, приведенные Константином в двух вариантах, «росском» и «славянском». Не могла не обратить на себя внимание С.Р. Тохтасьева и полемика вокруг происхождения слов «русь/Русь»<em> </em>и Ῥῶς/Ῥωσία. Заинтересовало его и мимоходом высказанное мною когда-то предположение о древнерусском происхождении названия Византии в древнескандинавской традиции – и это предположение я хотела бы теперь обосновать в статье, посвященной памяти С.Р. Тохтасьева. Широчайший круг интересов С.Р. Тохтасьева охватывал языки и культурные связи регионов, далеко отстоящих в пространстве и времени, чему свидетельством его посмертно вышедшая монография «Язык трактата “De administrando imperio” и его иноязычная лексика» (2018), первое в мировой науке комплексное лингвистическое исследование этого знаменитого сочинения византийского императора Константина VII Багрянородного. Среди иноязычных слов, употребленных в трактате, представлены и германизмы, и скандинавизмы – прежде всего наименования Днепровских порогов, приведенные Константином в двух вариантах, «росском» и «славянском». Не могла не обратить на себя внимание С.Р. Тохтасьева и полемика вокруг происхождения слов «русь/Русь»<em> </em>и Ῥῶς/Ῥωσία. Заинтересовало его и мимоходом высказанное мною когда-то предположение о древнерусском происхождении названия Византии в древнескандинавской традиции – и это предположение я хотела бы теперь обосновать в статье, посвященной памяти С.Р. Тохтасьева.

2	Древнейшие упоминания Византии в древнескандинавских письменных источниках – рунических надписях – датируются началом – первой половиной XI в., тогда же название Византии появляется в скальдических стихах. Однако первый известный нам случай появления скандинавов в Константинополе относится ко времени непосредственно перед 839 г., когда росы (Rhos), которые на деле оказались свеонами, послы некоего кагана к императору Феофилу, появились в Ингельхайме, что было засвидетельствовано Пруденцием в «Бертинских анналах»¹. В исландских сагах рассказы о первых поездках исландцев и норвежцев в Византию датируются 940–950-ми годами², но сами саги были записаны (или написаны) только в XIII–XIV вв. Столь позднее отражение в древнескандинавских источниках поездок скандинавов в Империю (практически исключительно в качестве наемников в имперских войсках)³ обусловлено тем, что руническое письмо, существовавшее с рубежа I–II вв. н.э. (а возможно, и с I в. н.э.), было непригодно для записи сколько-нибудь пространных текстов. Первые, крайне лапидарные мемориальные надписи на камнях начинают появляться в V–VII вв.⁴, но распространяются они только в Х в. сначала в Дании, а к концу столетия – в Швеции и Норвегии. Именно к XI в. относится подавляющее большинство рунических камней, в надписях на которых нередко упоминаются деяния покойного (например, его плавание в заморские страны) и обстоятельства его смерти (например, его гибель в битве). 1. Graf et al. 1964, s. a. 839; Nazarenko 2010. Подробно см. Shepard 1995, 41–60. 2. О связях Скандинавии и Византии см. Sigfús Blöndal 1978; Androshchuk 2013, 91–117; Scheel 2015. Византийские источники начинают упоминать росов в составе армии и флота с 900-х годов. Обзор первых упоминаний росов в византийских источниках см. Shchavelev 2017, 86–90. 3. Melnikova 2020, 87–108. 4. Melnikova 2006, 180–222.	Древнейшие упоминания Византии в древнескандинавских письменных источниках – рунических надписях – датируются началом – первой половиной XI в., тогда же название Византии появляется в скальдических стихах. Однако первый известный нам случай появления скандинавов в Константинополе относится ко времени непосредственно перед 839 г., когда росы (<em>Rhos</em>), которые на деле оказались свеонами, послы некоего кагана к императору Феофилу, появились в Ингельхайме, что было засвидетельствовано Пруденцием в «Бертинских анналах»<sup>1</sup>. В исландских сагах рассказы о первых поездках исландцев и норвежцев в Византию датируются 940–950-ми годами<sup>2</sup>, но сами саги были записаны (или написаны) только в XIII–XIV вв. Столь позднее отражение в древнескандинавских источниках поездок скандинавов в Империю (практически исключительно в качестве наемников в имперских войсках)<sup>3</sup> обусловлено тем, что руническое письмо, существовавшее с рубежа I–II вв. н.э. (а возможно, и с I в. н.э.), было непригодно для записи сколько-нибудь пространных текстов. Первые, крайне лапидарные мемориальные надписи на камнях начинают появляться в V–VII вв.<sup>4</sup>, но распространяются они только в Х в. сначала в Дании, а к концу столетия – в Швеции и Норвегии. Именно к XI в. относится подавляющее большинство рунических камней, в надписях на которых нередко упоминаются деяния покойного (например, его плавание в заморские страны) и обстоятельства его смерти (например, его гибель в битве). Древнейшие упоминания Византии в древнескандинавских письменных источниках – рунических надписях – датируются началом – первой половиной XI в., тогда же название Византии появляется в скальдических стихах. Однако первый известный нам случай появления скандинавов в Константинополе относится ко времени непосредственно перед 839 г., когда росы (<em>Rhos</em>), которые на деле оказались свеонами, послы некоего кагана к императору Феофилу, появились в Ингельхайме, что было засвидетельствовано Пруденцием в «Бертинских анналах»<sup>1</sup>. В исландских сагах рассказы о первых поездках исландцев и норвежцев в Византию датируются 940–950-ми годами<sup>2</sup>, но сами саги были записаны (или написаны) только в XIII–XIV вв. Столь позднее отражение в древнескандинавских источниках поездок скандинавов в Империю (практически исключительно в качестве наемников в имперских войсках)<sup>3</sup> обусловлено тем, что руническое письмо, существовавшее с рубежа I–II вв. н.э. (а возможно, и с I в. н.э.), было непригодно для записи сколько-нибудь пространных текстов. Первые, крайне лапидарные мемориальные надписи на камнях начинают появляться в V–VII вв.<sup>4</sup>, но распространяются они только в Х в. сначала в Дании, а к концу столетия – в Швеции и Норвегии. Именно к XI в. относится подавляющее большинство рунических камней, в надписях на которых нередко упоминаются деяния покойного (например, его плавание в заморские страны) и обстоятельства его смерти (например, его гибель в битве).
	1. Graf <em>et al</em>. 1964, <em>s.</em><em> </em><em>a</em>. 839; Nazarenko 2010. Подробно см. Shepard 1995, 41–60.<br><br>2. О связях Скандинавии и Византии см. Sigfús Blöndal 1978; Androshchuk 2013, 91–117; Scheel 2015. Византийские источники начинают упоминать росов в составе армии и флота с 900-х годов. Обзор первых упоминаний росов в византийских источниках см. Shchavelev 2017, 86–90.<br><br>3. Melnikova<em> </em>2020, 87–108.<br><br>4. Melnikova<em> </em>2006, 180–222.
3	Упоминания Византии в рунических надписях чрезвычайно многочисленны. Формульные тексты на 32 шведских стелах⁵ прославляют людей, которые побывали в Византии, многие из них погибли во время путешествия: о смерти умершего родича в Византии сообщают 19 надписей. Значительная часть текстов содержит, хотя и краткие, указания на цели путешествия, обстоятельства смерти или другие события. Так, например, в конце XI в. некий Рёгнвальд заказал знаменитому мастеру-рунографу Эпиру мемориальный памятник в честь своей матери и дополнил традиционную надпись словами: «Руны велел высечь Рёгнвальд. Он был в Грикланде предводителем войска»⁶. Местечко, где установлен этот камень шириной в 5 м и высотой 3 м, Эд (Упланд, Средняя Швеция), находилось на пересечении торговых путей и было богатой усадьбой, которой владели предки Рёгнвальда. О его благосостоянии говорит уже то, что он мог позволить себе воздвигнуть подобный камень и пригласить одного из лучших мастеров своего времени. Можно предполагать, что Рёгнвальд был местным хёвдингом, который собрал окрестных искателей богатства и славы и со своей дружиной отправился в далекую Византию – источник земных благ. Возможно, в составе его дружины побывали «в Греции» его соседи, Свейн и Торир, в память о которых поблизости установлена не менее роскошно орнаментированная стела, также высеченная Эпиром⁷. 5. Рунических камней, упоминающих поездки в Византию, в Дании и Норвегии нет. В подавляющем большинстве они происходят из двух среднешведских областей, расположенных вокруг озера Меларен: Упланда (19) и Сёдерманланда (8), два находятся в Эстеръётланде и по одному в Вестеръётланде, на о. Готланд и в Смоланде. 6. Melnikova 2001, Б-Приложение 1.22. 7. Melnikova 2001, Б-Приложение 1.21.	Упоминания Византии в рунических надписях чрезвычайно многочисленны. Формульные тексты на 32 шведских стелах<sup>5</sup> прославляют людей, которые побывали в Византии, многие из них погибли во время путешествия: о смерти умершего родича в Византии сообщают 19 надписей. Значительная часть текстов содержит, хотя и краткие, указания на цели путешествия, обстоятельства смерти или другие события. Так, например, в конце XI в. некий Рёгнвальд заказал знаменитому мастеру-рунографу Эпиру мемориальный памятник в честь своей матери и дополнил традиционную надпись словами: «Руны велел высечь Рёгнвальд. Он был в Грикланде предводителем войска»<sup>6</sup>. Местечко, где установлен этот камень шириной в 5 м и высотой 3 м, Эд (Упланд, Средняя Швеция), находилось на пересечении торговых путей и было богатой усадьбой, которой владели предки Рёгнвальда. О его благосостоянии говорит уже то, что он мог позволить себе воздвигнуть подобный камень и пригласить одного из лучших мастеров своего времени. Можно предполагать, что Рёгнвальд был местным хёвдингом, который собрал окрестных искателей богатства и славы и со своей дружиной отправился в далекую Византию – источник земных благ. Возможно, в составе его дружины побывали «в Греции» его соседи, Свейн и Торир, в память о которых поблизости установлена не менее роскошно орнаментированная стела, также высеченная Эпиром<sup>7</sup>. Упоминания Византии в рунических надписях чрезвычайно многочисленны. Формульные тексты на 32 шведских стелах<sup>5</sup> прославляют людей, которые побывали в Византии, многие из них погибли во время путешествия: о смерти умершего родича в Византии сообщают 19 надписей. Значительная часть текстов содержит, хотя и краткие, указания на цели путешествия, обстоятельства смерти или другие события. Так, например, в конце XI в. некий Рёгнвальд заказал знаменитому мастеру-рунографу Эпиру мемориальный памятник в честь своей матери и дополнил традиционную надпись словами: «Руны велел высечь Рёгнвальд. Он был в Грикланде предводителем войска»<sup>6</sup>. Местечко, где установлен этот камень шириной в 5 м и высотой 3 м, Эд (Упланд, Средняя Швеция), находилось на пересечении торговых путей и было богатой усадьбой, которой владели предки Рёгнвальда. О его благосостоянии говорит уже то, что он мог позволить себе воздвигнуть подобный камень и пригласить одного из лучших мастеров своего времени. Можно предполагать, что Рёгнвальд был местным хёвдингом, который собрал окрестных искателей богатства и славы и со своей дружиной отправился в далекую Византию – источник земных благ. Возможно, в составе его дружины побывали «в Греции» его соседи, Свейн и Торир, в память о которых поблизости установлена не менее роскошно орнаментированная стела, также высеченная Эпиром<sup>7</sup>.
	5. Рунических камней, упоминающих поездки в Византию, в Дании и Норвегии нет. В подавляющем большинстве они происходят из двух среднешведских областей, расположенных вокруг озера Меларен: Упланда (19) и Сёдерманланда (8), два находятся в Эстеръётланде и по одному в Вестеръётланде, на о. Готланд и в Смоланде.<br><br>6. Melnikova<em> </em>2001, Б-Приложение 1.22.<br><br>7. Melnikova<em> </em>2001, Б-Приложение 1.21.
4	О многочисленности поездок в Византию говорит их сопоставление с количеством упоминаний других стран, с которыми скандинавы поддерживали несравненно более тесные связи. Так, Русь – Garðar (мн.ч. к Garðr «обнесенная оградой усадьба, хутор», позднее в исландских сагах Garðaríki), которая и сама являлась целью походов, и служила транзитной зоной для тех, кто направлялся в Византию, названа в 10 надписях; еще 8 содержат топонимы, локализуемые в Восточной Европе⁸, чаще всего Hólmgarðr, но иногда и такие, как, например, aifor – название Днепровского порога Ἀιφόρ у Константина Багрянородного⁹. Англия, значительная часть которой была завоевана норманнами еще в IX в., а затем повторно – в начале XI в., упомянута в 28 надписях, в одной из них назван Лондон. Учитывая степень интенсивности связей скандинавов с Византией, Русью и Англией (Франкия, где в начале Х в. образовалась компактная область расселения скандинавов – Нормандия, вообще ни разу не названа в рунических надписях), причину столь явного превалирования упоминаний Византии, как кажется, можно усматривать в двух обстоятельствах. Во-первых, наиболее интенсивно плавали в восточном направлении, на Русь и в Византию, жители Средней Швеции, где количество рунических памятников эпохи викингов превышает 3000, тогда как в Норвегии и Дании, ориентированных на запад, распространенность рунических стел несравненно меньше – в общей сложности порядка 1000. Во-вторых, мог сказываться социальный состав отправлявшихся в Византию скандинавов. Позволить себе заказывать рунические памятники могли далеко не все члены общества, а только наиболее имущие из знати и крупных бондов. Обычные викингские походы привлекали юношей из семей самого разного достатка, главным условием была их принадлежность к слою свободных от рождения. Команду из них формировал владелец корабля, он же обычно был и предводителем отряда. Поэтому участие в викингском походе в Англию или в Восточную Европу не требовало капиталовложений от рядовых воинов, но могло при успехе принести большой доход. Поездка же в Византию была, судя по описаниям саг, не коллективным, а индивидуальным предприятием, иногда вместе отправлялись несколько человек. Лишь в редких случаях представителя знати могла сопровождать его дружина, как, например, Харальда Сигурдарсона (позднее норвежского конунга Харальда Сурового Правителя). Это означало, что такую поездку мог себе позволить далеко не каждый, а только достаточно богатый человек или сын богатого человека, т.е. представители той части скандинавских обществ, которые и являлись основными заказчиками рунических памятников. Однако невзирая на эти обстоятельства, очевидно, что поездки скандинавов в Византию были распространенной практикой. 8. Melnikova 2001, 64–73. 9. Litavrin, Novosel’tsev 1989, 46–47.	О многочисленности поездок в Византию говорит их сопоставление с количеством упоминаний других стран, с которыми скандинавы поддерживали несравненно более тесные связи. Так, Русь – <em>Gar</em><em>ð</em><em>ar</em><em> </em>(мн.ч. к <em>Gar</em><em>ð</em><em>r</em> «обнесенная оградой усадьба, хутор»<em>,</em> позднее<em> </em>в исландских сагах <em>Gar</em><em>ð</em><em>ar</em><em>í</em><em>ki</em>), которая и сама являлась целью походов, и служила транзитной зоной для тех, кто направлялся в Византию, названа в 10 надписях; еще 8 содержат топонимы, локализуемые в Восточной Европе<sup>8</sup>, чаще всего <em>H</em><em>ó</em><em>lmgar</em><em>ð</em><em>r</em>, но иногда и такие, как, например, <strong>aifor</strong> – название Днепровского порога Ἀιφόρ у Константина Багрянородного<sup>9</sup>. Англия, значительная часть которой была завоевана норманнами еще в IX в., а затем повторно – в начале XI в., упомянута в 28 надписях, в одной из них назван Лондон. Учитывая степень интенсивности связей скандинавов с Византией, Русью и Англией (Франкия, где в начале Х в. образовалась компактная область расселения скандинавов – Нормандия, вообще ни разу не названа в рунических надписях), причину столь явного превалирования упоминаний Византии, как кажется, можно усматривать в двух обстоятельствах. Во-первых, наиболее интенсивно плавали в восточном направлении, на Русь и в Византию, жители Средней Швеции, где количество рунических памятников эпохи викингов превышает 3000, тогда как в Норвегии и Дании, ориентированных на запад, распространенность рунических стел несравненно меньше – в общей сложности порядка 1000. Во-вторых, мог сказываться социальный состав отправлявшихся в Византию скандинавов. Позволить себе заказывать рунические памятники могли далеко не все члены общества, а только наиболее имущие из знати и крупных бондов. Обычные викингские походы привлекали юношей из семей самого разного достатка, главным условием была их принадлежность к слою свободных от рождения. Команду из них формировал владелец корабля, он же обычно был и предводителем отряда. Поэтому участие в викингском походе в Англию или в Восточную Европу не требовало капиталовложений от рядовых воинов, но могло при успехе принести большой доход. Поездка же в Византию была, судя по описаниям саг, не коллективным, а индивидуальным предприятием, иногда вместе отправлялись несколько человек. Лишь в редких случаях представителя знати могла сопровождать его дружина, как, например, Харальда Сигурдарсона (позднее норвежского конунга Харальда Сурового Правителя). Это означало, что такую поездку мог себе позволить далеко не каждый, а только достаточно богатый человек или сын богатого человека, т.е. представители той части скандинавских обществ, которые и являлись основными заказчиками рунических памятников. Однако невзирая на эти обстоятельства, очевидно, что поездки скандинавов в Византию были распространенной практикой. О многочисленности поездок в Византию говорит их сопоставление с количеством упоминаний других стран, с которыми скандинавы поддерживали несравненно более тесные связи. Так, Русь – <em>Gar</em><em>ð</em><em>ar</em><em> </em>(мн.ч. к <em>Gar</em><em>ð</em><em>r</em> «обнесенная оградой усадьба, хутор»<em>,</em> позднее<em> </em>в исландских сагах <em>Gar</em><em>ð</em><em>ar</em><em>í</em><em>ki</em>), которая и сама являлась целью походов, и служила транзитной зоной для тех, кто направлялся в Византию, названа в 10 надписях; еще 8 содержат топонимы, локализуемые в Восточной Европе<sup>8</sup>, чаще всего <em>H</em><em>ó</em><em>lmgar</em><em>ð</em><em>r</em>, но иногда и такие, как, например, <strong>aifor</strong> – название Днепровского порога Ἀιφόρ у Константина Багрянородного<sup>9</sup>. Англия, значительная часть которой была завоевана норманнами еще в IX в., а затем повторно – в начале XI в., упомянута в 28 надписях, в одной из них назван Лондон. Учитывая степень интенсивности связей скандинавов с Византией, Русью и Англией (Франкия, где в начале Х в. образовалась компактная область расселения скандинавов – Нормандия, вообще ни разу не названа в рунических надписях), причину столь явного превалирования упоминаний Византии, как кажется, можно усматривать в двух обстоятельствах. Во-первых, наиболее интенсивно плавали в восточном направлении, на Русь и в Византию, жители Средней Швеции, где количество рунических памятников эпохи викингов превышает 3000, тогда как в Норвегии и Дании, ориентированных на запад, распространенность рунических стел несравненно меньше – в общей сложности порядка 1000. Во-вторых, мог сказываться социальный состав отправлявшихся в Византию скандинавов. Позволить себе заказывать рунические памятники могли далеко не все члены общества, а только наиболее имущие из знати и крупных бондов. Обычные викингские походы привлекали юношей из семей самого разного достатка, главным условием была их принадлежность к слою свободных от рождения. Команду из них формировал владелец корабля, он же обычно был и предводителем отряда. Поэтому участие в викингском походе в Англию или в Восточную Европу не требовало капиталовложений от рядовых воинов, но могло при успехе принести большой доход. Поездка же в Византию была, судя по описаниям саг, не коллективным, а индивидуальным предприятием, иногда вместе отправлялись несколько человек. Лишь в редких случаях представителя знати могла сопровождать его дружина, как, например, Харальда Сигурдарсона (позднее норвежского конунга Харальда Сурового Правителя). Это означало, что такую поездку мог себе позволить далеко не каждый, а только достаточно богатый человек или сын богатого человека, т.е. представители той части скандинавских обществ, которые и являлись основными заказчиками рунических памятников. Однако невзирая на эти обстоятельства, очевидно, что поездки скандинавов в Византию были распространенной практикой.
	8. Melnikova<em> </em>2001, 64–73.<br><br>9. Litavrin, Novosel’tsev 1989, 46–47.
5	Византия представлена в рунических надписях только своим общим обозначением, лишь в одной надписи названа «Греческая гавань» (Grik(k)lands höfn), возможно Пирей, где в ΧΙ в. находилась мраморная фигура льва, на которой в разное время вырезали рунические надписи три человека, вероятно, скандинавы-наемники, ожидавшие отправления в морской поход¹⁰. Пребывание в Византии отмечается в надписях тремя выражениями. Первое и наиболее распространенное – fara / vara í grik(k)ium «ездить в греки» / «находиться в греках» (21 раз). Вторым по частотности выражением было vara með grik(k)jum «быть у (среди) греков» (6 раз). И лишь один раз встречается отэтнонимический хороним G[r]ikia¹¹. Несравненно реже в первой конструкции (всего три раза) употреблялось наименование Grik(k)land, производное от этнонима grik(k)jar (pl. к Grik(k)ir) с термином land – «Земля греков». Основным же обозначением Византии был этноним grik(k)jar «греки». Он используется даже в контекстах, предполагающих употребление хоронима. Так, например, он присутствует в списке мест, посещенных (?) или известных автору надписи на литейной форме с о. Готланд: «Греки. Иерусалим. Исландия. Серкланд» (krikiaR iaursaliR islat serklat)¹². В поэме Арнора Скальда Ярлов он сополагается с названием Руси: скальд называет Христа «доблестным защитником греков и Гарды (= Руси)» («snjallan Grikkja vörðr ok Garða»)¹³. 10. Melnikova 2001, 259–272; Snædal 2014. 11. Melnikova 2001, Б-Приложение 1.21. Надо отметить, что в этом месте надпись повреждена и интерпретация слова k--ika как G[r]ikia не полностью убедительна. 12. Melnikova 2001, Б-III.4.7. 13. Arnórr Þórðarson Jarlaskáld. Haralds Erfidrápa, 17 (см. Finnur Jónsson 1915, 326).	Византия представлена в рунических надписях только своим общим обозначением, лишь в одной надписи названа «Греческая гавань» (<em>Grik</em><em>(k)</em><em>lands</em><em> </em><em>hö</em><em>fn</em>), возможно Пирей, где в ΧΙ в. находилась мраморная фигура льва, на которой в разное время вырезали рунические надписи три человека, вероятно, скандинавы-наемники, ожидавшие отправления в морской поход<sup>10</sup>. Пребывание в Византии отмечается в надписях тремя выражениями. Первое и наиболее распространенное – <em>fara</em><em> </em>/ <em>vara</em><em> í </em><em>grik</em><em>(</em><em>k</em><em>)</em><em>ium</em><em> </em>«ездить в греки» / «находиться в греках» (21 раз). Вторым по частотности выражением было <em>vara</em><em> </em><em>me</em><em>ð</em><em> </em><em>grik</em><em>(</em><em>k</em><em>)</em><em>jum</em> «быть у (среди) греков» (6 раз). И лишь один раз встречается отэтнонимический хороним <em>G</em><em>[</em><em>r</em><em>]</em><em>ikia</em><sup>11</sup>.<em> </em>Несравненно реже в первой конструкции (всего три раза) употреблялось наименование <em>Grik</em><em>(k)</em><em>land</em>, производное от этнонима <em>grik</em><em>(</em><em>k</em><em>)</em><em>jar</em> (pl. к <em>Grik</em><em>(</em><em>k</em><em>)</em><em>ir</em>) с термином <em>land</em> – «Земля греков». Основным же обозначением Византии был этноним <em>grik</em><em>(</em><em>k</em><em>)</em><em>jar</em> «греки». Он используется даже в контекстах, предполагающих употребление хоронима. Так, например, он присутствует в списке мест, посещенных (?) или известных автору надписи на литейной форме с о. Готланд: «Греки. Иерусалим. Исландия. Серкланд» (<strong>krikiaR</strong><strong> </strong><strong>iaursaliR</strong><strong> </strong><strong>islat</strong><strong> </strong><strong>serklat</strong>)<sup>12</sup>. В поэме Арнора Скальда Ярлов он сополагается с названием Руси: скальд называет Христа «доблестным защитником греков и Гарды (= Руси)» («<em>snjallan</em><em> </em><em>Grikkja</em><em> </em><em>v</em><em>ö</em><em>r</em><em>ð</em><em>r</em><em> </em><em>ok</em><em> </em><em>Gar</em><em>ð</em><em>a</em>»)<sup>13</sup>. Византия представлена в рунических надписях только своим общим обозначением, лишь в одной надписи названа «Греческая гавань» (<em>Grik</em><em>(k)</em><em>lands</em><em> </em><em>hö</em><em>fn</em>), возможно Пирей, где в ΧΙ в. находилась мраморная фигура льва, на которой в разное время вырезали рунические надписи три человека, вероятно, скандинавы-наемники, ожидавшие отправления в морской поход<sup>10</sup>. Пребывание в Византии отмечается в надписях тремя выражениями. Первое и наиболее распространенное – <em>fara</em><em> </em>/ <em>vara</em><em> í </em><em>grik</em><em>(</em><em>k</em><em>)</em><em>ium</em><em> </em>«ездить в греки» / «находиться в греках» (21 раз). Вторым по частотности выражением было <em>vara</em><em> </em><em>me</em><em>ð</em><em> </em><em>grik</em><em>(</em><em>k</em><em>)</em><em>jum</em> «быть у (среди) греков» (6 раз). И лишь один раз встречается отэтнонимический хороним <em>G</em><em>[</em><em>r</em><em>]</em><em>ikia</em><sup>11</sup>.<em> </em>Несравненно реже в первой конструкции (всего три раза) употреблялось наименование <em>Grik</em><em>(k)</em><em>land</em>, производное от этнонима <em>grik</em><em>(</em><em>k</em><em>)</em><em>jar</em> (pl. к <em>Grik</em><em>(</em><em>k</em><em>)</em><em>ir</em>) с термином <em>land</em> – «Земля греков». Основным же обозначением Византии был этноним <em>grik</em><em>(</em><em>k</em><em>)</em><em>jar</em> «греки». Он используется даже в контекстах, предполагающих употребление хоронима. Так, например, он присутствует в списке мест, посещенных (?) или известных автору надписи на литейной форме с о. Готланд: «Греки. Иерусалим. Исландия. Серкланд» (<strong>krikiaR</strong><strong> </strong><strong>iaursaliR</strong><strong> </strong><strong>islat</strong><strong> </strong><strong>serklat</strong>)<sup>12</sup>. В поэме Арнора Скальда Ярлов он сополагается с названием Руси: скальд называет Христа «доблестным защитником греков и Гарды (= Руси)» («<em>snjallan</em><em> </em><em>Grikkja</em><em> </em><em>v</em><em>ö</em><em>r</em><em>ð</em><em>r</em><em> </em><em>ok</em><em> </em><em>Gar</em><em>ð</em><em>a</em>»)<sup>13</sup>.
	10. Melnikova 2001, 259–272; Snædal 2014.<br><br>11. Melnikova 2001, Б-Приложение 1.21. Надо отметить, что в этом месте надпись повреждена и интерпретация слова <strong>k</strong><strong>--</strong><strong>ika</strong><strong> </strong>как <em>G</em><em>[</em><em>r</em><em>]</em><em>ikia</em> не полностью убедительна.<br><br>12. Melnikova 2001<em>,</em> Б-III.4.7.<br><br>13. Arnórr Þórðarson Jarlaskáld. <em>Haralds </em><em>Erfidrápa</em>, 17 (см. Finnur Jónsson 1915, 326).
6	Однако именование страны (государства) этнонимом, т.е. использование этнонима в значении политонима или хоронима, крайне нетипично для скандинавской топономастики – во всем изобилии географической номенклатуры нет ни одного другого подобного случая. Этнонимы, как правило, заимствованные из языка его носителей, передавались средствами древнескандинавских языков с большей или меньшей степенью их искажения и обозначали именно народ (finnar, bjarmar, kirjalir, englar) или группу народов (valir – романцы: французы, иногда итальянцы). Обычной моделью для образования как скандинавских, так и внескандинавских хоронимов и политонимов, начиная с их древнейшей фиксации в рунических надписях, служил композит – этноним + термин land «земля» (позднее, применительно к государственным образованиям, причем в основном скандинавским – ríki «государство»): Svealand, Rogaland, Gotland, England, Frakkland, Serkland, Kurland, Romaríki, Garðaríki (в рунических надписях serlkat – Серкланд, iklat – Энгланд, Англия, finland – Финланд, Финляндия, estlat – Эстланд, Эстония и др.)¹⁴. В эту модель вписывается хороним/политоним Grik(k)land, который распространяется в конце XII – XIV в.¹⁵ Обозначение же Византии этнонимом grik(k)jar/grik(k)ir стоит в ранней древнескандинавской топономастике особняком, другие аналогичные по способу образования хоронимы, повторюсь, мне неизвестны. 14. Кrаg 1971, 341–354. 15. Metzenthin 1941, 36–38.	Однако именование страны (государства) этнонимом, т.е. использование этнонима в значении политонима или хоронима, крайне нетипично для скандинавской топономастики – во всем изобилии географической номенклатуры нет ни одного другого подобного случая. Этнонимы, как правило, заимствованные из языка его носителей, передавались средствами древнескандинавских языков с большей или меньшей степенью их искажения и обозначали именно народ (<em>finnar</em>, <em>bjarmar</em>, <em>kirjalir</em>, <em>englar</em>) или группу народов (<em>valir</em><em> </em>– романцы: французы, иногда итальянцы). Обычной моделью для образования как скандинавских, так и внескандинавских хоронимов и политонимов, начиная с их древнейшей фиксации в рунических надписях, служил композит – этноним + термин <em>land</em> «земля» (позднее, применительно к государственным образованиям, причем в основном скандинавским – <em>r</em><em>í</em><em>ki</em><em> </em>«государство»): <em>Svealand</em><em>, </em><em>Rogaland</em><em>, </em><em>Gotland</em><em>, </em><em>England</em><em>, </em><em>Frakkland</em><em>, </em><em>Serkland</em>, <em>Kurland</em>,<em> </em><em>Roma</em><em>r</em><em>í</em><em>ki</em>,<em> </em><em>Gar</em><em>ð</em><em>ar</em><em>í</em><em>ki</em><em> </em>(в рунических надписях <strong>serlkat</strong><strong> </strong>– Серкланд, <strong>iklat</strong><strong> </strong>– Энгланд, Англия,<strong> </strong><strong>finland</strong><strong> </strong>– Финланд, Финляндия,<strong> </strong><strong>estlat</strong><strong> </strong>–<strong> </strong>Эстланд, Эстония<strong> </strong>и др.)<sup>14</sup>. В эту модель вписывается хороним/политоним <em>Grik</em><em>(</em><em>k</em><em>)</em><em>land</em>, который распространяется в конце XII – XIV в.<sup>15</sup> Обозначение же Византии этнонимом <em>grik</em><em>(</em><em>k</em><em>)</em><em>jar</em>/<em>grik</em><em>(</em><em>k</em><em>)</em><em>ir</em> стоит в ранней древнескандинавской топономастике особняком, другие аналогичные по способу образования хоронимы, повторюсь, мне неизвестны. Однако именование страны (государства) этнонимом, т.е. использование этнонима в значении политонима или хоронима, крайне нетипично для скандинавской топономастики – во всем изобилии географической номенклатуры нет ни одного другого подобного случая. Этнонимы, как правило, заимствованные из языка его носителей, передавались средствами древнескандинавских языков с большей или меньшей степенью их искажения и обозначали именно народ (<em>finnar</em>, <em>bjarmar</em>, <em>kirjalir</em>, <em>englar</em>) или группу народов (<em>valir</em><em> </em>– романцы: французы, иногда итальянцы). Обычной моделью для образования как скандинавских, так и внескандинавских хоронимов и политонимов, начиная с их древнейшей фиксации в рунических надписях, служил композит – этноним + термин <em>land</em> «земля» (позднее, применительно к государственным образованиям, причем в основном скандинавским – <em>r</em><em>í</em><em>ki</em><em> </em>«государство»): <em>Svealand</em><em>, </em><em>Rogaland</em><em>, </em><em>Gotland</em><em>, </em><em>England</em><em>, </em><em>Frakkland</em><em>, </em><em>Serkland</em>, <em>Kurland</em>,<em> </em><em>Roma</em><em>r</em><em>í</em><em>ki</em>,<em> </em><em>Gar</em><em>ð</em><em>ar</em><em>í</em><em>ki</em><em> </em>(в рунических надписях <strong>serlkat</strong><strong> </strong>– Серкланд, <strong>iklat</strong><strong> </strong>– Энгланд, Англия,<strong> </strong><strong>finland</strong><strong> </strong>– Финланд, Финляндия,<strong> </strong><strong>estlat</strong><strong> </strong>–<strong> </strong>Эстланд, Эстония<strong> </strong>и др.)<sup>14</sup>. В эту модель вписывается хороним/политоним <em>Grik</em><em>(</em><em>k</em><em>)</em><em>land</em>, который распространяется в конце XII – XIV в.<sup>15</sup> Обозначение же Византии этнонимом <em>grik</em><em>(</em><em>k</em><em>)</em><em>jar</em>/<em>grik</em><em>(</em><em>k</em><em>)</em><em>ir</em> стоит в ранней древнескандинавской топономастике особняком, другие аналогичные по способу образования хоронимы, повторюсь, мне неизвестны.
	14. Кrаg 1971, 341–354.<br><br>15. Metzenthin<em> </em>1941, 36–38.
7	Подобное соотношение этнонима и хоронима/политонима для обозначения Византии сохраняется и в более поздних скандинавских текстах. Основным обозначением Византии в королевских и родовых сагах и в скальдической поэзии остается этноним grik(k)ir¹⁶; хороним Grik(k)land встречается по преимуществу в ученой и переводной древнескандинавской литературе (географических трактатах, исторических сочинениях, переводных сагах), где отмечен также редкий топоним Romania¹⁷, но он, как и названия Rómaríki и Rómaveldi, обозначает Северную Италию, а отнюдь не Византию. Несколько раз топоним Grik(k)land употреблен в ранних сборниках королевских саг «Гнилая кожа» (конец XII в.) и «Красивая кожа» (ок. 1220)¹⁸, но в них также представлен и этноним grik(k)ir. 16. Metzenthin 1941, 37. 17. Metzenthin 1941, 87. 18. Metzenthin 1941, 36.	Подобное соотношение этнонима и хоронима/политонима для обозначения Византии сохраняется и в более поздних скандинавских текстах. Основным обозначением Византии в королевских и родовых сагах и в скальдической поэзии остается этноним <em>grik</em><em>(</em><em>k</em><em>)</em><em>ir</em><sup>16</sup>; хороним <em>Grik</em><em>(</em><em>k</em><em>)</em><em>land</em> встречается по преимуществу в ученой и переводной древнескандинавской литературе (географических трактатах, исторических сочинениях, переводных сагах), где отмечен также редкий топоним <em>Romania</em><sup>17</sup>, но он, как и названия <em>R</em><em>ó</em><em>mar</em><em>í</em><em>ki</em> и <em>R</em><em>ó</em><em>maveldi</em>, обозначает Северную Италию, а отнюдь не Византию. Несколько раз топоним <em>Grik</em><em>(</em><em>k</em><em>)</em><em>land</em> употреблен в ранних сборниках королевских саг «Гнилая кожа» (конец XII в.) и «Красивая кожа» (ок. 1220)<sup>18</sup>, но в них также представлен и этноним <em>grik</em><em>(</em><em>k</em><em>)</em><em>ir</em>. Подобное соотношение этнонима и хоронима/политонима для обозначения Византии сохраняется и в более поздних скандинавских текстах. Основным обозначением Византии в королевских и родовых сагах и в скальдической поэзии остается этноним <em>grik</em><em>(</em><em>k</em><em>)</em><em>ir</em><sup>16</sup>; хороним <em>Grik</em><em>(</em><em>k</em><em>)</em><em>land</em> встречается по преимуществу в ученой и переводной древнескандинавской литературе (географических трактатах, исторических сочинениях, переводных сагах), где отмечен также редкий топоним <em>Romania</em><sup>17</sup>, но он, как и названия <em>R</em><em>ó</em><em>mar</em><em>í</em><em>ki</em> и <em>R</em><em>ó</em><em>maveldi</em>, обозначает Северную Италию, а отнюдь не Византию. Несколько раз топоним <em>Grik</em><em>(</em><em>k</em><em>)</em><em>land</em> употреблен в ранних сборниках королевских саг «Гнилая кожа» (конец XII в.) и «Красивая кожа» (ок. 1220)<sup>18</sup>, но в них также представлен и этноним <em>grik</em><em>(</em><em>k</em><em>)</em><em>ir</em>.
	16. Metzenthin 1941, 37.<br><br>17. Metzenthin 1941, 87.<br><br>18. Metzenthin 1941, 36.
8	Обособленность способа обозначения Византии заставляет предполагать, что оно принадлежит не к собственно древнескандинавскому лексическому фонду, а является заимствованием, причем достаточно ранним, не позднее начала XI в., когда оно уже последовательно отражается в шведских рунических надписях, т.е. является общеизвестным и общепринятым. Возможных путей проникновения названия было три: его непосредственное восприятие при общении с византийцами, через Западную Европу (Англию или Германию) и через Восточную Европу (Древнюю Русь).	Обособленность способа обозначения Византии заставляет предполагать, что оно принадлежит не к собственно древнескандинавскому лексическому фонду, а является заимствованием, причем достаточно ранним, не позднее начала XI в., когда оно уже последовательно отражается в шведских рунических надписях, т.е. является общеизвестным и общепринятым. Возможных путей проникновения названия было три: его непосредственное восприятие при общении с византийцами, через Западную Европу (Англию или Германию) и через Восточную Европу (Древнюю Русь). Обособленность способа обозначения Византии заставляет предполагать, что оно принадлежит не к собственно древнескандинавскому лексическому фонду, а является заимствованием, причем достаточно ранним, не позднее начала XI в., когда оно уже последовательно отражается в шведских рунических надписях, т.е. является общеизвестным и общепринятым. Возможных путей проникновения названия было три: его непосредственное восприятие при общении с византийцами, через Западную Европу (Англию или Германию) и через Восточную Европу (Древнюю Русь).

9	Наименование grik(k)ir ни в коей мере не могло отражать самоназвание византийцев, которые последовательно именовали себя ромеями, а отнюдь не греками. Также и империя носила общее наименование Романия, а не Греция.	Наименование <em>grik</em><em>(</em><em>k</em><em>)</em><em>ir</em> ни в коей мере не могло отражать самоназвание византийцев, которые последовательно именовали себя ромеями, а отнюдь не греками. Также и империя носила общее наименование Романия, а не Греция. Наименование <em>grik</em><em>(</em><em>k</em><em>)</em><em>ir</em> ни в коей мере не могло отражать самоназвание византийцев, которые последовательно именовали себя ромеями, а отнюдь не греками. Также и империя носила общее наименование Романия, а не Греция.

10	Маловероятно и восприятие скандинавами принятого в Западной Европе названия Византийской империи Regnum (Imperium) Graecorum. Латинское обозначение соответствовало общепринятой для Скандинавии модели – этноним + -land / -ríki и должно бы было отразиться именно в этой форме. Против западноевропейского источника хоронима говорит и то, что главным, если не единственным в X–XI вв., путем для скандинавов в Византию была Восточная Европа. Не случайно в ряде рунических надписей отмечено направление, по которому достигалась Византия – austr «восток» (например: han . uarþ . tuþr . austr . i . kirkium «он умер на востоке в греках»)¹⁹. Согласно древнескандинавской системе пространственной ориентации и соответствующему ей членению ойкумены, мир делился на четыре неравные части по сторонам света: север, восток, запад и юг с вероятным центром ориентации в Западной Балтике²⁰. Отнесение тех или иных регионов ойкумены к какой-либо четверти определялось не их реальным расположением относительно Скандинавии, а направлением начального, от Скандинавии, пути. Так, Англия находилась в западной четверти, дальше «на запад» лежала Франкия, еще «западнее» находилась Испания. Южная четверть охватывала фактически лишь очень незначительную часть Центральной и Южной Европы: от Южной Прибалтики и Ютландского полуострова до Италии. Следуя этому принципу, Византия помещалась в восточной «половине»²¹ мира – в конце Восточного пути (Austrvegr), который начинался в Западной Балтике и продолжался вдоль побережья Балтийского моря и далее по рекам Восточной Европы вплоть до Черного и Каспийского морей. Связь Византии с Восточным путем была настолько устойчива, что византийские императоры могли быть названы «конунгами Восточного пути» (Austrvegs konungar)²². Таким образом, употребление обозначения austr применительно к Византии (например: «ændaðis Ássurr austr í Grikkum» – «умер Аcсур на востоке в греках»)²³, во-первых, относило Византию к восточной части мира и, во-вторых, указывало на путь, по которому отправился погибший – по Austrvegr, т.е. по рекам Восточной Европы. 19. Melnikova 2001, Б-III.5.14, Б-III.5.17 (?), Б-III.6.1, Б-9.3. 20. Jackson 1994, 54–66. 21. Как и во всей средневековой европейской географии, исландские географические трактаты, восходящие к ней, отводили Азии восточную половину ойкумены (что особенно наглядно проявлялось на картах мира типа Т-О; см. Melnikova 1986, 102–124; Chekin 1999). В христианской географической традиции при этом ойкумена членилась на трети, в скандинавской местной традиции – на четверти. 22. Rymbegla sive rudimentum computi ecclesiastici et annales veterum islandorum. S. Biörnonis (ed.). Havniae, 1780. Cap. XXXI, § 135. Параграф имеет цитированный заголовок и перечисляет византийских императоров. 23. Melnikova 2001, Б-III.9.3, 343–346.	Маловероятно и восприятие скандинавами принятого в Западной Европе названия Византийской империи Regnum (Imperium) Graecorum. Латинское обозначение соответствовало общепринятой для Скандинавии модели – этноним + -<em>land</em><em> </em>/ -<em>r</em><em>í</em><em>ki</em> и должно бы было отразиться именно в этой форме. Против западноевропейского источника хоронима говорит и то, что главным, если не единственным в X–XI вв., путем для скандинавов в Византию была Восточная Европа. Не случайно в ряде рунических надписей отмечено направление, по которому достигалась Византия – <em>austr</em> «восток» (например: <strong>han</strong><strong> . </strong><strong>uar</strong><strong>þ . </strong><strong>tu</strong><strong>þ</strong><strong>r</strong><strong> . </strong><strong>austr</strong><strong> . </strong><strong>i</strong><strong> . </strong><strong>kirkium</strong><strong> </strong>«он умер на востоке в греках»)<sup>19</sup>. Согласно древнескандинавской системе пространственной ориентации и соответствующему ей членению ойкумены, мир делился на четыре неравные части по сторонам света: север, восток, запад и юг с вероятным центром ориентации в Западной Балтике<sup>20</sup>. Отнесение тех или иных регионов ойкумены к какой-либо четверти определялось не их реальным расположением относительно Скандинавии, а направлением начального, от Скандинавии, пути. Так, Англия находилась в западной четверти, дальше «на запад» лежала Франкия, еще «западнее» находилась Испания. Южная четверть охватывала фактически лишь очень незначительную часть Центральной и Южной Европы: от Южной Прибалтики и Ютландского полуострова до Италии. Следуя этому принципу, Византия помещалась в восточной «половине»<sup>21</sup> мира – в конце Восточного пути (<em>Austrvegr</em>), который начинался в Западной Балтике и продолжался вдоль побережья Балтийского моря и далее по рекам Восточной Европы вплоть до Черного и Каспийского морей. Связь Византии с Восточным путем была настолько устойчива, что византийские императоры могли быть названы «конунгами Восточного пути» (<em>Austrvegs</em><em> </em><em>konungar</em>)<sup>22</sup>. Таким образом, употребление обозначения <em>austr</em><em> </em>применительно к Византии (например: «<em>ændað</em><em>is</em><em> Á</em><em>ssurr</em><em> </em><em>austr</em><em> í </em><em>Grikkum</em>» – «умер Аcсур на востоке в греках»)<sup>23</sup>, во-первых, относило Византию к восточной части мира и, во-вторых, указывало на путь, по которому отправился погибший – по <em>Austrvegr</em>, т.е.<em> </em>по рекам Восточной Европы. Маловероятно и восприятие скандинавами принятого в Западной Европе названия Византийской империи Regnum (Imperium) Graecorum. Латинское обозначение соответствовало общепринятой для Скандинавии модели – этноним + -<em>land</em><em> </em>/ -<em>r</em><em>í</em><em>ki</em> и должно бы было отразиться именно в этой форме. Против западноевропейского источника хоронима говорит и то, что главным, если не единственным в X–XI вв., путем для скандинавов в Византию была Восточная Европа. Не случайно в ряде рунических надписей отмечено направление, по которому достигалась Византия – <em>austr</em> «восток» (например: <strong>han</strong><strong> . </strong><strong>uar</strong><strong>þ . </strong><strong>tu</strong><strong>þ</strong><strong>r</strong><strong> . </strong><strong>austr</strong><strong> . </strong><strong>i</strong><strong> . </strong><strong>kirkium</strong><strong> </strong>«он умер на востоке в греках»)<sup>19</sup>. Согласно древнескандинавской системе пространственной ориентации и соответствующему ей членению ойкумены, мир делился на четыре неравные части по сторонам света: север, восток, запад и юг с вероятным центром ориентации в Западной Балтике<sup>20</sup>. Отнесение тех или иных регионов ойкумены к какой-либо четверти определялось не их реальным расположением относительно Скандинавии, а направлением начального, от Скандинавии, пути. Так, Англия находилась в западной четверти, дальше «на запад» лежала Франкия, еще «западнее» находилась Испания. Южная четверть охватывала фактически лишь очень незначительную часть Центральной и Южной Европы: от Южной Прибалтики и Ютландского полуострова до Италии. Следуя этому принципу, Византия помещалась в восточной «половине»<sup>21</sup> мира – в конце Восточного пути (<em>Austrvegr</em>), который начинался в Западной Балтике и продолжался вдоль побережья Балтийского моря и далее по рекам Восточной Европы вплоть до Черного и Каспийского морей. Связь Византии с Восточным путем была настолько устойчива, что византийские императоры могли быть названы «конунгами Восточного пути» (<em>Austrvegs</em><em> </em><em>konungar</em>)<sup>22</sup>. Таким образом, употребление обозначения <em>austr</em><em> </em>применительно к Византии (например: «<em>ændað</em><em>is</em><em> Á</em><em>ssurr</em><em> </em><em>austr</em><em> í </em><em>Grikkum</em>» – «умер Аcсур на востоке в греках»)<sup>23</sup>, во-первых, относило Византию к восточной части мира и, во-вторых, указывало на путь, по которому отправился погибший – по <em>Austrvegr</em>, т.е.<em> </em>по рекам Восточной Европы.
	19. Melnikova 2001<em>,</em> Б-III.5.14, Б-III.5.17 (?), Б-III.6.1, Б-9.3.<br><br>20. Jackson 1994, 54–66.<br><br>21. Как и во всей средневековой европейской географии, исландские географические трактаты, восходящие к ней, отводили Азии восточную половину ойкумены (что особенно наглядно проявлялось на картах мира типа Т-О; см. Melnikova 1986, 102–124; Chekin 1999). В христианской географической традиции при этом ойкумена членилась на трети, в скандинавской местной традиции – на четверти.<br><br>22. <em>Rymbegla</em><em> </em><em>sive</em><em> </em><em>rudimentum</em><em> </em><em>computi</em><em> </em><em>ecclesiastici</em><em> </em><em>et</em><em> </em><em>annales</em><em> </em><em>veterum</em><em> </em><em>islandorum</em>. S. Biörnonis (ed.). Havniae, 1780. Cap. XXXI, § 135. Параграф имеет цитированный заголовок и перечисляет византийских императоров.<br><br>23. Melnikova 2001, Б-III.9.3, 343–346.
11	Единственное прямое соответствие древнескандинавскому обозначению Византии этнонимом «греки» обнаруживается только в древнерусском словоупотреблении. Так, в «Повести временных лет» под 907 г. рассказывается о походе князя Олега («Иде Олегъ на Грекы» (здесь и далее курсив мой. – Е. М.), завершившемся его подступом к стенам Константинополя, после чего «почаша греци мира просити, дабы не воевал Грецкые земли» (Лл. Стб. 29, 30). В 1043 г. «посла Ярославъ сына своего Володимера на Грькы» (Лл. Стб. 154). Этноним «греки» и композит «Греческая земля» свободно чередуются в тексте летописи.	Единственное прямое соответствие древнескандинавскому обозначению Византии этнонимом «греки» обнаруживается только в древнерусском словоупотреблении. Так, в «Повести временных лет» под 907 г. рассказывается о походе князя Олега («Иде Олегъ <em>на </em><em>Грекы</em>» (здесь и далее курсив мой. – <em>Е.</em><em> </em><em>М.</em>), завершившемся его подступом к стенам Константинополя, после чего «почаша <em>греци</em> мира просити, дабы не воевал <em>Грецкые</em><em> земли</em>» (<em>Лл</em>. Стб. 29, 30). В 1043 г. «посла Ярославъ сына своего Володимера <em>на </em><em>Грькы</em>» (<em>Лл</em>. Стб. 154). Этноним «греки» и композит «Греческая земля» свободно чередуются в тексте летописи. Единственное прямое соответствие древнескандинавскому обозначению Византии этнонимом «греки» обнаруживается только в древнерусском словоупотреблении. Так, в «Повести временных лет» под 907 г. рассказывается о походе князя Олега («Иде Олегъ <em>на </em><em>Грекы</em>» (здесь и далее курсив мой. – <em>Е.</em><em> </em><em>М.</em>), завершившемся его подступом к стенам Константинополя, после чего «почаша <em>греци</em> мира просити, дабы не воевал <em>Грецкые</em><em> земли</em>» (<em>Лл</em>. Стб. 29, 30). В 1043 г. «посла Ярославъ сына своего Володимера <em>на </em><em>Грькы</em>» (<em>Лл</em>. Стб. 154). Этноним «греки» и композит «Греческая земля» свободно чередуются в тексте летописи.

12	Такой способ образования хоронимов и политонимов был характерен для древнерусского языка: в древнерусских летописях наименования земель и государств представлены чаще всего этнонимами или, реже, словосочетанием, состоящим из отэтнонимического прилагательного с термином земля: Польша – «Ляхи» и «Лядьская земля» (Лл. Стб. 81, 266: «Иде Володимеръ к ляхомъ и зая грады их»; под 1097 г.: Василько Теребовльский намеревался «…на землю Лядьскую наступлю на зиму, и на лѣто и возму землю Лядьскую, и мьщю Русьскую землю»); Венгрия – «уг(ъ)ре» и «Угорьская земля» (Ил. Стб. 285: [6626] «Выбѣже Ярославъ Святополчичь из Володимера [в] Оугры»; Лл. Стб. 25: «оттоле прозвася земля Угорьска») и т.д. При этом полную аналогию представляют наиболее употребительные выражения – др.-рус. «поити въ грекы» и др.-сканд. fara í Grik(k)jum.	Такой способ образования хоронимов и политонимов был характерен для древнерусского языка: в древнерусских летописях наименования земель и государств представлены чаще всего этнонимами или, реже, словосочетанием, состоящим из отэтнонимического прилагательного с термином <em>земля</em>: Польша – «Ляхи»<em> </em>и «Лядьская земля»<em> </em>(<em>Лл</em>. Стб. 81, 266: «Иде Володимеръ<em> </em>к <em>ляхомъ</em> и зая грады их»; под 1097 г.: Василько Теребовльский намеревался «…на <em>землю </em><em>Лядьскую</em> наступлю на зиму, и на лѣто и возму <em>землю </em><em>Лядьскую</em>, и мьщю <em>Русьскую</em><em> землю</em><strong>»</strong>); Венгрия – «уг(ъ)ре» и «Угорьская земля»<em> </em>(<em>Ил</em>. Стб. 285: [6626] «Выбѣже Ярославъ Святополчичь из Володимера [в] <em>Оугры</em>»; <em>Лл</em>. Стб. 25: «оттоле прозвася <em>земля </em><em>Угорьска</em>») и т.д. При этом полную аналогию представляют наиболее употребительные выражения – др.-рус. «поити въ грекы»<em> </em>и др.-сканд. <em>fara</em><em> í </em><em>Grik</em><em>(</em><em>k</em><em>)</em><em>jum</em><em>.</em> Такой способ образования хоронимов и политонимов был характерен для древнерусского языка: в древнерусских летописях наименования земель и государств представлены чаще всего этнонимами или, реже, словосочетанием, состоящим из отэтнонимического прилагательного с термином <em>земля</em>: Польша – «Ляхи»<em> </em>и «Лядьская земля»<em> </em>(<em>Лл</em>. Стб. 81, 266: «Иде Володимеръ<em> </em>к <em>ляхомъ</em> и зая грады их»; под 1097 г.: Василько Теребовльский намеревался «…на <em>землю </em><em>Лядьскую</em> наступлю на зиму, и на лѣто и возму <em>землю </em><em>Лядьскую</em>, и мьщю <em>Русьскую</em><em> землю</em><strong>»</strong>); Венгрия – «уг(ъ)ре» и «Угорьская земля»<em> </em>(<em>Ил</em>. Стб. 285: [6626] «Выбѣже Ярославъ Святополчичь из Володимера [в] <em>Оугры</em>»; <em>Лл</em>. Стб. 25: «оттоле прозвася <em>земля </em><em>Угорьска</em>») и т.д. При этом полную аналогию представляют наиболее употребительные выражения – др.-рус. «поити въ грекы»<em> </em>и др.-сканд. <em>fara</em><em> í </em><em>Grik</em><em>(</em><em>k</em><em>)</em><em>jum</em><em>.</em>

13	Исключением – весьма показательным – является использование собственно хоронимов в географическом введение к «Повести…», основанном на хрониках Георгия Амартола и Иоанна Малалы. Эти хоронимы – прямые заимствования византийских: Скуфия, Макидонья, Далматия и др., но они уступают место этнонимам, как только летописец от перевода византийского источника переходит к собственному географическому описанию (Лл. Стб. 1–4: «В Афетове же части седять русь, чудь…»).	Исключением – весьма показательным – является использование собственно хоронимов в географическом введение к «Повести…», основанном на хрониках Георгия Амартола и Иоанна Малалы. Эти хоронимы – прямые заимствования византийских: Скуфия, Макидонья, Далматия и др., но они уступают место этнонимам, как только летописец от перевода византийского источника переходит к собственному географическому описанию (<em>Лл</em>. Стб. 1–4: «В Афетове же части седять русь, чудь…»). Исключением – весьма показательным – является использование собственно хоронимов в географическом введение к «Повести…», основанном на хрониках Георгия Амартола и Иоанна Малалы. Эти хоронимы – прямые заимствования византийских: Скуфия, Макидонья, Далматия и др., но они уступают место этнонимам, как только летописец от перевода византийского источника переходит к собственному географическому описанию (<em>Лл</em>. Стб. 1–4: «В Афетове же части седять русь, чудь…»).

14	Таким образом, все сказанное дает основание предположить, что обозначение Византии grik(k)jar (мн. ч.) восходит к древнерусскому «грекы» и попало в Скандинавию через Восточную Европу вместе с возвращавшимися с императорской службы варангами²⁴. Оно было усвоено либо еще на Руси во время нередкого предварительного пребывания скандинавов в дружинах русских князей (прежде всего киевского князя), либо в Византии, где в числе «росов» уже во второй половине Х в. могло быть значительное количество этнических славян. Принесенное на Север, оно закрепилось в коллективном сознании и стало общепринятым (аналогичное происхождение имеет название Константинополя Miklagarðr «Великий город», перевод др.-рус. Царьградъ)²⁵. Лишь в редких случаях название Византии оформлялось в соответствии с древнескандинавской продуктивной моделью с топографическим формантом -land – по аналогии с другими хоронимами. 24. В древнескандинавской литературе термин væringi обозначал только тех, кто служил в Византии, и никоим образом не распространялся на древнерусских варягов. См. Melnikova 1998, 159–164. 25. Jackson, Molchanov 1990, 226–238.	Таким образом, все сказанное дает основание предположить, что обозначение Византии <em>grik</em><em>(</em><em>k</em><em>)</em><em>jar</em> (мн. ч.) восходит к древнерусскому «грекы» и попало в Скандинавию через Восточную Европу вместе с возвращавшимися с императорской службы варангами<sup>24</sup>. Оно было усвоено либо еще на Руси во время нередкого предварительного пребывания скандинавов в дружинах русских князей (прежде всего киевского князя), либо в Византии, где в числе «росов» уже во второй половине Х в. могло быть значительное количество этнических славян. Принесенное на Север, оно закрепилось в коллективном сознании и стало общепринятым (аналогичное происхождение имеет название Константинополя <em>Miklagar</em><em>ð</em><em>r</em> «Великий город», перевод др.-рус. Царьградъ)<sup>25</sup>. Лишь в редких случаях название Византии оформлялось в соответствии с древнескандинавской продуктивной моделью с топографическим формантом -<em>land</em><em> </em>– по аналогии с другими хоронимами. Таким образом, все сказанное дает основание предположить, что обозначение Византии <em>grik</em><em>(</em><em>k</em><em>)</em><em>jar</em> (мн. ч.) восходит к древнерусскому «грекы» и попало в Скандинавию через Восточную Европу вместе с возвращавшимися с императорской службы варангами<sup>24</sup>. Оно было усвоено либо еще на Руси во время нередкого предварительного пребывания скандинавов в дружинах русских князей (прежде всего киевского князя), либо в Византии, где в числе «росов» уже во второй половине Х в. могло быть значительное количество этнических славян. Принесенное на Север, оно закрепилось в коллективном сознании и стало общепринятым (аналогичное происхождение имеет название Константинополя <em>Miklagar</em><em>ð</em><em>r</em> «Великий город», перевод др.-рус. Царьградъ)<sup>25</sup>. Лишь в редких случаях название Византии оформлялось в соответствии с древнескандинавской продуктивной моделью с топографическим формантом -<em>land</em><em> </em>– по аналогии с другими хоронимами.
	24. В древнескандинавской литературе термин <em>v</em><em>æ</em><em>ringi</em><em> </em>обозначал только тех, кто служил в Византии, и никоим образом не распространялся на древнерусских варягов. См. Melnikova<em> </em>1998, 159–164.<br><br>25. Jackson, Molchanov 1990, 226–238.

Библиография

Комментарии

Войти через